Мартин Смит - Залив Гавана

— Вы когда-нибудь слышали о панамской сахарной компании AzuPanama ?

— Я читала об этом, — ее глаза похолодели. — В партийной газете описываются сложности с русскими из-за сахарного контракта, AzuPanama взялась помочь нашей стране.

— В качестве посредника?

— Судя по статье, да.

— Компания панамская?

— Конечно…

Он провел ее в кабинет, открыл зеленый портфель и выложил его содержимое на стол, документ за документом.

— Копии списков участников из России, Кубы и AzuPanama. Список директоров компании AzuPanama , а также кубинские паспорта, авиабилеты компании Кубана Эйрлайн и гостиничные счета на те же имена. Кроме того, выписка из панамского банка, подписанная Джоном О’Брайеном, проживающим на Кубе, и свидетельство о банковском депозите на имя вице-консула Бугая.

«Кажется, все идет хорошо, — подумал Аркадий. — Потом он плавно подведет разговор к участию в этом деле О’Брайена и Джорджа Вашингтона Уоллса, к их отношениям с Луной и Приблудой». Осорио откашлялась, потом аккуратно разложила документы, едва прикасаясь к ним, будто боясь обжечься.

— Я думала, вы пытаетесь отыскать фотографию Приблуды для доктора Бласа, — сказала она.

— Да, конечно. Но на эти бумаги я наткнулся раньше.

— Откуда они взялись?

— Почему вы не посмотрите, что они из себя представляют?

— Я и так вижу. Это очевидно. Документы изготовлены для того, чтобы дискредитировать Кубу и революцию, — прошипела Осорио.

— Сравните имена на этом свидетельстве о регистрации с паспортами. Вы сами увидите, что AzuPanama на самом деле вовсе не панамская компания. AzuPanama была создана в Панаме Кубой с помощью банка, контролируемого американским эмигрантом О'Брайеном. Вот за чем охотился Приблуда, когда он погиб. На сегодняшний день AzuPanama обошлась России дополнительно в 20 миллионов долларов. Люди умирали и за меньшие деньги.

— От сердечного приступа?

— Нет.

— Так утверждает Доктор Блас.

— Во всяком случае, — продолжал Аркадий, — мы видим совпадение имен из AzuPanama со списком из министерства сахарной промышленности. Приблуда, должно быть сопоставил эти имена из списков.

— Мы ничего не будем делать, — Осорио сделала шаг назад. — Вы лгали мне.

— Вы сами видите документы.

— Я смотрю на вас. И что я вижу? Человека, который утверждает, что ищет фотографию своего погибшего друга, а на самом деле собирает антикубинские материалы. Я пришла, чтобы помочь вам, а вы швыряете мне в лицо эти сфабрикованные против революционной Кубы бумаги, не объяснив, откуда они взялись. Я не прикоснусь к этим фальшивкам.

Все пошло совсем не так, как надеялся Аркадий.

— Вы можете проверить их.

— Я не собираюсь помогать вам. Я ничего не знаю о вас. Все, что у меня есть — это фотография и ваше утверждение, что вы — друг Приблуды. Но это только слова.

— Вовсе нет, — ее ответ помог сформулировать мысль, которая и раньше проскальзывала у Аркадия. Его беспокоило то, как его фотография из квартиры Приблуды попала к Хеди. — Это вы дали Луне мою фотографию?

— Как вы можете подозревать меня в этом?

— Логический вывод. Предположим, что после вскрытия вы пришли сюда, чтобы снять отпечатки пальцев, и нашли фотографию несчастного русского, который только что прибыл в Гавану. Вы, естественно, позвонили Луне, который сказал, чтобы вы передали фотографию ему.

— Ничего подобного!

— Кто дал фотографию бедняжке Хеди? Вы помогали Луне все это время?

— Не таким образом…

— Все кубинские полицейские носят с собой нож для колки льда и бейсбольную биту?

— …Лучше бы вы оставались в Москве. Тогда трупов было бы меньше.

— Тут вы правы.

Осорио схватила сумку. Она была уже за дверью прежде, чем он успел понять, что нужно было подойти к теме участия AzuPanama в этом деле как-то поделикатнее. Но почему на кубинку произвело такое впечатление простое доказательство? В конце концов, это была Гавана — место, где торговый атташе плавает ночью в море в какой-то автомобильной камере, где яхт-клуб «Гавана» то ли существует, то ли нет, где девушка может потерять голову дважды за вечер. Нелепая ложь Осорио насчет фотографии — это уже перебор. Все же он пожалел о том, что резко говорил с ней.

Уже на улице Офелия поняла, что, кроме задвижки на двери, у Ренко не было никакой защиты на случай, если Луна вернется. Она не сказала русскому о том, каким был Луна, стоя над телом Хеди в мотеле, как покраснели его глаза и как подергивались мышцы лица, будто сжимаясь в кулак. Или позже, когда сержант сидел в архивной комнате… Пройти мимо него было все равно что гулять в тени ревущего вулкана.

Движение на Малеконе — и так всегда пустынном ночью — совсем остановилось. Не было даже парочек, которых обычно можно встретить на набережной. Офелия сердилась на Ренко, но на себя она злилась еще больше. Это она, она забрала фотографию с места преступления. Она нарушила закон. Зачем? Она поняла, что Ренко нравится рассуждать о ничего не значащих мелочах, а потом неожиданно задать главный вопрос, попадающий точно в цель. Что касается документов, которые он вытащил из портфеля, то ее на самом деле не удивило, что русские готовы пойти на все, лишь бы дискредитировать Кубу. Но все же, говорила себе Офелия, надо сохранить жизнь Ренко, пока он не улетит в Москву. Пусть совесть останется чистой!

Полная решимости больше не поддаваться на провокации Ренко, она вернулась к нему в дом. На полпути наверх Офелия услышала шаги по лестнице и тихий стук в дверь. Когда он открыл, в луче света из его квартиры она увидела очень бледную женщину с черными волосами, перехваченными лентой, в мексиканском платье и босиком. Она казалась розой на длинном стебле, очаровательным белым цветком с голубым оттенком. Офелия вспомнила, что видела ее на церемонии Сантерии. Это была подруга Джорджа Вашингтона Уоллса, балерина.

Офелия увидела, как Исабель подняла лицо и поцеловала Ренко. Офелия смутилась и отступила вниз, в темноту лестницы. Она двигалась едва дыша, пока снова не оказалась на улице.

— Вы совершаете ошибку, — сказал Аркадий Исабель.

— Никакой ошибки.

Она прижала его руку к своему бедру так, чтобы он почувствовал ее тело через хлопок платья, затем поцеловала его и проскользнула в гостиную. «Может быть, это был тест на наличие признаков жизни», — подумал он. Сквозь полупрозрачное платье было видно стройное тело, округлые груди с темными сосками. Если он нормальный человек, он должен был почувствовать здоровую похоть. Он действительно ощутил возбуждение, чувствуя ее дыхание на своей шее, втягивая миндальный запах ее длинных волос, похожих на черный шелк. Бледная кожа делала ее губы еще краснее.