Айдар Павлов - Время Полицая

- Никто не умирает, - сказала Кобра. – Никто.

- Нет, ты ответь конкретно, я сам уже догадался, еще днем. Я ведь не живу? Нас больше нет, да?

- Никто не знает, есть он или нет.

- Кто я?

- Никто не знает, кто он. Наше представление о себе - мираж. Мы есть лишь то, что мы сейчас думаем, - повторила она.

- Но меня нет в этом мире!

- Когда мир становится страшнее того, что он из себя представляет, лучше думать, что тебя в нем нет. Ты стал бездомным шакалом: и подохнуть не можешь, и вернуться нет сил.

- Но я не хочу быть бездомным шакалом!

- Вот так всегда. - Кобра вздохнула: - Никто не хочет быть шакалом. Никто! Я скоро с ума сойду: каждый трясется за свою убогую душонку.

- Похоже, я попал в ад... Да кто ты, черт возьми?! - закипел Вадик.

Он вскочил на ноги и на всякий случай нащупал в кармане курок револьвера.

- Э! Тон давай сменим, да?! - попросила Кобра, сверкнув черными углями. - Ненавижу, когда повышают тон. И убери руку с пушки, козел! Выстрелишь - яйца себе продырявишь. Слышишь, что говорю?!

Вадим отпустил револьвер и отморожено огляделся, ему было хреново, как никогда: "Да, это действительно ад", - понял он.

- Ад и рай относительны, Чапаев. - Кобра прочитала его мысли. На ее восхитительных губах затеплилась материнская улыбка. - Если ты полагаешь, что это действительно ад, - это действительно ад. Но это не имеет никакого значения. Присядь, Чапаев, успокойся. Я же знаю, как тебе не нравится быть шакалом. А что делать? Кому нравится? Дураков мало.

Вадим опустился на снежное облако. Возражать этой коричневой тетке было нелепо. Она подмяла его под себя и делала все, что хотела. Ну, вообще все. Полицай рядом с ней - не более чем комар: большой, страшный, мускулистый, но комар. А револьвер в кармане - всего лишь игрушка для идиотов: "Не продырявь себе яйца!"

- Это действительно неважно, - сказала Кобра. - Ад и рай - две стороны одной медали. Не знавший жизни, не познает смерти. Только шакал в красной пустыне знает цену звездам.

Вадим вновь увидел девчонок. Одна внесла на прозрачных ладонях огонь, вторая - две пиалы. Черненькая поставила пустую посуду перед Вадимом и Коброй, а "Рыжик" остановилась в центре комнаты и подбросила огонь в бесконечную бездну, туда, откуда валил снег. Пламя взметнулось вверх подобно залпу фейерверка, рассыпалось на тысячи искр и... застыло на куполе желтыми звездами.

В доме, которого не было, стало значительно светлее. Снегопад прекратился.

- Теперь погуляйте, девочки, - сказала Кобра.

Не произнеся ни слова, обе нимфы выплыли из комнаты.

- Кто они? - спросил Вадим.

- Мои дети, - ответила Кобра. - Нравятся?

- Красивые у тебя дети.

- Да я и сама ничего.

- Как их звать?

- Никак. Им не нужны имена. Имя – это так вульгарно...

- Они ненастоящие?

- А ты настоящий?

- Эти сестры, они - те два упыря, которых я хлопнул? Те, что лежали в прихожей?

- В каком-то смысле все мы упыри, Чапаев.

- Они остались, чтобы мне отомстить?

- Если б им доставляло удовольствие мстить, поверь, они бы давно доставили себе это удовольствие. Увы, земные удовольствия им больше недоступны. Я бы сказала, они остались тебя отблагодарить, Чапаев.

- Отблагодарить за то, что их убили?

- Убиенных щадят и балуют раем. Разве этих ангелов можно сравнить с тем, что было утром?

- Так, я в раю?

Кобра улыбнулась:

- Ты так думаешь?

- Кажется, начинаю.

- Значит, в раю.

- Да ну?

- Угощайся, отведай пищу богов. - Кобра подала Вадиму пустую пиалу.

- Благодарю. - Усмехнувшись, он провел пальцем по керамическому дну пустой миски: - Если б здесь что-то было…

- А ты в это веришь?

- Не похоже.

- Пища - такой же мираж, как и все остальное. Если б ты хотел есть, ты бы поверил.

- Но я не хочу есть.

- Вот! - Кобра сделала паузу, затем щелкнула пальцами: – Когда захочешь, пища появится. В раю только так. Здесь не делают запасов.

Вадим почувствовал, что страх перед незнакомкой сменился необыкновенным доверием и нежностью. Его пробрало на откровенные темы, захотелось излить душу:

- Понимаешь... Я рос без матери. Но я навсегда запомнил ее лицо, у нее было самое простое и доброе лицо. Она умерла, когда мне было семь месяцев. Я не умел говорить, не разбирался в том, что вокруг меня происходило, только видел это лицо... Боже… Да, да, самое красивое и простое лицо на свете. Короче, я просто лежал в коляске и рыдал. Понимаешь, рыдал от счастья его видеть, от того, что мы вместе, что я люблю ее… А не из-за того, что хотел есть или снять мокрые штаны. Понимаешь, о чем я?

- Да, да.

- Я никому еще этого не рассказывал, только тебе.

- Очень трогательно, - улыбнулась Кобра. – Такая большая честь стать эксклюзивным слушателем подобных историй… Теперь я расскажу откровенную историю.

- Ну, - кивнул Вадим.

- Я никому ее не рассказывала, только тебе. Мишка продал мне свою душу, да еще накинул сверху три тысячи баксов, чтобы тебя больше не было.

Вадик остолбенел:

- Как? Как не было? Что ты несешь? Какой Мишка? Что происходит?

Он бы разорвался на осколки, подобно гранате, если б вовремя не появились две юные нимфы и не скрестили руки на его голове.

- Остынь, - попросила Кобра. - Я понимаю, это не такая трогательная история, как сопли в коляске. А что делать? Поверь, я не могла устоять. Обожаю скупать падшие душонки. Я могу ими крутить, как вздумается. К тому же, три тысячи зеленых! А я люблю деньги - о-о-о! - без денег я чахну, Чапаев. Обожаю их считать, пересчитывать, складывать, умножать...

- Подошла бы ко мне - я бы дал тебе в десять раз больше, - сказал Вадим, оправившись от удара.

- Нет, Чапаев, нет, ты бы рваного рубля не дал бездомной цыганке. Это сейчас ты готов заложить весь мир, лишь бы кто-то вытащил тебя из пустыни, а позавчера ты б меня пинками прогнал. Я подхожу только к тем, кто реально готов платить.

- Миня был готов?

- Он созрел, - кивнула Кобра, и обратилась к нимфам: - Погуляйте, девочки, наш ангелок пришел в норму.

Убрав ладони с головы Вадика, близняшки покорно оставили дом, которого не было.

- Мишка, блин... - Вадим покачал головой - она стала удивительно легкой и ясной. Но особенно удивляло то, что он не испытывал к Мине никаких отрицательных эмоций. Только естественное коммерческое удивление: - Но откуда у Мини три тонны зеленых? Я не понимаю. В месяц я ему платил...

- Клювом надо было меньше щелкать, - перебила Кобра.

- Получается, он за год опустил меня на три тысячи баксов?

- Получается так.

- И что, он сразу взял и предложил тебе три тонны?

- Ну не сразу, конечно. Кто сразу отдаст бедной цыганке весь капитал? Сначала я рассказала, как исчез Ваня Хренов.

- Ваня в сейчас в Канаде.

- Этот валенок удобряет канадскую почву, - кивнула Кобра.

- Что с ним? Я знаю, он круто поднялся.

- А не знаешь как?