Стивен Джонс - Запах страха. Коллекция ужаса

Спросить что-нибудь он не успел, потому что увидел дырку от пули у нее во лбу. Ох.

— Извините, шеф, я немного опоздал, — сказал Ли Бичер.

Его заплесневелая форма была вся облеплена грязью, а лицо по-прежнему являло собою жареный ужас, из-за которого Коггинс посоветовал хоронить его в закрытом гробу. Бичер всегда называл Дики «шеф». Помощник шерифа Трейнор распластался за столом Дики: фуражка сдвинута на глаза, язык торчит изо рта, на груди — кружок из пяти отверстий от пуль триста пятьдесят седьмого калибра. Пятно крови на бумагах указывало на то, как неграциозно он падал. Он ударился так сильно, что с одной ноги слетел ботинок. Когда Дики вошел, Ли Бичер перезаряжал револьвер.

— Реанна слишком шумела, пришлось пристрелить ее, — пояснил Бичер. Говорил он сухим хриплым голосом, шелестевшим, как тростник на ветру.

Дики попытался сдержать медленно накатывавший ужас, помянув нескольких божеств. Рука сама собой потянулась к рукоятке пистолета.

— Зачем вы заменили меня, шеф? — спросил покойный Ли Бичер. — Я же не увольнялся. Заменили меня каким-то городским пацаном. Мы так не договаривались. Я думал, вы любите меня.

— Я… — заикаясь, произнес Дики. — Ли, я… — Больше ничего произнести он не смог. Все это было слишком страшно.

— Вы просто взяли и закопали меня. — Покойный Ли Бичер покачал обуглившимся черепом, что было похоже на выражение грусти. С щелчком закрыл барабан револьвера, тем же мягким движением взведя курок. — Теперь я должен отблагодарить вас. Простите, шеф.

Шериф Дики все еще пытался составить какое-то осмысленное предложение, когда покойный Ли Бичер выпустил в него все шесть пуль. На столе Реанны трещала рация и разрывался от звонков телефон, но в полицейском участке не было никого, кто обратил бы на это внимание.

Нынешнее обиталище Дуга едва соответствовало понятию «дом». У него было не больше индивидуальности, чем у квартиры в британском многоквартирном доме или у американского послевоенного коттеджа типа «солонка с крышкой». Это было одно из простых уродливых, обшитых досками зданий, которые построил алюминиевый завод еще в те времена, когда обеспечивал своих работников жильем. Когда завод закрылся, они стали никому не нужны и постепенно разрушались. Но в доме имелись крыша и канализация, что вполне удовлетворяло требованиям Дуга, потому что он никогда не стремился обосноваться на одном месте. Окна были защищены ставнями, в доме имелись зачатки отопления, спасавшие от сырости и холода, но не от сквозняка. Внутренние стены были выкрашены в зеленый цвет такого оттенка, который у Дуга всегда ассоциировался с университетскими коридорами. Спальня была оформлена в голубых тонах, навевавших те же мысли.

Чувствуя неловкость за дешевое постельное белье, за старую кровать, за ящик из-под молока, заменяющий прикроватную тумбочку, он расставил в спальне несколько свечей, чтобы смягчить свет, и включил переносной масляный обогреватель. Тепло и свет рассеяли скованность как раз в нужной степени, чтобы сгладить острые углы действительности.

Не было ни соблазнения, ни ритуальных возлияний, ни домогательств, ни флирта. Мишель взяла его, как союзные войска Нормандию, и это единственное, на что он был способен в ту минуту. По его тазу словно колотили молотком, ноги как будто отнялись и, казалось, находились где-то далеко. Она была жива, полна горячих плотских желаний живого человека. Она накинулась на него с жадностью, которая лишила обоих желания предъявлять какие бы то ни было обвинения.

Никаких признаков могильного разложения или мумификации он не заметил. Можно ли это считать некрофилией, если мертвый двигается и разговаривает, как живой человек?

— У меня есть еще одно одеяло, — сказал Дуг, когда пот начал остывать. Он наблюдал, как на потолке танцуют жуткие тени, порожденные пламенем свечей. Его левая нога лежала у нее на спине.

— Мне хорошо, — сказала она. — Правда.

Они помылись. Маленькая ванна, облепленный известковым налетом душ. Это дало Дугу возможность вспомнить геометрию ее тела в перспективе, отличной от спальни. Ему показалось, что он никогда не устанет смотреть на нее или прикасаться к ней. Его это завораживало.

Еды на кухне у него не водилось, а просто включать телевизор казалось неуместным. Они легли спать, обнявшись. Покой был все еще слишком хрупким, чтобы пускаться в пространные рассуждения о желаниях и потребностях, поэтому они просто уснули и во сне обрели невинность, которая находилась вне логики, — невинность чувств. Это казалось нужным и правильным.

Посреди ночи Дуг проснулся. Его ступни и кончики пальцев сковало холодом. Накинув второе одеяло, он снова уютно прижался к Мишель. Она спала с почти блаженным выражением на лице, дыхание ее — настоящее, живое — было ровным и неглубоким.

Утром Дуг совершил вылазку на рынок, чтобы купить самые необходимые вещи и запастись приличными продуктами, которые можно было приготовить в его маленькой кухне. На рынке он заметил Джо Хопкинса из бригады копателей. Дугу не хотелось чем-либо спугнуть волшебство этого утра, и он решил незаметно обойти его стороной, но не преуспел.

Джо явно хотел поговорить и припер Дуга к стенке. В руке у него была бутылка бурбона, и сжимал он ее с таким видом, будто собирался ближайшее время использовать ее по назначению.

— Ночью на кладбище что-то произошло, — сказал он, перегоняя зубочистку из одного угла рта в другой. Оба ее конца были мокрыми и пожеванными. — После того как мы ушли. Когда сегодня утром мы туда вернулись, там все было вверх дном. Некоторые могилы раскопали, некоторые снова засыпали. По кладбищу как будто ураган пронесся. Мы потратили два часа на то, чтобы только вернуть все, как было вчера вечером.

— Что, какие-то вандалы постарались? — спросил Дуг.

— Не совсем. — У Джо была еще одна привычка: он постоянно поглаживал верхнюю губу указательным и большим пальцами, как будто для того, чтобы усы лежали ровной линией. У Дуга это вызывало нервозность, возбуждение, но Джо был слишком мускулист, чтобы нервничать рядом с ним слишком долго. — Я пробовал разобраться, почему… Ну, знаешь, почему это место вдруг стало казаться не то чтобы страшным, но каким-то угрожающим, что ли, каким вчера не казалось. Как будто надеваешь свои шмотки и вдруг чувствуешь, что кто-то другой носил их.

Тут Дуг вспомнил, как Мишель рассказывала, что мертвые слышат шаги живых.

— Я что хочу сказать: я не виню тебя за то, что ты ушел. После сегодняшнего я и сам думаю свалить. Нутро говорит мне: садись на мотоцикл и уезжай куда угодно, только подальше отсюда. И еще знаешь что? Джеки говорит, что вчера вечером встретил парня, с которым заканчивал школу. Они были в одной футбольной команде. Так вот, Джеки говорит, что тот парень четыре года назад погиб, разбился на машине. Но вчера вечером он видел его прямо у бара, как только ты ушел. И он не призрака какого-нибудь видел. Джеки не настолько напился. Потом, уже сегодня утром, Краньотти тоже говорил, что видел что-то такое же странное. Он клянется, что видел одного парня, когда ужинал в столовой. Знаешь столовую «По-домашнему»? Так вот, тот парень был вылитая копия Алдуса Чемпиона. Помнишь, это тот мэр, который умер в 2003 году? После него еще пришел этот идиот, как его…