Елена Чалова - Печать света

— А давайте лучше вон туда отойдем, — Риточка, передвигавшаяся на высоких каблуках и порядком замученная пешим марш-броском по пересеченной местности, махнула рукой. И правда: чуть впереди, на противоположной стороне улицы, приютился между домами то ли зеленый дворик, то ли маленький скверик, где росли старые липы и смутно угадывались лавочки. — Мы там посидим, покурим, и вы нам все расскажете.

Борис молчал, устремив пристальный взгляд в полнящийся темными тенями сумрак. Повисла пауза. Риточка, на пару шагов уже приблизившаяся к вожделенной скамеечке, обернулась.

— Нет, — тихо, но как-то очень значительно сказал Проводник. — Туда мы не пойдем. А останемся здесь, где светло и всех видно.

Испуганно пискнув, Риточка торопливо простучала каблучками обратно и примкнула к сбившимся в кучку экскурсантам. Все словно спохватились и осознали себя посреди плохо освещенной и совершенно безлюдной улочки. Со стороны деревьев долетел шелест, показавшийся шепотом. Фонарь, горевший над офисным крыльцом, качнулся, и мгновенно вспыхнули отсветом стекла припаркованной неподалеку машины; вспыхнули и погасли, став слепо темными и непрозрачными.

— С этого места начинается район обитания нескольких явлений, которые принято называть призраками, или привидениями, — тихо заговорил Борис. — Чуть дальше по переулку стоит храм Никиты-мученика. Официальное признанное время возведения церкви — пятнадцатый-шестнадцатый века. В связи с постройкой храма упоминается боярин Годунов, «по челобитью» которого «поставлен храм каменной на Москве за Яузой». Однако исследователи склоняются к мысли, что православный храм появился на этом месте раньше и построен он был — что случалось неоднократно и в российской, и в западной истории — на месте языческого капища. Таким образом новая религия старалась максимально сохранить традицию верования, с одной стороны, и подменить языческих богов новыми святыми — с другой.

Собственно, на Руси святых с именем Никита было трое: Никита-мученик, Никита-столпник и Никита-бесогон. Последний, на мой взгляд, был самой яркой личностью из всех троих. Был он сыном императора Максимилиана и, приняв христианство, немало за это пострадал. Его житие читается как полноценный жесткий хоррор; перечисление всех мучений и казней, которым его подвергали, меня лично лишило аппетита надолго. — Проводник выдержал паузу, дав возможность слушателям представить себе всякие ужасы, а потом продолжил: — Известен он был также тем, что, когда бес принялся искушать его избегнуть мучений, Никита изгнал нечистого, отстегав собственными кандалами.

— Вот это молодец, — пробормотал Алим.

— Однако, — метнув в его сторону хмурый взгляд, продолжал Борис, — когда в 1720 году Церковь по повелению Петра Первого поставлена была под контроль государства в лице Синода, то многочисленные ряды святых и мучеников подверглись цензуре и унификации. И Никита-бесогон стал подменяться на Никиту-мученика, который не обладал столь яростным нравом и волей к сопротивлению, а умер тихо и без лишнего шума.

Мы полагаем, что данная церковь первоначально строилась с именем именно Никиты-бесогона, так как ее целью было изгнать языческую нечисть с этого места. И борьба эта, видимо, продолжается и поныне, потому что есть записи, что и до революции 1917-го, и после люди слышали здесь звон цепей и визг. Это чисто звуковое явление, и его можно услышать довольно часто. Зрительное воплощение — окровавленный святой, гонящий кандалами беса, также был людьми замечен, но, не хочу вас обманывать, явление это чрезвычайно редкое, и надежды увидеть его мало. Итак, первое явление, которое мы можем ожидать, — звон кандалов и визг изгоняемого беса.

— А увидеть? — жадно спросила Риточка. — Неужели мы ничего сегодня не увидим?

— Второе явление, замеченное в этих местах, — черный автомобиль… — продолжал Борис тем же негромким, монотонным, но очень внятным голосом. — Говорят, это «москвич-400», который был слизан советскими конструкторами с «опель-кадетта», поэтому, если смотрели фильмы о Второй мировой войне, вы все его видели. Он появляется и двигается бесшумно, т. е. без звука мотора. Но… хочу вас предупредить… — Проводник вновь сделал артистическую паузу и обвел всех внимательными светлыми глазами. — Было заявлено об исчезновении человека, который встретился с этим автомобилем. Вы все взрослые люди и должны понимать — не нужно стараться вступить в контакт с явлением, — последнюю фразу Борис произнес, в упор глядя на Риточку.

Та слушала как завороженная. Перспектива опасности разрумянила ей щеки и заставила позабыть о неудобных туфлях.

— Прошу вас помнить о том, что город — живой организм, здесь все время что-то меняется, и, хотя большинство явлений призрачного мира индифферентны по отношению к человеку, проявление агрессии исключить нельзя. Поэтому не забывайте простые правила: держимся вместе, молчим, внимательно смотрим по сторонам и под ноги. Если что — не стесняйтесь кричать. «Отче наш», если кто знает, тоже почитать полезно. Обереги у всех есть?

Народ закивал, Риточка выпятила скудно прикрытую шелком грудь, в ложбинке которой поблескивал золотом и камнями крестик.

— Освященный? — строго спросил Борис и, удовлетворенный ответным писком, взглянул на Мири, которая подняла руку, как в школе.

— Мне, к сожалению, про оберег никто ничего не сказал.

Проводник извлек из сумки черный шелковый мешочек, распустил завязки, высыпал себе на ладонь несколько кусочков серебра и протянул Мириам:

— Выбирайте.

Ассортимент оберегов был представлен: серебряным распятием, кругляшом с дырочкой посередине, затертостью и невнятными символами похожим на старинную монетку, и фигуркой химеры. Уродец горбился, подперев голову то ли лапкой, то ли рукой, и в нем легко угадывался знакомый персонаж, восседающий на соборе Нотр-Дам в Париже.

— Химера-то тут при чем? — поинтересовалась Мири.

— Демоны, с которыми заключен договор, должны отпугивать остальных, — на полном серьезе отозвался Борис.

Мири вздохнула. Она довольно равнодушно относилась к религиозным вопросам, но распятие надевать не хотелось, потому что Христа ей всегда было по-человечески жалко; а химера показалась велика и угловата. Мири взяла с ладони Бориса кругляшок на веревочке и надела его на шею.

Убедившись, что все готовы, Проводник спустился с крыльца и шагнул на тротуар, а затем и на мостовую. Остальные в молчании последовали за ним, немного ускорив шаг, когда проходили мимо шепчущихся лип. Фонарь позади опять качнулся, и насмешливой вспышкой озарились на секунду стекла машин.

Вся компания медленно шла по улице, посреди мостовой, внимательно поглядывая по сторонам. Потом сзади донесся шум мотора, и они стали оглядываться, не желая попасть под колеса.