Дэвид Хьюсон - Седьмое таинство

Гораздо более серьезная трагедия для Джудит Тернхаус, как показалось Косте, чем исчезновение маленького мальчика.

— Вы были посвящены в эту тайну? — спросил Перони.

— Конечно. Раскоп таких размеров невозможно изучать в одиночку. Джорджио выбрал пятерых лучших своих аспирантов и обо всем нам рассказал. Мы там целый год вкалывали. Еще три месяца, и мы уже были бы в состоянии рассказать всем, что обнаружили.

— И что это было?

— Самый большой митрейон, когда-либо обнаруженный в Риме. Вероятно, самый значительный источник информации о культе Митры и его последователях, который у нас когда-либо будет.

— И теперь он пропал.

— Нет, — резко ответила Джудит. — Теперь он лежит в руинах и мелких осколках. Лет через пятьдесят, когда все забудут о бедах, что натворил Джорджио, возможно, кто-то сумеет выбить денег, чтобы попытаться все восстановить. Может быть. Правда, мне это будет уже безразлично. Работа с нестареющими артефактами, не имеющими возраста, вовсе не означает, что я такая же нестареющая.

Перони достал блокнот.

— Кто были эти аспиранты? Нам нужны их фамилии.

Тернхаус как будто хотела было заспорить, но потом выдала все, что требовалось. Один из них теперь работал в Оксфорде, двое в Штатах, а последний стал профессором в Палермо. И всех она не видела уже несколько лет.

— Это все? — спросила ученая дама.

— Мы пытаемся выяснить, где сейчас может находиться Джорджио, — ответил Коста. — Пытаемся понять, что тогда случилось. И может ли это помочь нам сегодня.

— Я не…

— Мы пытаемся понять, профессор Тернхаус, — вклинился Перони, — и что тогда случилось с Алессио. А вам разве это ничуть не интересно?

Археолог помолчала, мрачно взглянула на Перони, затем ответила:

— Если вам действительно нужна моя помощь, перестаньте ходить кругами. Я не имела никакого отношения к исчезновению Алессио. И не представляю, что могло с ним случиться. Вы ведь тут полиция, не так ли? Разве это не ваша работа?

Коста положил руку на плечо Перони, не дав гиганту проявить темперамент.

— Согласен с вами. Именно поэтому мы к вам и пришли. Что представлял собой Джорджио в то время?

Профессор что-то буркнула себе под нос, короткое, односложное, потом демонстративно посмотрела на часы.

— И еще, — продолжал Ник. — Что он представляет собой сегодня? Здорово изменился или как?

Хозяйка кабинета перестала пялиться на часы и посмотрела агенту прямо в глаза. Джудит Тернхаус создавала впечатление женщины, которую трудно чем-то напугать. Занимает крупный пост, известна в академическом мире, важная часть важного механизма — по крайней мере сама она полагает именно так. И больше ее никто и ничто не интересует.

— Сегодня?

— Ну он же приходил сюда. С неделю назад, кажется. И спорил тут с кем-то, даже ругался. Да так громко, что слышали карабинеры, дежурившие снаружи. После чего выскочил отсюда как ошпаренный. Я полагаю, что ругался он с вами.

Она поигрывала ручкой, которую взяла со стола.

— И почему вы так полагаете?

— Понимаете, какая штука, — продолжал Коста. — На основании одного этого предположения я уже могу обратиться в суд. Джорджио был осужден за убийство, а теперь снова вернулся к своим прежним привычкам и представляет собой угрозу для общества. Могу запросить ордер на обыск, после чего переверну здесь все вверх ногами. Залезу в ваш компьютер, во все ваши файлы. Соберу данные обо всех раскопах, на которых вы работали в глубинах этого холма…

— Ни на каких раскопах мы сейчас не работаем, — проворчала археолог. — Теперь все работы идут совсем в других местах.

Перони улыбнулся и скрестил огромные руки на груди:

— Мы можем сидеть здесь и смотреть на вас так долго, что годовой отчет будет готов только через год. Да и то, если вам повезет.

Ее бледное, напряженное лицо еще больше осунулось от бушевавшей внутри, с трудом сдерживаемой ярости.

— Или, — предложил свой вариант Коста, — мы могли бы просто по-дружески побеседовать, потом бросить взгляд на раскоп и к двенадцати убраться отсюда. Решать вам.

Джудит подняла трубку телефона и со все еще заметным американским акцентом распорядилась:

— Кьяра? Отмените все назначенные на сегодня встречи. — И яростно уставилась на полицейских. — Вы очень убедительно выступаете вдвоем.

— Да, ходят такие слухи, — подтвердил Перони.

— Вот вы. — Профессор ткнула пальцем в Косту. — Вежливый и обходительный. Можете записывать. Я расскажу вам все, что мне известно о нашем милом и дорогом Джорджио, чем он был раньше и чем стал теперь.

Тернхаус встала и подошла к стоявшему возле окна огромному шкафу, достала ярко-оранжевый костюм спелеолога и легко и привычно натянула на себя.

— А после этого, — добавила она, — покажу вам то, что когда-то было чудом.

К семи вечера в руках у полиции по-прежнему имелся один-единственный подозреваемый — студент Лудо Торкья. Остальных, как полагал Фальконе, найдут позже, но скоро. Это ребята не из тех, кто может надолго исчезнуть с горизонта. Балуются наркотиками к тому же, Лудо Торкья в особенности, проявляют упорный, почти нездоровый интерес к теориям Джорджио Браманте насчет митраизма. Но ничто из того, что попало в поле зрения Лео, не давало оснований подозревать, что они способны на какой-то заговор, о чем все время талдычит пресса.

Торкью поместили в последнюю по коридору комнату для допросов в подвальном этаже квестуры, бывшую камеру временного содержания. Окон там не было, только решетка вентиляции, яркие лампы освещения, металлический стол и четыре стула. Эту комнату использовали для допросов самых трудных и упрямых «клиентов», тех, кого хотели слегка напугать. Рядом было еще четыре комнаты, а дальше — железная лестница, которая вела наверх, к кабинетам первого этажа. Фальконе оставил камеры открытыми, готовыми для остальных четверых студентов, когда их найдут. Дело Браманте сейчас находилось в центре внимания всей квестуры. Оно будет оставаться таковым до тех пор, пока не окажется раскрыто, либо до того момента, когда станет понятно, что время упущено. После чего расследование превратится в вялотекущую, тихую операцию и в итоге приведет к неоспоримому выводу, к которому уже пришел сам Фальконе, — Алессио Браманте мертв.

Выполняя приказ Мессины дождаться его прибытия, Лео провел первичный допрос студента, просто чтобы установить необходимые факты: имя, фамилию, адрес. Все остальное — обычные процедурные проверки и вопросы — могло подождать. Мессина, кажется, решил играть на руку публике. Опасная и совершенно ненужная реакция на истерию, бушевавшую на улицах и на экранах телевизоров.

Фальконе также решил, что Джорджио Браманте — пусть злится хоть до посинения — подождет прибытия Мессины где-нибудь в другом помещении. У него еще оставалась надежда, что у начальника в конце концов все же возобладает здравый смысл. Комиссар вернулся в квестуру без десяти восемь. Детективу достаточно было взглянуть на его лицо, чтобы понять: его надежды беспочвенны. Комиссар был зол и растерян.