Челси Кейн - Сердце убийцы

— Ладно, я поцеловал ее! — Сокрушенно покачал головой. — Один-единственный раз. Это было опрометчиво с моей стороны. И ничего подобного больше не было. Когда я отверг ее, она распустила слух, что у меня роман с другой ученицей. За такие вещи из школы увольняют, но в моем случае даже официального расследования не проводилось. Все знали, что это вранье. Сьюзен в то время просто… — Рестон повертел в воздухе рукой, подыскивая нужное слово. — Испортилась! Она восприняла смерть отца как несправедливость по отношению к себе и обиделась на весь свет. Но все равно она мне нравилась, всегда нравилась. Сьюзен была очаровательным, своевольным, талантливым ребенком. И я прекрасно понимал, какую боль она испытывала. Делал все возможное, чтобы облегчить эту боль.

— Вы невероятно великодушны, — заметил Арчи.

— Просто всю жизнь стараюсь быть хорошим учителем. — Рестон позволил себе скупую улыбку. — Правда, в наши дни это мало ценится.

— А Ли Робинсон вы тоже целовали?

Рестон отпрянул, ошеломленно разинув рот.

— Бог мой, нет! Я почти не знал ее. Когда она пропала, я проводил репетицию, это все проверяли.

Арчи кивнул собственным мыслям.

— Ну и ладно. — Любезно улыбнулся Рестону. — Можно мне стакан воды?

Старый замаскированный способ проникнуть в дом, и если хозяин не пригласит войти, то можно хотя бы косвенно заподозрить его в желании скрыть нечто от посторонних глаз.

Какое-то мгновение Рестон молча смотрел на Шеридана, потом сказал:

— О’кей.

Нагнулся, отряхнул испачканные краской штаны, потоптался ботинками по коврику перед входом и жестом пригласил детектива. Они вошли в дом, миновали маленькую гардеробную, затем через гостиную и столовую попали на кухню. Шеридана поразил царящий в доме образцовый порядок — ничто нигде не валяется, все вещи на своих местах, вокруг ни пылинки, в раковине ни одной грязной тарелки.

— Вы были женаты? — поинтересовался Арчи.

Рестон взял с полки стакан и наполнил его водой из крана. Над раковиной висел в рамке рисованный портрет роскошной блондинки из серии «Варга».

— Она ушла от меня. И забрала с собой все, что я имел. — Рестон подал Шеридану стакан.

Арчи сделал глоток.

— А подруга есть?

— Сейчас нет. Со своей последней женщиной я расстался внезапно.

— Вы убили ее?

— Надо полагать, это шутка?

Детектив сделал еще глоток.

— Нет. — Одним духом допил и вернул пустой стакан Рестону. Тот немедленно вымыл его и поставил на сушилку. Арчи заметил на противоположной стене кухни еще один плакат с блондинкой, стоящей на невозможно высоких каблуках, в узеньких шортах, блузке в обтяжку, эротично выгнув спину и соблазнительно улыбаясь ярко-красными губами.

— Вы неравнодушны к блондинкам?

— Ради Бога, — взмолился тот, нервно проводя рукой по волосам, — скажите, что вам надо от меня? Я школьный учитель. Ответил на все ваши вопросы. Меня уже допрашивали два других полицейских. Я впустил вас к себе в дом наконец! — Он жалобно посмотрел на Арчи. — Вы арестуете меня?

— Нет.

Рестон грозно подбоченился.

— Ну так оставьте меня в покое, черт возьми!

— Ладно. — Арчи направился к выходу, хозяин — в шаге позади. Детектив смотрел по сторонам, надеясь увидеть хоть какой-то знак, хоть маленькую зацепочку, позволяющую разгадать истинную сущность хозяина дома. Строению было лет сто, а интерьер соответствовал примерно середине минувшего века. Прежние светильники заменены на хромированные образцы начала космической эры, которые сочетают в себе одновременно стиль ретро и некую футуристичность. Столовый гарнитур вроде бы сделан из толстого пластика. Из круглой красной вазы на столе торчит букетик желтых нарциссов. Арчи не знал, дорогая эта мебель или ее доставили в разобранном и упакованном виде из магазина «ИКЕА», однако понял, что она наверняка достаточно стильная.

Гостиная была менее фотогенична. Золоченая стенка будто куплена в комиссионном магазине. Нижняя кайма из золотого шнура в нескольких местах оторвалась и беспомощно провисла. Рядом с креслом и тахтой, обитыми розовым бархатом, стоял торшер с хромированным абажуром. Словно кто-то вызвался помочь Рестону обставить комнату, но между ними случилась размолвка. И все же здесь было гораздо уютнее, чем в убогой норе, которую арендовал Арчи. В гостиной сохранились «родные» встроенные шкафы. Шеридан пробежал глазами по полкам — всего лишь книги, расставленные аккуратными, плотными рядами. Но тот корешок он различит где угодно. «Последняя жертва». Впрочем, это еще ничего не значит. Многие имеют эту книгу в домашних библиотеках.

— Послушайте, — заговорил Рестон, — в школе Сьюзен не отличалась скромным поведением, поэтому вполне возможно, что у нее была любовная связь с кем-то из учителей. Но только не со мной, говорю же вам!

— Ладно, — рассеянно произнес озадаченный детектив. — Не с вами.

— Куда? — спросил таксист, когда Арчи вернулся в машину.

— Подождем здесь немного. — Такси было для некурящих, однако насквозь пропахло застоявшимся сигаретным дымом и хвойным освежителем воздуха. Ну почему все всегда нарушают правила? Шеридан позвонил по сотовому Клэр. — Еще раз проверьте алиби Рестона, установите за ним наблюдение. — Помолчал и добавил: — И если я говорю наблюдение, значит, чтобы ни одной лазейки не осталось! — Арчи прищурился на очаровательный, увитый глицинией домик Рестона. — Я хочу знать абсолютно все, даже если ему просто придет в голову выйти из дома.

— Дам поручение Гейлу и Флэннигану.

— Хорошо. — Арчи откинулся на липкую виниловую спинку сиденья такси. — А я подожду.

Когда Шеридан приехал к себе домой, уже стемнело. На автоответчике по-прежнему ни одного сообщения. Он решил воздержаться от кофе и открыл бутылку пива. Есть ли основания сомневаться в правдивости Сьюзен? Нет. Могла ли она внушить себе, что это случилось на самом деле? Пожалуй.

Как бы то ни было, Греттен раскусила ее. Арчи находил своего рода утешение в том, что Лоуэлл не только его, но и любого видела насквозь. Значит, он не отличался какой-то особой внутренней слабостью.

Детектив разглядывал фотокарточку улыбающейся Глории Хуарес. Раскрыта еще одна тайна — небольшое, но достижение. Он коснулся кончиками пальцев ее лба и отступил от стены спальни, куда только что приколол фотокарточку.

На стене скопилось уже сорок два портрета, сорок две убиенные жертвы, чьи родные и близкие наконец получили ответ на мучающий их вопрос. Невинно замученные смотрели на Арчи с фотокарточек, сделанных на водительские удостоверения, с любительских и школьных снимков. То был печальный, мрачный пантеон, и Шеридан чувствовал гнетущую скорбь. Ну и пусть. Он испытывал потребность постоянно видеть эти лица и находить в них объяснение тому, зачем каждое воскресенье навещает в тюрьме их убийцу. В противном случае ему останется только признаться самому себе, что притягательная сила Греттен заключается для него в чем-то совершенно ином — еще более страшном, чем образы умерщвленных ею людей.