D.O.A. - Почтенное общество

Борзекс молча кивает. Она знает, что это только начало. Вступление не предвещает громкого увольнения и разорения. Это не в правилах госпожи Пико-Робер. «Переходим к ключевому предложению».

— Вы говорили в прошлом году, что хотели бы открыть собственную юридическую контору, специализирующуюся на предпринимательском праве. Вы уже решили, где вы хотели бы это сделать?

— В Женеве.

— Да-да, в Женеве, вспоминаю. А если я помогу вам в этом? Естественно, с гарантией минимальных ежегодных гонораров. Что вы об этом думаете?

Борзекс не торопится отвечать.

— Эти три последние года дали мне чрезвычайно важные знания. Я многому научилась, работая рядом с вами. — «Предложение главы ПРГ совершенно логично. Зачем оставлять рядом с собой потенциального врага ? И, кроме того, сделав из меня своего адвоката или адвоката промышленной группы, ты заставляешь меня хранить конфиденциальность. И первое, никогда не торопиться, принимая даже самое малое решение». — Борзекс улыбается и продолжает: — В субботу мне был нанесен один визит. — «Пока что я могу представить доказательства своего чистосердечия». — Этот человек представился отцом девушки, арестованной в рамках расследования по делу об убийстве Бенуа Субиза. Возможно, она входила в группу активистов, находившуюся в сфере интересов полиции с самого начала.

Элиза Пико-Робер молчит. Слушает.

«Ей уже все известно, — думает Борзекс. — Значит, квартиру обыскивали по ее приказу. И возможно, она установила за мной слежку».

— Он хотел получить информацию о Бенуа, о его работе. Я объяснила этому человеку, что не могу быть ему полезна, поскольку и сама не знала, чем он занимался до того момента, как его убили.

— Его удовлетворил ваш ответ?

— И да и нет. Он показался мне расстроенным.

— Что еще?

Борзекс не торопится отвечать. «Знает ли Элиза, что этот Джон-Сейбер журналист? Возможно. Не надо говорить о просьбе дать интервью. Иначе…»

— Он лишь намекнул, что располагает доказательствами полной невиновности его дочери и ее возможных соучастников.

— Доказательствами? Какого рода?

— Он это не уточнял.

— Благодарю, что вы меня проинформировали.

«Я знаю, что ты знаешь, что я знаю. И что я только что предупредила тебя, что времена могут измениться». Борзекс встает.

Элиза улыбается, не разжимая губ:

— Обдумайте хорошенько мое предложение.

«Кнут после пряника?»

— Будьте благоразумны, мадемуазель Джон-Сейбер, помогите нам. Нам известно, что существуют доказательства, освобождающие вас от обвинения в соучастии в деле, которым мы занимаемся. И господина Скоарнека также. Скажите нам, где их найти. — Несмотря на примирительный тон, заместитель генерального прокурора Фуркад уже час бьется о стену нежелания Сефрон сотрудничать с полицией.

Это далеко не первый ее допрос группой Париса. Присутствуют сам Парис и Этель Руйер, которая печатает протокол.

Сеф придерживается линии поведения трех предшествующих дней и обходится лишь необходимым минимумом. Но она устала, это заметно по ее бледному лицу. Она почти сползает со стула, плечи опущены, голова склонилась на грудь, но живость ума не потеряна.

— Если существуют доказательства, почему я еще здесь?

— Потому что ты и твой приятель слишком глупы, чтобы их использовать, нет?

Сефрон оборачивается к Руйер, которая как раз и предложила девушке свой комментарий происходящего, сидя за экраном компьютера.

— Почему ты так разговариваешь со мной? — Ответ быстр и резок.

— Я говорю с тобой как хочу, рыбка моя. И ты начинаешь мне надоедать своим видом благородной революционерки.

— Почему? — Фуркад снова включился в допрос.

— Что — почему?

— Почему сразу же не представить доказательства?

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— Не надо делать из нас идиотов!

— Не понимаю, о чем вы говорите.

Тут вмешивается Парис:

— Единственная причина, по которой вы можете не хотеть снять с себя вину как можно раньше, — это то, что ваша недоделанная банда что-то замышляет. Вы из-за этого не хотите говорить, где находится Эрван Скоарнек?

Взгляд на полицейского. «Он проницателен, но всего не говорит. Какие доказательства он имеет в виду? Видео? Эрван бы его никому не дал. Если бы он решил им воспользоваться, сделал бы это сам, через свои обычные каналы. И видео уже было бы в Сети. И во всех газетах. Может, оно уже там есть или шпики просто блефуют? Но они поняли, что к чему».

— Если я ничего не сделала и у вас есть доказательства этого, освободите меня. Или же я политическая заключенная?

— Давайте без глупостей. Вы тут, потому что подозреваетесь в соучастии в убийстве.

— Я думала, что у вас есть доказательство обратного.

— Разве мы это говорили?

— Тогда что это за доказательства?

Фуркад кивает Парису.

— Запись, — бросает он.

— Запись? Как? Как вы ее получили? — Голос Сефрон срывается. «Неужели видео выложено в Сеть? А я по-прежнему тут? И Эрван тоже в бегах? Так что же ты ждешь, чтобы вытащить меня отсюда?»

— Значит, вы не отрицаете, что эта запись существует?

Молчание.

Парис встает, делает круг по кабинету и останавливается перед ней:

— Откуда эта запись?

— Я не знаю, о чем вы говорите.

— А я думаю, что знаете. И даже прекрасно знаете.

— Что вы сделали с Эрваном? — «Есть только одно объяснение. Эрвана арестовали и, конечно, выбили у него признание, где флешка. Теперь хотят знать, существует ли копия». Сеф содрогается от страха.

— Ничего. Для этого сначала нужно его арестовать, а потом уже что-нибудь делать.

«Он лжет. Значит, отрицать, все отрицать».

— Это все лажа, все ваши доказательства.

— Что вы готовите вместе со Скоарнеком? Что может оправдать то, что он позволил погибнуть Жюльену Курвуазье? — Парис силой приподнимает подбородок Сефрон, которая избегает смотреть ему в глаза. — Я думал, что они друзья. Если только он сам не убил его…

— Это ложь! Эрван бы такого никогда не сделал.

— Неужели? Вы действительно в этом уверены?

Сефрон слабеет.

— И почему же он позволяет вам тут гнить? — хочет воспользоваться ее состоянием Фуркад. — Неужели он стоит той жертвы, которую вы собираетесь принести ради него?

— Вы лжете! Все лжете! Оставьте меня в покое!

Тишина.

— Ты собираешься пустить под откос свою жизнь ради этого парня?

Сефрон снова медленно поворачивается к Этель Руйер, в глазах у девушки слезы, в голосе — пафос.

— Не ради него. Ради того, за что мы боремся.

Парис вздыхает. Этель поднимает глаза к потолку.

— Вам не понять, вы замкнуты в своей системе.

— Уже два убийства, похищение у вас под носом… Если тут кто-то чего-то не понимает, то это вы. Эрван находится в большой опасности.