Ли Чайлд - 61 час (в сокращении)

Сокращение романов, вошедших в этот том, выполнено Ридерз Дайджест Ассосиэйшн, Инк. по особой договоренности с издателями, авторами и правообладателями. Все персонажи и события, описываемые в романах, вымышленные. Любое совпадение с реальными событиями и людьми — случайность.

14.55. Ровно шестьдесят один час до того, как это произойдет. Адвокат приехал и поставил машину на стоянке. Свежий снег лежал дюймовым слоем, поэтому адвокат повозился еще минуту, надевая боты. Потом направился ко входу для посетителей. С севера дул резкий ветер и нес крупные хлопья снега. В шестидесяти милях отсюда была снежная буря. Об этом все время сообщало радио.

Адвокат вошел в дверь и потопал, стряхивая снег с бот. Очереди не было — в этот день посетителей не пускали. Перед ним была пустая комната с рентгеновским сканером, металлодетектором и тремя надзирателями, стоявшими без дела. Незнакомыми, но он кивнул им. Адвокат считал, что он с ними на одной стороне. Тюрьма — мир, разделенный надвое. Или ты заперт в ней, или не заперт. Они не заперты. Он тоже.

Адвокат взял серый пластиковый ящик из покосившейся стопки и положил в него пальто. Снял пиджак и положил на пальто. Вынул из брючных карманов ключи, бумажник, мобильный телефон, мелочь и все это положил на пиджак. Поднял ящик. Но понес его не к рентгену, а в другой конец комнаты, к окошку в стене. Женщина в форме забрала ящик и дала ему взамен билет с номером.

Он выпрямился перед металлодетектором — низенький, нервный мужчина без пиджака, с пустыми руками. Ни портфеля, ни блокнота, ни даже ручки. Он приехал не инструктировать клиента. Приехал получать инструкции. Не говорить, а слушать.

Надзиратели жестом показали: проходи. Зеленый свет, детектор не пискнул, но охранник все равно поводил по нему кольцом, а другой обхлопал. Третий повел его дальше в здание, через двери, которые открывались только тогда, когда закрыты предыдущая и следующая, потом по коридору с узкими поворотами, сделанными для того, чтобы не дать разбежаться бегущему, и мимо окон с толстыми зелеными стеклами, за которыми внимательные лица.

Переговорных комнат было четыре. Каждая представляла собой бетонный куб без окон, перегороженный стойкой на уровне пояса, с пуленепробиваемым стеклом над ней. Над стойкой горели лампы в сетках. Стекло было толстое и состояло из трех частей, заходящих одна за другую, так что получались две боковые щели для голоса. В среднем стекле была прорезь для документов. Как в банке. В каждой половине комнаты был свой стул и своя дверь. Полная симметрия. В одну дверь входил адвокат, в другую — заключенный. После оба уходили, кому куда положено.

Надзиратель открыл дверь и шагнул в комнату. Потом отступил в сторону и пропустил адвоката. Адвокат вошел и подождал, когда надзиратель выйдет и закроет за собой дверь. Он сел и посмотрел на часы. Он опоздал на восемь минут. Еще через восемь минут в стене за стеклом открылась другая дверь. Вошел другой надзиратель, осмотрел комнату, вышел, и вместо него, шаркая, вошел заключенный. Клиент адвоката. Белый, чудовищно толстый и совершенно безволосый. Он был одет в оранжевый тюремный комбинезон. Цепи на его запястьях и щиколотках выглядели ювелирными украшениями. Глаза у него были тусклые, на лице — тупая покорность.

Дверь в стене закрылась.

Заключенный сел.

Адвокат подтащил стул ближе к стойке.

Заключенный сделал то же.

Симметрично.

— Извините, что опоздал, — сказал адвокат.

Заключенный не ответил.

— Как дела? — спросил адвокат.

Заключенный не ответил. Адвокат замолчал. В комнате было жарко. Через минуту заключенный заговорил, вспоминая заученные фразы и абзацы инструкции. Время от времени адвокат просил его: «Чуть медленнее». Собеседник делал паузу, потом начинал снова, с начала предыдущей фразы, не меняя темпа и все тем же монотонным голосом.

Адвокат слушал очень внимательно, сосредоточившись на самом процессе запоминания, и все-таки какой-то уголок сознания насчитал четырнадцать потенциальных нарушений закона в полученной инструкции. Заключенный кончил и спросил:

— Все понял?

Адвокат кивнул, и собеседник его погрузился в воловью апатию. Время для заключенных ничего не значит.

Без пяти четыре. Осталось шестьдесят часов.

За дверью адвоката ждал тот же надзиратель. Через две минуты, полностью одетый, со всеми своими вещами в карманах, он был уже на стоянке. Снег пошел гуще, мороз усилился. Темнело — быстро и рано. Адвокат посидел, прогревая мотор; дворники на ветровом стекле отгребали снег влево и вправо. Он тронулся к выезду — сетчатые ворота, остановка, досмотр багажника, а потом длинная прямая дорога через город к шоссе.

Четырнадцать преступных предложений. Фактически четырнадцать преступлений, если он передаст эти предложения и их осуществят — а осуществят непременно. Или пятнадцать преступлений, потому что он сам будет соучастником преступного сговора. Или двадцать восемь, если прокурор истолкует каждый пункт как два отдельных сговора — а это вполне возможно. Двадцать восемь дорожек к позору, бесчестью, суду, приговору и тюрьме.

Адвокат проехал по развязке и пристроился в правом ряду. Валил снег. Машин было немного. Держа руль одной рукой, он вынул мобильник. У него было три варианта действий. Первый — не делать ничего. Второй — набрать номер, который ему велели набрать. Третий — набрать номер, который на самом деле нужно набрать, 911, и сразу же — номер местной полиции, дорожного патруля, ассоциации адвокатов и, наконец, своего адвоката.

Он выбрал второй вариант — он с самого начала знал, что так и поступит. Первый ничего не давал, его все равно найдут — и скоро. Третий означал смерть — после многочасовых мучений. Адвокат был маленький нервный человек. Никакой не герой.

Он набрал номер, который ему велели набрать. Поднес телефон к уху, что во многих штатах было бы двадцать девятым преступлением. Но не в Южной Дакоте. Пока еще.

Ему ответил голос, который он слышал до этого четыре раза:

— Вываливай, приятель. — В голосе слышалась улыбка жестокого веселья, как будто его обладатель наслаждался полной своей властью и тяжелым страхом, отвращением собеседника.

Адвокат сглотнул и заговорил, воспроизводя фразы и пункты инструкции в точности так, как они ему были переданы. Заговорил он за семь миль и за семь минут до моста. Мост не очень походил на мост. Дорожное полотно шло ровно, но земля вокруг уходила вниз широкой мелкой балкой. Почти весь год балка оставалась сухой, но через пять месяцев, весной, по ней хлынет талая вода. Дорожники выровняли балку и уложили под мостом сорок громадных бетонных труб, чтобы раз в год опоры моста не подмывало. Весной система себя оправдывала. Недостаток ее проявлялся зимой. Поэтому строители поставили с обеих сторон предупреждение: «НА МОСТУ ГОЛОЛЕД».