Кэти Сьюэлл - Западня

— Мусорник? Вы имеете в виду помойное ведро? — произнесла она насмешливо. — Бедный мальчик, вы, очевидно, даже не представляете себе, куда вы попали. — Она села в машину и, заложив крутой вираж, уехала в сторону красного диска заходящего солнца.

Не было ни простыней, ни одеяла, и Давид лег на грязный матрац не раздеваясь. Под голову он положил свернутый свитер, прикрыв его сверху чистым полотенцем, которое привез с собой. Укрылся новеньким банным халатом, который приобрел в «Маркс и Спенсер» в родном Свонси. Прошлое казалось светлым и прекрасным, особенно здесь, в этой адской дыре. Зажмурившись от яркого света бесконечного дня, он представил себе сверкающий чистотой продуктовый отдел магазина «Маркс и Спенсер». Чистенькие, приличные люди в хорошо сшитой одежде чинно и благопристойно покупают высококачественные продукты в нарядной упаковке. Все вместе являло собой картину полного счастья, здоровья и разумности.

Из горла вырвалось не то рыдание, не то смех. Он резко притих. Стены здесь тоже тонкие, а трейлеры стоят всего в паре метров друг от друга. О’Рейли мог услышать его истерику и убедиться, что новый доктор — очередной псих, еще один слабак, который, наверное, и сам скоро докатится до того, что начнет колоться всякой дурью. Давид старался понять, то ли это место ввергает всех живущих здесь людей в апатию и провоцирует становиться наркоманами, то ли просто здесь собрались лишь отбросы общества. В любом случае нужно постараться сохранить последние крохи здравомыслия.

Он старался искупить вину и вернуть утраченную уверенность в себе, но личико Дерека Роуза всплывало перед его мысленным взором. Казалось, это лицо всегда было перед глазами — не просто круглое детское личико, а вытянутые лисьи черты в обрамлении прямых светлых волос, постриженных так, будто ему надели на голову горшок, а потом обстригли. В эту минуту его мать, Шэрон Роуз, вероятно, дома, в какой-нибудь жалкой квартирке в предместьях Бристоля, переживает о своем больном ребенке. Лучше бы она подала на них с Бриггсом в суд, тогда она смогла бы переехать в приличное место и даже купить приличный дом. Но она была женщиной другого сорта. Она запретила ему делать что-нибудь для нее и Дерека, что притупило бы чувство вины.

Не имело значения, что суд признал его невиновным в небрежности и халатности и его увольнение аннулировано. Он был некомпетентным и безответственным. И постоянно в его мозгу крутился вопрос: стоит ли продолжать заниматься медициной? Но как еще он может зарабатывать себе на жизнь? И где? Дома, в Уэльсе… точно нет. Еще довольно долго. Возможно, никогда.

Он заснул тревожным сном, в котором было множество мрачных детей и целая вереница людей, подобных О’Рейли, и он сам, падающий, тонущий в море сигаретных окурков и грязных кроссовок.

«Бодрый и ранний». Хогг покровительственно усмехнулся, проходя мимо Давида в коридоре больницы. Он остановился и схватил его за рукав толстыми, похожими на женские, пальцами. Очевидно, Хогг пробыл здесь уже много лет, но акцент и манера поведения у него оставались чисто британскими. Давид не сдержал улыбки.

— Я вас вчера никому не представил… Приношу свои извинения. Завтра у меня будет больше времени.

— Не стоит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, — улыбнулся Давид, радуясь возможности заставить шефа подавиться собственной пунктуальностью.

— Вы правы, вы правы, — быстро ответил Хогг, двигаясь по коридору. — Здесь у нас офис… факс, копировальная машина, истории болезней. — Хогг указал толстеньким пальцем на темную комнату, в которой курили две секретарши, но не потрудился их представить, потом потянул Давида за руку дальше по коридору, будто тот был надоедливым мальчишкой, которому нужно показать новую школу.

— Здесь амбулатория с благотворительной аптекой. — Он лениво махнул в сторону металлической двери. — Мы держим ее закрытой. У нас были неприятности с одним из ваших предшественников, но я не буду называть имен. Наркотики в этих местах очень популярны, и не только для купирования боли. — Он засмеялся и в первый раз посмотрел Давиду в глаза. — Боже! Не беспокойтесь, я пойму. Мы все поймем, если сначала это место покажется вам каким-то Диким Западом. Молодой человек из довольно благополучной среды. Поверьте, я знаю, каково это. Я сам был таким. Когда впервые сюда попал, я чувствовал себя как рыба, вытащенная из воды.

— Но я не совсем желторотый юнец, — смеясь, возразил Давид. — На самом деле я…

Хогг протестующе поднял руки.

— Ну, вот мы и на месте. — Они остановились возле двери, и его манера поведения вдруг неуловимо изменилась. Сутулые плечи еще больше наклонились вперед, отчего женоподобность стала заметнее. Он легонько постучал в дверь, на лице появилась заискивающая улыбка. Он поднес ухо к двери. Давид прочитал пластиковую табличку на двери: «Шейла Хейли — старшая медсестра».

— Дамы, которую мы хотим увидеть, сейчас нет в ее офисе, но вы очень скоро с ней встретитесь. Она моя правая рука, понимаете, — он наклонился к Давиду. — Будет разумно, если вы подружитесь с ней.

— Я уже встречался с ней, — ответил Давид. — Она была в составе приветственного комитета.

— Правда? — Хогг внезапно показался растерянным. — Ну конечно, это естественно. Она очень ответственная, ничто не ускользает от ее внимания.

Он снова схватил Давида за рукав и потащил дальше по коридору.

— Шейла знает все даже лучше, чем я. Все, что вам нужно, абсолютно все в аптеке — это к ней.

— Хогг, вы говорите обо мне? — Шейла Хейли вышла из палаты, мимо которой они только что прошли. — У молодого человека сложится обо мне превратное мнение.

Она подошла, и все трое смущенно рассмеялись над ее шутливым намеком. Хогг с видом собственника обнял ее за плечи:

— Шейла, ты уже знакома с Вудрайтом, нашим новым работником. Он первоклассный хирург, судя по отзывам, и уже зарекомендовал себя ранней пташкой, такой же, как мы с тобой. — Он крепче сжал ее плечи, и ее крупная грудь слегка напряглась — Мы можем вместе выпить по чашечке кофе. Первую за сегодня, не так ли?

Давид почувствовал легкую тошноту, такое чувство возникало, когда нужно было быстро найти остроумный ответ, а он не мог ничего придумать.

— Меня зовут… Вудрафф, — беспомощно выдавил он из себя, пока эти двое смотрели на него оценивающе, каждый, впрочем, по-разному и по разной причине.

— Да, очень хорошо. Он подойдет, — произнесла Шейла, когда их взгляды на мгновение встретились. В ее поведении чувствовалось несомненное превосходство, несмотря на кажущуюся простоту. Ее глаза были необычного темно-синего цвета. Они были сильно накрашены, даже чересчур сильно. Лицо же было чистым, молочно-белым, в бледно-розовых веснушках. В ярком дневном свете ее ниспадающая копна рыжих колец полыхала огнем. Совершенно очарованный, он все же очень настороженно к ней относился, сам не зная почему.