Тара Мосс - Хит

— Хочешь еще один сувенир на память? Пожалуй, теперь это будет твой самый ценный аппендикс. — Лютер резко ударил Симона снизу из-за его спины кулаком в пах. Он не собирался лишать его потомства, а всего лишь хотел проучить. — Твоя жизнь ничего не стоит.

Симон дико закричал, и Лютер зажал ему рот. Вскоре Симон затих и даже не дергался. Лютер отпустил молодого мужчину, и тот рухнул на пол. Лютер не хотел убивать Симона в этом доме. Вряд ли ему заплатили бы за этого хлыща, тем более что его не было в списке. Симон Астон не стоил того, чтобы марать об него руки.

— Она там была. Это ее… Там ее бокал… — прохрипел Симон, одной рукой держась за шею, а другой показывая на комнату. Там, на столике, стоял бокал шампанского. На нем остался след губной помады.

Грохот.

Оба мужчины обернулись на шум. Кто-то был в комнате.

Окно.

Лютер успел заметить изящную ногу на подоконнике, в тот же миг исчезнувшую за тяжелыми шторами.

Черт.

Лютер бросился к окну, раздвинул шторы и вскинул пистолет. Его мишенью была молодая женщина — та самая, кого он искал. Это она неожиданно ударила его шлемом и сломала ему нос; это она разбилась на мотоцикле. И это она была номером один в его списке.

Лютер Хэнд прицелился.

Господи… беги…

Макейди оказалась в саду перед домом Каванагов. Она сбила колени в кровь, испачкала ноги землей. Круговая подъездная аллея находилась всего в нескольких метрах. Она видела, что главные ворота Дарлинг-Пойнт еще открыты для приема гостей.

Слава богу.

Ей бы ни за что не удалось перелезть через каменную ограду. Мак должна была бежать через ворота и мчать к машине Хулио.

Босиком, в листьях и грязи, Мак выбралась из кустов и, путаясь в своем длинном платье, бросилась к воротам, не чувствуя жуткой боли, не обращая внимания на репортеров, которые все еще дежурили у ворот. Папарацци все-таки заметили ее, защелкали вспышками фотокамер. Но Мак неслась вперед. Ей любой ценой нужно было попасть на улицу.

Она надеялась, что полиция уже в пути.

Вот где умерла эта бедная девочка. Я была права. Даже не верится, что я оказалась права…

Макейди Вандеруолл сидела в комнате для допросов полицейского управления. Вид у нее был усталый. Но она все равно хороша , подумал Джимми. Энди, сукину сыну, все-таки повезло. Растрепанные волосы Мак придавали ей сходство с разъяренной львицей.

Мак, должно быть, догадалась, что Джимми наблюдает за ней через зеркальную стену, потому что робко улыбнулась, посмотрев в его сторону, и быстро помахала рукой.

— Ответьте на мой вопрос, мисс Вандеруолл, — настаивал детектив Мэтью Паркер.

— Хватит, дайте мне передохнуть, — ответила она и закатила глаза.

— Извини, Мак. Ты знаешь, что я…

— Да, да, ты должен это сделать, Мэтт, я знаю.

Мак сидела в той же комнате, где ее впервые допрашивал Энди в качестве свидетельницы по делу об убийстве ее подруги Кэтрин Гербер. Тогда Мак была возмущена до крайности: убили ее подругу, а полиция, как казалось Макейди, не проявляла должной активности в поисках преступника. Тогда ему, Джимми, и Энди хотелось только одного — чтобы она не лезла в их дела. Теперь-то Джимми понимал, что они оба были не правы. За последние пять лет Джимми твердо усвоил, что бесполезно пытаться остановить Мак. И в этом были свои плюсы. Ей удалось самостоятельно расследовать это дело и добыть доказательства, которые никто другой и не додумался бы искать.

Джимми внимательно наблюдал за Мак из соседней комнаты, в то время как детектив Паркер пытался вызвать ее на разговор и выяснить, что же произошло в доме Каванагов и, прежде всего, как получилось, что Мак оказалась на месте гибели неизвестной девушки.

Но Паркеру не удавалось найти с Мак общий язык.

Открылась дверь. Детектив Карен Махони вошла в темную комнату за стеклом и подсела к Джимми.

— Ну, как он?

— Ты хочешь спросить, как Мак? — ответил вопросом на вопрос Джимми.

— Нет, я имею в виду его. Как Мэтт, справляется?

Джимми хмыкнул.

— Послушай, — сказала Карен, передавая ему чашку кофе. — А она все-таки молодчина, не находишь?

Джимми кивнул:

— Да, ты права. Как ты думаешь, она никогда не хотела стать копом?

— Не знаю, — ответила Карен. — Не уверена, что она сможет исполнять приказы таких типов, как Хант.

Детектив Паркер продолжал исполнять свои обязанности:

— Итак, расскажите еще раз, что вы делали в доме Каванагов.

Через стекло детективы видели, как Мак вздохнула, явно утомленная этой игрой.

— Меня пригласили в этот дом на светское мероприятие, — четко произнесла она в микрофон, установленный на столе, как будто выступала с докладом. — И лишь случайно оказавшись в гостиной, где на стене висела картина Бретта Уайтли, я вдруг поняла, что это, возможно, та же картина и та же комната, которые были на видеозаписи, присланной мне анонимным отправителем. Так же, как и в случае с записью, я немедленно информировала полицию о своих подозрениях и найденных уликах, которые сочла чрезвычайно важными для следствия.

Паркер провел рукой по волосам — его явно не устраивали объяснения допрашиваемой. Но детектив промолчал.

Мак подмигнула Паркеру, когда он посмотрел на нее, но лицо ее оставалось бесстрастным. Она придумала свою историю и не отступала от нее ни на шаг. Умница, подумал Джимми.

— Хант собирается прийти сюда и задать те же вопросы, не так ли?

— Мм… возможно, — уклончиво ответил Паркер.

Детектив, сержант Хант в это время усердно работал с Симоном Астоном.

— Вы признаете, что наркотик GHB, найденный во внедорожнике BMW, принадлежит вам? — настойчиво спрашивал детектив, сержант Хант.

Он уже битый час допрашивал Симона Астона. Хант хотел провести допрос сам, без помощи детективов Махони или Паркера.

Симон был совершенно деморализован. И раскололся очень быстро.

Симон признался, что его друг Дэмиан Каванаг стал увлекаться молоденькими — несовершеннолетними — азиатками и весь последний год он, Симон, привозил ему девочек. Еще с девяностых годов, когда проходила полицейская операция «Бумажный тигр», Хант знал о том, как завозят в Австралию секс-рабынь вроде той, что была найдена убитой на помойке. Эти девушки всегда пользовались спросом, и трафик действовал бесперебойно. Девушек постоянно привозили из бедных стран — Таиланда, Филиппин, где либо их силой брали в секс-рабство, либо они добровольно и с радостью соглашались заниматься проституцией, чтобы заработать денег для себя и своих семей. Некоторых девушек продавали собственные родители — настолько отчаянной была бедность в деревнях.

По словам Симона, ту девушку на вечеринке они «накачали шампанским и кокаином»; после секса, когда Дэмиан пошел в душ, девушка, как предположил Симон, выпила воды из обычной бутылки. Но в бутылке оказалась не вода, а психоактивная субстанция героина без цвета и запаха — иначе говоря, гамма-гидроксибитурат, тяжелый наркотик последнего поколения GHB, к которому пристрастил Дэмиана Симон.