Андрей Измайлов - Трюкач

– За-а-аец! Прав был наш парторг: отвратительная штука этот стриптиз… Ладно! Хватит, ну, хватит выкобениваться!.. Да я б за такие бабки и сам в окно хрен показывал! Я б за те бабки, что тебе платят, свою выдру б выставил, только у нее задница в окно не поместится!.. За-а-аец! Ну то-то!

… Окна в окна. Швырнула трубку в сердцах. Плевать!!! С треском раздернула шторы. С треском включила кассетник. С треском под жесткий ревущий рэп стала сдирать с себя тряпки-одежку.

В последний раз! Все! В последний раз! Она теперь не хухры-мухры, она теперь «звезда». Баксу скажу, объясню – у него все схвачено, пусть эту тему закроет. Все!

Рэп! Рэп!

Нет, не прав парторг, Не очень отвратительная штука этот стриптиз…

Свист, уханье, ор.

– Тихо! Тихо вы! Отбой давно!

Ряха в форме прошлась по коридору, стукнула для острастки в двери камер.

И-иех, мужички-мужички! Держитесь за свайку.

И действительно – тихо вы! Ночь уже. Спят все. Так только, кое-какие окна светятся. И не только у нимфоманки с фригидным взглядом. И телефон не только у нее звонит. Но и…

– Баскаков! Бас-ка-ков!

– Это автоответчик. Ваше сообщение записывается…

– Баскаков, отключи свою бандуру и возьми трубку. А то я решу, что тебя нет дома!

– Я. Слушаю. Кто?

– Гуртовой. Не узнал? Богатым будешь.

– Вашими молитвами, Виктор Тарасыч. Не спится вам? Поздновато вроде. Я уже сплю.

– И спокойно спишь?

– Нет проблем.

– Будут.

– Все обещаете, обещаете.

– Баскаков, зайди-ка завтра ко мне. Часам к трем, договорились? Договорились?!

– Уж лучше вы к нам, Виктор Тарасыч.

– Куда – к вам? В «Восток»?

– М-м… Давайте в «Восток». К нам, да. Значит, к трем? Постараюсь уложиться. Столько дел, столько дел. Только оденьтесь поприличней, Виктор Тарасыч.

Отбой.

– Юрия! У нас все хорошо?

– О, Баксик! Лучше не бывает!

– Звонил Гуртовой.

– У нас все хорошо, Баксик.

– Ну-ну. Достань сейчас Члена…

– Какой-то ты гру-убый и ни хера не женственный!

– Поговори-поговори у меня! Я сказал, достань Члена хоть из-под земли – чтобы в семь ноль-ноль был у подъезда. Завтра придется поколесить… Бодя у тебя?

– Ба-аксик!

– Не ври. Передай ему, чтобы тоже был готов. К трем. «Восток». На всякий случай. Гуртовой в гости напросился. Кстати, где девочка?

– Почему «кстати», Баксик? Я же девочками не интересуюсь, Баксик… Шучу, шучу. Все в порядке. Ты сказал: позаботьтесь, мы позаботились. Бодя позаботился. Сейчас! Бодя!.. Да, позаботился.

– Вы мне там кончайте ржать!

– Все-все, Баксик! Она же съехала, Баксик! На все четыре. Я по своим каналам навел справки. Съехала. А что?

– Ладно. Спите спокойно, дорогие товарищи.

Отбой.

Отбой. Все. Наконец-то. Сеанс окончен!

Задернуть шторы!

Взвыть от униженности и оскорбленности.

Хлопнуть стакан коньяку.

Пнуть в стену, отвечая на возмущенный стук соседей.

И в ванную, в ванную – смыть… Все с себя смыть.

Душ-ш-ш-ш-ш-ш-ш… Все! В последний раз! Теперь она «звезда», теперь другие деньги пойдут. Бакс обещал. Теперь она пошлет куда подальше теремковую мразь. А Бакс возьмет под крыло. Он обещал, он обещал, обешщ-щ-щ-щ… Душ-ш-ш-ш-ш…

Посильней напор. С-сволочи, все сволочи! Мыло. Шампунь. Где шампунь?!

Шкафчик зеркальный. Дерг! И!

И в нем, в зеркале шкафчика – промельком – она. Она! Невидимка! Яна! Яна-а-а-а-а!!!

Было. Было уже. Дежавю.

Скользко – мыло, кафель, лицо под водой, пар, и никаких пузыриков. Папа-динама. Сестра Ким на пороге.

Но на сей раз пузырики будут! Блонда-зайчик побултыхается, пузырики повыпускает!

Не-ет!!! Она не знает! Она ничего не знает! Она никого не знает! Не видела, не слышала, не поняла! Не встречалась – ни сном, ни духом!

Крупные капли – то ли не обсохла после горячего душа, то ли покрылась холодным потом. И… и не было здесь никого, не приходила сюда Яна Ким! Нет, не приходила. Никогда!

Только не глядеть, не глядеть туда. Вон туда, на нижний ящик шкафа. «Не думать о белой обезьяне»! Как же можно убедить Яну, что Яны здесь не было?!

Да, уже ясно зайчику-блонде, что не Яна это, а сестра ее.

Да, но ведь сестра – в тюрьме! Не в той, что напротив, не в Теремке, а далеко, очень далеко.

Но – она здесь.

Или это – Яна? Лучше бы это была Яна! Или хуже…

Глюки! Это все глюки! Никого здесь не было! Не было! «Не думать о белой обезьяне»! Не глядеть туда, нанижний ящик шкафа, НЕ ГЛЯДЕТЬ! Глюки и есть глюки. Призрак! Смешно и стыдно верить в призраки, да!

Ан отследил призрак направление взгляда, изогнулся, протянул руку – длинннную, бесконечную. К шкафу.

Ринулась наперерез нимфоманка с пьяным женским визгом, выпустив когти: исцарапаю в клочья! Напала!

Не на ту.

Швууп-п! Призрак-Ким ушла скручиванием корпуса, пропустив мимо атаку – швуп-п! Тошнотный звук. Упала блонда куклой – все ниточки оборваны – обрезаны.

А ящик шкафа – и что там? А там – среди дешевой бижутерии, таблеток, ломаных авторучек… медальки. На ленточках. Золотая и серебряная.

Момент истины. Время истины. Время. Уже почти время ненавидеть. Но – почти. А по сути, время просто презирать. Презирать и выслушивать:

– Мы – чаю! Мы с ней только чаю попили! Я ничего больше не знаю! Мы с ней новую программу обсуждали и больше ничего! Я ее потом проводила! Я ей машину поймала! Случайно мимо проезжала! Какая?.. Такая… Я не помню. Не помню я!!! Белая. Иностранная. Не запомнила номер, не запомнила я! Вот те крест!

Хотя какой там крест!

Да, так и было. «Мерседес». Белый. Случа-айный, случа-айный… Глубоким вечером. В окрестностях Теремка. Свободный. Только шофер.

Пожалте к подъезду! Куда? Общежитие? Поехали!

И она еще ручкой Яне сделала – а та была жива-здорова.

А больше она ничего не знает. Во всяком случае, ничего не скажет. Так, домыслы… Зачем она будет домыслами делиться? Ничего она не скажет. Что знала, то сказала. А про домыслы – лучше помолчать. Бакс ведь предупредил: «А тебе сейчас лучше помолчать. Ну? Молчишь? Умница, Зайчик. Все».

Время… Спозаранок. Семи еще нет, но как раз надо поспешать, дабы в семь ровно быть, как приказано.

Поколдовал Член над механизмом-замком гаража – передняя стенка вверх поползла.

Вон он, «мерс», красавчик!

Необходимое и достаточное наведение блеска. Мотор прогреть… Прогрели, перекурили – пора!

Покатили потихоньку. Из гаража.

Но дверь вдруг тоже поехала – вниз. Чего вдруг?! Механизм хренов! Еще бы чуть – не избежать бы крепкого «поцелуя» с воротами за милую душу!

Выскочил как ошпаренный. Подхватил за нижнюю кромку – остановить. Остановишь махину, как же! Щелк! Схлопнулось. Хорошо, пальцы не отхватило. Вот хреновина! И главное, темно, как у негра в желудке!

Ощупью по стеночке добрел до кнопочного пульта, до внутреннего. Нашарил коробок спичек, чиркнул: вон он, пульт.