Джон Тренейл - Врата Совершенного Знания

— Вы меня удивляете. Цели обоих народов одинаковы! И всегда были таковы: победа коммунизма во всем мире.

— Победа коммунизма, — со вздохом отозвался Сунь, — как вы сказали, даже в самой маленькой из наших провинций более чем удовлетворила бы меня. А во всем мире…

— Ладно, не будем говорить о мире. Поговорим о самом уязвимом — о границах.

Лицо Сунь Шаньвана просветлело.

— Предшествующие годы конфликтов проходили бесследно в плане материальных и человеческих потерь. Однако теперь США стали слишком сильны, чтобы Советы в одиночку могли сдержать их своей мощью. Мир на наших границах уже был бы достижением, даже если ничего другого не произойдет.

Казин подавил желание попросить гостя оставить официальный тон и сказал:

— Произойдет и многое другое.

— Вы так думаете?

— Я знаю. Если мы формально заключим мир, Европа останется в изоляции. Америка превратится в крепость, избегающую союзников. Нам придется делиться научными достижениями, экономическими ресурсами…

Сунь со смехом поднял руки, как будто сдаваясь.

— Нет, нет. Вы ведь не верите во все это.

Казин откинулся на спинку кресла, и на лице его заиграла улыбка.

— Разве?

— Нет. Не верите.

— Не осмеливаюсь возражать гостю. — Казин потянулся к портфелю, стоявшему рядом, извлек оттуда папку и с неожиданной живостью пододвинул кресло к столу. — Наконец-то мы подошли к концу нашей повестки дня. Последний пункт. Тайвань. Вторая, простите меня, товарищ, республика Китай.

— Мир признает только одну республику Китай. А Тайвань — наша проблема, а не ваша.

— И все-таки, мне кажется, ее следует обсудить, прежде чем вы уедете. До нас дошли слухи, что Тайвань приобрел особое значение в глазах вашего Политбюро.

Сунь промолчал, и Казин переспросил:

— Эти слухи верны?

— Тайвань никогда не терял своего значения для Пекина.

— Буду считать эти слова подтверждением.

— Я не хотел бы вступать в спор с моим гостеприимным хозяином по поводу всяческих домыслов.

Казин захлопал в ладоши и громко рассмеялся, а Сунь принялся стряхивать воображаемые крошки с брюк.

— Так, значит… Тайвань, то есть второй Китай, все-таки имеет для вас значение. Наша помощь требуется?

— Да. Вы можете оказать поддержку в ООН, если что-то случится.

— Понимаю. — Хорошее настроение Казина как рукой сняло. Он наклонился вперед, положив руки на стол. — Значит, ситуация серьезная.

— Я не уполномочен обсуждать с вами этот вопрос. Извините.

— Ну что ж, пусть так. Но я могу сделать следующий вывод. Когда пакт будет подписан — если он будет подписан, — вы можете попросить нашей поддержки в случае… непредвиденных обстоятельств.

— Такой вывод мне не по душе.

— Этот вопрос нас интересует, как вы уже поняли. — Казин тряхнул головой. — Странно, что мы разговариваем таким образом. Вы знаете много, я тоже. Мы похожи на супругов, но супругов, которые ходят по дому на цыпочках и оставляют друг другу записки, ссорясь лишь на людях. И тем не менее мы хорошо знаем друг друга.

Сунь кивнул в знак согласия.

— Неплохая аналогия. Что касается Тайваня, да, я знаю о ваших интересах. Долгое время Советский Союз извлекал преимущества из своей опорной базы в Юго-Восточной Азии. Московский Народный, Советский Коммунальный… У вас пристрастие к банкам.

— Да. Было и есть.

— Когда Советский Коммунальный прекратил работу, вы почувствовали, что пропасть расширяется.

— Действительно.

— Поэтому где же восстанавливать позиции, как не в чудом созданной экономике Тайваня. Ежегодный прирост составляет там десять процентов, но, увы, финансовые инфраструктуры слишком примитивны.

— Совершенно верно.

— Мы предпочли бы, — мягко кивнув, продолжал Сунь, — чтобы вы подождали нашего приглашения.

— А если мы предпочтем не ждать?

— Если нет… Знаете, товарищ Казин, у нас в Китае есть поговорки на все случаи жизни. Мне приходит в голову такая: «Ци ху, нань ся» — «Если забрался на спину тигру, трудно слезать».

— Безусловно, вы вольны отвергнуть нашу помощь. Но моя любимая китайская поговорка звучит так: «Шань мэнь нань кай; шань мэнь нань би». Простите мое ужасное произношение.

— Оно вовсе не ужасно.

— В таком случае, что я сказал?

— Вы сказали: «Трудно открыть врата щедрости и столь же трудно закрыть их». — В глазах Суня мелькнула настороженность и уважение. — Совершенно точно. Я понимаю вашу мысль: Китаю может быть трудно добиться союза с Советами, но если уж мы добились его…

Казин рассмеялся.

— Да. Тогда мы прилипнем к вам, как пиявки. Ну что ж, видимо, нам все-таки придется подождать вашего официального приглашения, как вы и предложили. — Он помолчал. — Я порекомендую исключить «другой Китай» из орбиты нашего внимания до тех пор, пока вы не решите ходатайствовать о нашей помощи.

— Нам не понадобится помощь. Спасибо.

— Может быть, вы уже получаете ее из другого источника? До нашего сведения дошло, что в Тайване существует движение за независимость.

— А мы слышали похожие сплетни насчет Афганистана. Не сомневаюсь, что они так же безосновательны.

Крабиков отвернулся, чтобы Казин не заметил улыбки.

— Движение за независимость, о котором вы говорите, — продолжал Сунь с неожиданной горячностью, — бесплодно. У них нет лидеров. Нет оружия, денег. И самое главное, нет поддержки. — Он сделал паузу. — Жаль, если ситуация изменится.

— А почему она должна измениться? — спросил Казин, пожав плечами. — В Афганистане не меняется. — Он положил перед собой папку и сделал карандашом пометку на полях последней страницы. — Буду с вами честен. Я не смог найти ничего конкретного относительно предполагаемого движения за независимость. Теперь понимаю почему — его не существует.

— Верно.

Казин захлопнул папку и взглянул на часы.

— Как быстро прошел день!

— Да, — отозвался Сунь, поднимаясь. — Приезжайте в Пекин. Я приглашаю.

— Прошу прощения, но я наездился. Приезжайте лучше вы. Увидимся в Москве.

— Приеду. Спасибо за гостеприимство. Все было вкусно. — Сунь помолчал, глядя на изуродованного шмеля на вилке. — Очень вкусно, — повторил он.

— До свидания! — Казин резким движением протянул правую руку, и Сунь Шаньван пожал ее. Они долго смотрели друг другу в глаза с неподдельной симпатией, которая не имела никакого отношения к их профессии. На том и расстались.

Казин смотрел вслед своему гостю, пока тот не вошел в главное здание вместе с Крабиковым и не скрылся из глаз. Из кухни вышли официанты, чтобы убрать остатки обеда. Пока они работали, Олег Казин прикрыл глаза от полуденного солнца и глубоко вздохнул, наслаждаясь запахом роз и смолы. Для человека с его здоровьем климат был замечательный.