D.O.A. - Почтенное общество

Герен двусмысленно улыбается.

— Знаете, мы все, кто собрался здесь, мужчины и женщины, рассчитываем, что вы избавите нас от этих молодых…

В кармане Герена начинает вибрировать суперконфиденциальный мобильный телефон. Он приносит извинения за бестактность — предвыборная кампания требует своего — и отходит на несколько шагов, предоставив Соне разбираться с дамой, желающей, чтобы ее избавили от молодых.

Герен торопит события, встреча заканчивается около полуночи. Машина доставляет Герена и Соню к дому. А там Гезд вышагивает по тротуару, ожидая их прибытия.

Для Сони это неожиданность.

Герен нежно целует ее в лоб:

— Нам надо тут кое-что решить. Это ненадолго, поднимайся, я сейчас.

В спальне Соня начинает медленно раздеваться, пытаясь облечь в слова накрывающую ее с головой волну усталости и отвращения. Подходит к окну, смотрит на улицу.

Гезд и Герен идут рядышком, не торопятся, разговаривают. Большой черный седан останавливается возле них.

Соня неожиданно напрягается.

Машина Элизы. Шофер выходит, Герен садится на заднее сиденье, Гезд — на переднее, дверцы захлопываются.

Соня отходит от окна, застывает посреди комнаты, долго стоит с закрытыми глазами, потом направляется к шкафу и вытаскивает чемодан.

Адвокат Сефрон встречает ее на выходе из изолятора. Нил ждет их в двух шагах от дома 36, не находя себе места от страха, в кафе «Солей д’Ор». В столь поздний час здесь почти пусто. Что сказать дочери? Как с ней говорить? А если она не захочет его видеть…

Сефрон приближается, она само напряжение, за ней следует адвокат, они входят в кафе, направляются к столику. Нил встает им навстречу.

Сефрон молча, с замкнутым видом усаживается за стол.

Адвокат берет Нила под руку, отводит в сторону:

— Ваша дочь отпущена на свободу под судебный контроль, я бы сказал, что это скорее хорошо. Но она меня беспокоит. Она рта не раскрыла, у меня даже создается впечатление, что она меня не слышит. Я оставляю вас наедине. Посмотрите, что вы можете сделать, и позвоните мне завтра, мы все обсудим.

Нил возвращается к дочери, целует ее.

Никакой реакции.

— Идем, я заказал тебе комнату в моей гостинице, это в двух шагах отсюда, там нам будет спокойнее. Ты сможешь отдохнуть.

Они молча идут мимо прекрасных стен Нотр-Дама, поднимаются на мост Святого Людовика. И каждый шаг подчеркивает ту пропасть, что отделяет его от дочери.

В холле гостиницы Сефрон открывает рот:

— Здесь есть компьютер?

Нил указывает нишу в глубине холла.

— Прежде чем подняться в номер, я должна посмотреть кое-что в Интернете. — Сефрон смотрит на отца. — И я хочу это сделать одна.

Сеф устраивается в небольшом отсеке, устроенном для посетителей, пальцы нервно бегут по клавишам, она выходит в Facebook , находит след выхода в Сеть Скоарнека — подтверждение того, что он входил в контакт с Марсаном в субботу. Значит, он жив и на свободе. Но для нее не оставлено никакого послания, никакого знака. Ничего. Как будто ее уже не существует. Ощущение, что она плывет в каком-то неопределенном пространстве, раскручивающейся спиралью распирает грудь пустота. «Стоп. Прекратить об этом думать, по крайней мере сейчас».

Сеф возвращается к отцу, который ждет ее у лифта, и они вместе поднимаются на третий этаж, в комнату двадцать шесть. Это крошечная бонбоньерка, выходящая окнами в спокойный двор, перед окном на столе большой букет алых роз. На кровати Нил разложил чистую одежду, за которой сходил в квартиру на улице Фобур-Сен-Мартен, купленные туалетные принадлежности ждут ее в ванной.

Пахнет туалетной водой «Герлен», которой она пользовалась в Каоре, слезы наворачиваются на глаза.

— Я — в душ, — с трудом выговаривает она и входит в ванную комнату.

Щелкает замок.

Сефрон торопливо сдирает с себя одежду, забирается в ванну, открывает душ и, давясь сжимающими горло спазмами, позволяет себе наконец заплакать.

Сесть Нил может лишь в вольтеровское кресло, украшенное голубыми и белыми воланами, что он и делает. В ванной рыдает его дочь. Его отделяет от нее лишь дверь. И стена. И поделать он тут ничего не может. Да и смог ли бы он найти нужные слова? Обнять ее? Мелькает мысль, что он никогда не видел, как плачет Люсиль. Разве что в кинотеатре. Нельзя о ней думать. Он старается изгнать из головы все мысли и ждет, сжав руки. Инициатива на сей раз принадлежит не ему.

В конце концов рыдания прекращаются, Сеф выходит из ванной, завернувшись в голубой пеньюар, лицо у нее опухло от слез и покраснело, мокрые волосы закручены в белое полотенце. Она садится на кровать — это в номере единственное свободное место — и тут же задает Нилу вопрос:

— Ты взял флешку? Отдал ее Эрвану?

Нил отвечает не сразу. Собирается с мыслями, находит правильный ответ:

— Я сделал, что ты сказала. Он встретился со мной у выхода из кафе «У Женни», я сообщил ему о твоем задержании и о похищении вашего друга. — Он не в силах сдержать скопившейся обиды. — Сволочь все-таки этот твой Эрван.

— Можешь думать что хочешь, — ответ не заставляет себя ждать, — мне наплевать, но храни свое мнение при себе.

— Ты права. — И через паузу: — Ему нужно было убежище как можно быстрее. Я отвез его к Куку, единственному близкому человеку, которого я знаю в Париже. Он нашел нам виллу в Нормандии, и мы поехали туда все втроем. Мы не знали, что на флешке. Скоарнек отказался нам сказать и не дал код доступа. Но когда он узнал о гибели Курвуазье, он решился все же показать нам видео. — Нил замолкает. — На флешке нет кадров убийства Субиза. — Он смотрит на дочь.

Сефрон не по себе, стыдно, что она ничего не знала, но она запрещает себе задавать вопросы.

— Там были досье, над которыми работал Субиз перед своей гибелью, — говорит Нил. — Те, из-за которых его убили. Я с Куком, мы тут же начали над ними работать… как раньше.

Нил замолкает. Он боится бурной реакции Сеф: ты подглядываешь за жизнью собственной дочери, и он уже готов каяться в совершенной ошибке, даже по поводу этой незаконно доставшейся ему версии реальности, но она молчит. Она даже, кажется, не слышит его.

— Вернемся к видео. Скоарнека интересовало только оно. Я знаю, что вы были вместе, когда он его записал, он сказал мне это. Значит, ты видела, что там.

Сеф кивает, тень ужаса мелькает у нее во взоре.

— Это видео подтверждает, что вы, все трое, невиновны.

Сеф опять кивает.

— Мы с Куком не поняли, почему Скоарнек не передал его в полицию. Мы спросили. Он ответил, что не хочет в тюрьму. Я думал убедить его сделать это в субботу, после гибели Курвуазье, но в воскресенье он исчез и забрал с собой флешку.

Сеф тут же включается: суббота вечер, контакт с Марсаном, у него появляется надежда на «Гедеон». Почему? Неужели у Марсана есть вирус? И в воскресенье они встречаются, он уносит с собой видео, которое должен был положить в надежное место.