Дэвид Хьюсон - Седьмое таинство

— Вы знали этих студентов, — спросил Коста. — Они могли это сделать?

— У Лудо Торкьи с некоторых пор мозги встали набекрень. Он был на все способен. Но я все же не верю…

Тут археологу явно пришла в голову еще какая-то мысль. Тернхаус отошла в сторону и подняла с земли пустую бутылку из-под минералки с ярко-красной этикеткой.

— Если вы хотите понять, над чем сейчас стоите, смотрите. Там, внизу, настоящий муравейник, лабиринт проходов и коридоров, который никто, даже Джорджио, так и не собрался исследовать и нанести на карту.

Профессор скрутила крышку, насыпала в бутылку немного земли в качестве балласта и подошла к одной из расщелин в скале.

— Мы придумали такую штуку, когда здесь работали. Готова поспорить, что теперь это произойдет еще быстрее, чем тогда. Были сильные дожди, эрозия усилилась. Смотрите…

Она поманила агентов, поднесла бутылку к расщелине и выпустила из пальцев. Все трое услышали, как пластик с шумом бьется о каменные стены, звук становился все глуше и глуше. Потом раздался еле слышный всплеск воды. И все, если не считать едва доносившегося журчания воды в глубине холма, непрерывным потоком струящейся куда-то вдаль.

— Мы решили, что это естественный ливневый сток, не имеющий никакого отношения к храму. В подземелье имеется канал, соединяющийся с чем-то еще в глубинах Авентино, а потом несущий воду в реку. Вон там, видите?

Тернхаус указала на бурливый участок реки возле моста на остров Тибр.

— Около запруды, где река делает поворот, имеется один из периферийных выходов из Большой клоаки. Его вполне можно видеть отсюда. Начало этой системы построено еще при Клавдии. [30] Клавдий I — римский император с 41 по 54 г. Там при входе есть современная арка — ее возвели, когда проводили дорогу и ставили защиту от наводнений.

Коста разглядел отверстие в защитной стене, почти над местом, где пенилась вода, выходившая из слива.

— Вижу.

— А еще через пару минут вы увидите — сама я в жизни не смогла бы понять, как это получается, — как канал отсюда прокладывает путь сквозь несколько сотен метров скальных пород и кончается там. То, на чем мы сейчас стоим, — сплошь пористый, изъеденный промоинами камень, полный дыр, провалов и скрытых проходов, которые невозможно исследовать и картографировать. И если ребенок забрался туда, в эти глубины…

Ученая дама вздохнула и посмотрела на часы.

— У вас как со зрением? Мое в последнее время что-то начало сдавать. Боюсь, это единственное развлечение, которое я могу вам предоставить.

— Очень хорошо, — ответил Коста, напряженно, как голодный ястреб, вглядываясь в кучу пляшущего в воде мусора.

Прождали пять минут, но бутылка с красной этикеткой так и не появилась.

— Когда вы в последний раз пробовали этот трюк? — спросил Перони. — До исчезновения Алессио или после?

— Не помню. Кажется, после.

— Значит, с тех пор прошли годы? — продолжал агент. — И канал мог засориться.

Профессор покачала головой:

— Нет. Это просто невозможно. Мы всегда знаем, когда здесь возникают проблемы со стоком вод. Все сразу начинает заливать, как при наводнении. И приходится как-то с этим бороться. Но ничего такого не случалось довольно давно. В такой день, как сегодня, — она указала на пену возле запруды, — если нет засора, вода должна вытекать более свободно, чем обычно. Канал по-прежнему действует. Вы же сами слышали. Так что я не знаю…

В первый раз за все время беседы Тернхаус выглядела неуверенной, даже уязвимой, вполне способной полагать, что в столь знакомом и привычном ей мире может оказаться нечто неоткрытое, не снабженное соответствующей этикеткой и не упрятанное в архив для будущего использования и изучения.

— Это, может, звучит глупо, но мне кажется, что там что-то не так, — сказала профессор так тихо, словно не хотела, чтобы кто-то услышал хоть эхо ее сомнения.

Коста посмотрел вниз. Перед ним была скользкая тропинка, что вела к переулку на склоне Кливо ди Рокко Савелла, потом короткий переход через забитую транспортом Лунготевере к лестнице, ступени которой подходили к самому водосливу.

Серая вода, очень холодная на вид, бешено крутилась и плескалась.

— Мне может понадобиться ваш костюм, — заметил Ник. В ответ он не услышал ни звука — ни протеста, ни отказа.

Ему исполнился двадцать один год, но, на взгляд Фальконе, он еще не до конца успел сформироваться. У Лудо Торкьи была привычка глупо улыбаться, совершенно мальчишеская, как у подростка, который натворил бед и теперь вызывающе ждет, пока выяснят, каких именно.

Мессина сидел напротив. Лео занял стул в углу и достал блокнот для ведения протокола.

— Нам это не понадобится, — покачал головой комиссар.

Детектив отложил блокнот и на секунду прикрыл глаза. Из того, что он уже успел увидеть, неопровержимо следовало, что Торкья, этот странный юноша, ждет именно жесткого столкновения.

— Сделай нам обоим одолжение, сынок, — начал Артуро. — Ты знаешь профессора Браманте. И его сына тоже знаешь. Скажи нам, где Алессио. Не ухудшай собственное положение.

Торкья хихикнул и посмотрел на них обоих. От него несло перегаром дешевого вина.

Потом он начал обкусывать ногти.

— Я не желаю разговаривать с таким дерьмом, как вы. Зачем мне это?

Мессина яростно заморгал, но сумел взять себя в руки и успокоиться.

— Полиция ведет расследование, — произнес он сквозь стиснутые зубы. — И когда я задаю вопрос, я хочу получить на него ответ.

Торкья посмотрел комиссару в глаза и рассмеялся.

— А я никакого вопроса и не слышал, тупица.

— Где мальчик?! — заорал шеф квестуры.

— Понятия не имею, — ответил Торкья и вновь занялся обкусыванием ногтей.

— Расскажи нам, зачем ты туда забрался, — вмешался Фальконе, проигнорировав язвительный взгляд Мессины.

— Я студент Джорджио Браманте, — ответил Торкья таким тоном, словно разговаривал с ребенком. — Имею право посещать любые археологические раскопы, на которых он работает.

Детектив пытался понять, отчего он так себя ведет: агрессивно, презрительно — и не желает им помогать, но в то же время вполне свободно себя чувствует, что тоже очень странно.

— Ты хочешь сказать, что тебя туда пригласил Браманте?

— Нет! — Щеки задержанного запылали гневом. — Мне пришлось самому разыскивать это место. Сами у него спросите, почему так получилось. Вроде бы мы все одна семья — студенты, факультет, все вместе. И все тайны и секреты у нас вроде как общие.

— Да не интересует нас этот ваш раскоп! Нам мальчика нужно найти! — рявкнул Мессина, наклоняясь над столом и брызгая слюной.

Торкья даже глазом не моргнул. Фальконе таких уже видел. Даже если устроить ему хорошую порку, он, видимо, и возражать особо не станет. Это наблюдение лишь подтверждало ранее сделанное им заключение: перед ними сидит крепкий орешек и отъявленный враг.