Уоррен Мерфи - Седьмой камень

– Ты уже мертв!

Лобо проскочил вперед по инерции, а потом, как и полагалось настоящему доберману, развернулся для новой атаки. На этот раз впечатление было такое, будто он налетел на стену. И остановился. Расплющенный. Без признаков жизни.

Никчемная собака, решил человек с биноклем. Рафаэль справится лучше. Однажды этот мастиф одним движением порвал глотку дровосеку.

Рафаэль с рыком метнулся к животу пришельца. В следующее мгновение собака непонятным образом разделилась на две половины. Хозяин мастифа видел, как умер его пес и подумал: “Всю жизнь меня грабили торговцы собаками. Если бы в моей жизни был хотя бы один день, когда меня, Хуана Валдеса Гарсия, никто не предал, я бы согласился, что на земле существует справедливость”.

Худа Валдес редко молился и никогда без надежды на благополучный исход. Он был не из тех людей, которые просят Всевышнего о милости, не веря, что это благодеяние прежде всего в интересах самого Всевышнего. В конце концов, Хуан Валдес ведь не крестьянин, который просит невозможного, вроде исцеления от неизлечимой болезни.

Хуан предоставил Всевышнему весьма удобную возможность оказать ему услугу. Собственно говоря, разве он, Валдес, не жертвовал дважды золотые подсвечники храмам Боготы и Попайана? Он не из тех, кто пытается отделаться от Господа простой медяшкой!

Хорошо заплатив за будущие услуги, Хуан Валдес теперь ожидал их исполнения. Молитва, сорвавшаяся с его губ, была очень простой, зато искренней и честной:

– Боже, я хочу, чтобы этот гринго попал в пасть Берсерки. Или верни подсвечники.

Хуан получше настроил бинокль. Приятно будет посмотреть, как убивает Берсерка. В отличие от других собак, сразу хватающих врага за горло, она не так быстро приканчивала свою жертву. Берсерка умела убивать, как кошка, измываясь над беспомощным человеком. И вот Берсерка, которая однажды в давние дни, когда Хуан занимался сбором листьев коки, раскромсала на клочки двух, мужчин с ружьями, а третий бежал от нее в джунгли без обеих рук, метнулась к лодыжке гринго. Клыки у этой собаки были точно у акулы, а когти – как рог носорога. Ее мощные лапы оставляли следы на мягком дерне лужайки. Берсерка сжалась перед прыжком, чтобы, ударив всем телом, опрокинуть врага.

Но она завертелась в воздухе. Стовосьмидесятифунтовая собака подпрыгивала в руках незнакомца, точно щенок. А тот гладил ее по животу и приговаривал слова, которые Хуан Валдес сумел прочитать по его губам.

– Хорошая собачка! – говорил гринго. А потом он поставил ее на землю, и Берсерка, виляя хвостом, пошла рядом с теми каблуками, которые должна была вздернуть в воздух. У Хуана перехватило дыхание. Это же была Берсерка, он и сам не мог точно сказать. Скольким людям она выпустила кишки, а вот теперь она радостно идет за человеком, который непрошено вторгся в его дом! Хуана уже не заботило, в какой стране он живет. В конце концов, дом-то его. Какая разница, что он находится в Америке? Это его дом, а потому надо пустить в ход пулеметы.

Но его кузены воспротивились. Пулеметы могут повредить собственность соседей. Пули того и гляди заденут больницу, находящуюся всего в миле отсюда. Вообще, пулеметы способны повсюду натворить бед. Почему это Хуану взбрело в голову применять пулеметы в обычном американском пригородном районе?

– Только потому что я не смог достать атомную бомбу, estupido, – отрезал Хуан и лично проследил за установкой пулемета 50-го калибра.

Смертоносный ливень перепахал просторную лужайку перед домом Хуана, разнес на мелкие клочки его любимую Берсерку и оставил невредимым пришельца. Хуан не сомневался, что странный парень остался невредимым, потому что тот вообще исчез. Пропал, подобно туману, мгновенно испаряющемуся с восходом солнца. А потом вдруг очутился у самого окна и без единой царапины.

Отныне Хуан Валдес больше не станет полагаться на Бога. Всевышний явно не заслуживает большего, нежели жалкая лепта вдовицы, которой он так усердно продолжает домогаться. А если ему, Хуану, удастся пережить этот страшный день, он заберет золотые подсвечники из храмов в Боготе и Попайане.

Его тупые кузены все еще продолжали поливать из пулеметов дорогостоящий газон, когда пришедший заговорил.

– Я пришел, чтобы повидаться с Хуаном Валдесом, – сказал Римо.

Хуан ткнул пальцем в сторону своих глупых кузенов.

– Который из них Хуан Валдес? – спросил Римо.

– Оба. Возьмите их с моего благословения и отправляйтесь восвояси, – посоветовал Хуан.

– Я думаю, это вы.

– Правильно, – ответил Хуан.

Он и не ожидал, что уловка сработает. Что он мог сказать человеку, который убил его привратника, двух собак просто уничтожил, а третью, считай, тоже сделал непригодной к службе, а теперь вот ломал кости его кузенам, точно то были хрупкие панцири крабов?

Новые слова легко пришли на ум Хуану Валдесу и прозвучали они искренне.

– Незнакомец, я не знаю, кто вы, но я беру вас на службу.

– Я не работаю на мертвых, – отрезал Римо и схватил Валдеса за затылок, втискивая в кожу густые лоснящиеся волосы.

У Хуана потемнело в глаза, он почувствовал резкую боль, а потом гринго спросил его о детях, и, к своему величайшему удивлению, Валдес услышал собственный ответ.

Валдеса протащили, точно мешок с кофейными зернами, в детскую, откуда была изгнана немка-гувернантка.

В комнате остались Чико, Пако и Наполеон.

– Дети, – сказал гринго. – Это ваш отец. Он помог доставить к берегам Америки новый вид смерти. Ваш отец не просто убивает свидетелей, этого ему мало, он убивает также их жен и детей. Вот так убивает ваш отец.

При этих словах Римо ощутил то же самое бешенство, которое охватило его, когда он услышал, что десять детей и их матери были убиты в Нью-Йорке в ходе разборок между торговцами наркотиками. Римо успел повидать не одно убийство на своем веку, но такого еще не встречал. Бывало, дети гибли в ходе войны, но при мысли о том, что их сознательно выбрали в качестве жертв, кровь стыла у него в жилах, а когда Римо получил свое задание, он уже точно знал, как его выполнит.

– Вы тоже считаете, что в борьбе за наркотики следует убивать детей?

От страха их маленькие темные глазки расширились. Дети отрицательно покачали головами.

– Разве вам не кажется, что люди, убивающие детей, это mierda? – спросил снова Римо, использовав испанское слово, обозначающее экскременты.

Они дружно кивнули.

– Ваш папочка убивает детей. Кто он по-вашему?

И едва они успели ответить испуганными дрожащими голосками, Римо прикончил Валдеса и вытер руки о его рубашку. И вот перед ним стояли дети, глядя на мертвого отца, который умер, успев услышать перед смертью из уст своих родных детей, что он не стоит и горсти придорожной пыли.