Валерий Прохватилов - Снайпер должен стрелять

Ито не звонила. Второй день подряд он позволял себе выпить больше обычного. Кадо прислушивался к себе. Неотпускающая тревога, усилившаяся после отъезда Ито, раздражала. Между появлением и исчезновением Конорса минуло не так уж много времени, но именно за это время с Митаси произошло что-то, в чем ему не хотелось разбираться. Конорс был прав — «зверинец» следовало ликвидировать, хотя бы на время. Сделать это было не так уж трудно. Он и создавался с таким расчетом, чтобы служить одновременно и лечебной, и экспериментальной базой. И то, что сейчас все клетки оказались заняты «крысами», можно было считать случайным. Он торопил сотрудников с завершением очередной серии экспериментов. Дня через два-три клетки можно было начать освобождать. Иногда он думал, не посадить ли в них обезьян, имитируя продолжение экспериментов Хозе Дельгадо, тем более что Ито была ученицей его школы. Однако это казалось дорогим и хлопотным. К тому же, если до окончания экспериментов появится Дик Чиверс, Кадо предполагал продемонстрировать свои достижения военным. Вот тогда можно было бы открыть новое направление в его работе, и возглавить это направление могли если не Конорс, то Ито. И если ей только удастся переманить Стива на их сторону, а он почти был уверен в том, что ей это удастся, вот тогда… Тогда, может быть, и осуществится его мечта оставить в науке действительно существенный след.

Ито не звонила. Он налил себе виски. Хмель постепенно овладевал им, тревога начала отпускать. Его неодолимо потянуло в «зверинец». Он улыбнулся. Единственная практически забава была связана с ним.

Кабинет его находился на втором этаже психиатрической клиники. До научного центра надо было пройти метров двести, миновав ворота в заборе, отгораживающем его от остальной территории. Идти ночью туда не хотелось, но он уже не мог преодолеть желания оказаться в «зверинце».

Внизу при его появлении охранник встал. Кадо велел ему закрыть двери и следовать за собой.

Ночь была сырая, беззвездная. На голых ветках поблескивали капли, оставленные недавним дождем. Полной грудью он вдохнул воздух, настоенный ароматами поздней осени, и вспомнил, что два последних дня не покидал здания клиники. Ветра не было, тишина казалась бесконечной. Владения его тянулись во все стороны, тонули во тьме. В такие минуты он чувствовал себя хозяином в полной мере, суетные мысли отпускали, и невольно думалось: «Господи, чего еще человеку надо!»

Он заспешил к воротам. Охранник топал в трех шагах сзади. Это был один из тех людей, которых когда-то подбирал для него Дик Чиверс. Кадо хорошо помнил код, но все-таки номер ему удалось набрать не сразу. Замок наконец щелкнул, встроенная в металлические ворота дверь открылась. Они перешли на территорию научного центра.

У дверей Кадо позвонил своим условным звонком, ему почти сразу открыли.

— Не уходи, жди меня, — бросил он своему сопровождающему и заспешил вниз, в «зверинец». Он знал, что сейчас, кроме двух охранников, его самого и его «крыс», в здании никого нет. Он опустился на лифте в подвальный этаж, миновал коридоры, комнаты, набитые оборудованием, обеспечивающим жизнедеятельность «зверинца», еще раз набрал код и, забыв закрыть за собой дверь, поспешил к клетке, которая с недавних пор забавляла его больше всего.

Ито считала, что она уговорила Митаси освободить Линду. На самом деле это было не совсем так. Для исследования сексуальных потенций совсем не просто было подобрать «крыс» достаточно молодого возраста, естественно не для сексуальной коррекции, а для эксперимента, что было не одно и то же.

И вдруг ему повезло. «Крысоловы» предложили ему девицу лет девятнадцати, бездомную, безнадзорную, погибающую от наркотиков. Его поразило совершенство ее форм, совсем недавно тело ее дышало здоровьем. Случай был тяжелый, почти безнадежный. Но не для него. Наркологическое отделение его клиники не случайно пользовалось заслуженной славой. Искусство снятия абстинентного синдрома являлось его коньком. В этой области он сделал открытия, действительно достойные внимания.

Он привел девицу в порядок и поместил в «зверинец» на место Линды. Митаси нравилось заставлять ее бодрствовать, двигаться, не пробуждая ее партнера и не стимулируя сексуальную потребность.

Видения молодости посещали его, глаза увлажнялись, нижняя губа отвисала, струйка слюны непроизвольно сползала на подбородок. Забытая похоть, казалось, начинает одолевать его, и тогда он пробуждал ее партнера и, надев наушники, погружался в созерцание чужой страсти, вскрикивая и подергиваясь, словно их конвульсии передавались и ему.

Здесь, в «зверинце», освещение было автономным, поэтому Кадзимо Митаси не мог знать, что свет на территории клиники вдруг погас, а телефоны отключились.

На поиски «зверинца» направлялась группа Монда. Даже Марка, к которому Руди относился с явным уважением, брать с собой отказались. Когда же Хьюз попросился, чтобы с собой они взяли его, все четверо, не сговариваясь, расхохотались.

— Знаешь, Арри, — ехидно заявил Андрей, — если хочешь почувствовать себя героем, сходи лучше в самый затрапезный бостонский кабак. Адресок тебе Марк даст… Ну, ну, ну, — поспешил отступить он, видя, как обида исказила лицо Хьюза, — лучше сделаем так: если мы находим этот проклятый «зверинец», со всей аппаратурой, дуй сразу туда. Мастерская съемка — это совсем не то, что сухой полицейский кадр. И не обижайся, пожалуйста. Разве ты еще не понял, что Монд собрал под свое крыло первостепенных трепачей?

Наблюдая за ними, склоненными над схемой территории клиники, обменивающимися короткими репликами, едва ли Хьюз мог понять, что их беспокоит. Да и они едва ли могли объяснить ему, что в общем-то суть их мастерства сводится к одному — результат надо уметь получать без потерь. То, что каждый из них мог продемонстрировать целый каскад трюков, само по себе ровно ничего не значило. «Дело техники», — всегда говорил Андрей, когда его просили объяснить, как они это делают. Сами же они никогда не относились к технике как к игре, а уж тем более как к зрелищу. Слишком хорошо они знали, сколько вынужденной жестокости и боли стоит за ней.

Чарлз, однако, вырядил их не хуже, чем в фильме ужасов: в черные эластичные матовые костюмы, оставлявшие открытыми только лицо и кисти рук. На широком поясе крепилось все, что могло им понадобиться при штурме. Дело было не только в том, чтобы суметь нейтрализовать охрану, открыть двери, которые не хотят открываться, не дать уничтожить улики. Главное заключалось в том, чтобы не дать возникнуть панике, которая могла бы охватить и персонал, и больных, выгнав невинных людей под случайные пули. А что охрана могла поднять стрельбу, сомнений ни у кого не было. Дик Чиверс в красках описал, что за публика служит в охране Кадзимо Митаси.