Уоррен Мерфи - Небо падает

Когда она говорила посеревшему лицом лаборанту, что этот эксперимент был так важен, потому что только научившись все контролировать, они смогут сделать эти опыты безопасными для человечества, она представляла себе, что будет чувствовать человек, посаженный в клетку под луч флюорокарбонов.

К ней опять подошел лаборант и попросил разрешения избавить от мучений терьера. Она в этот момент исследовала состояние растворов в пробирках, а краем глаза наблюдала, как он прикусывает губу. Она заметила, что кровь на губе не выступила.

– Как вы можете допускать подобные вещи? – спросил он.

Кэти положила руку ему на запястье.

– Поверьте, мне очень жаль, что вы вынуждены на все это смотреть, Джон, – сказала она. Она знала, что такие слова обычно успокаивают.

– Джим, – поправил он.

– Неважно, – сказала она. – Трагедия в том, Джим, что такие люди, как вы, должны на это смотреть.

– Им не нужно было страдать, – сказал он. В глазах его стояла боль. Она постаралась изобразить на лице сочувствие и еще раз напомнила себе, что его зовут Джим. Как “джем”. Представь себе это слово написанным на доске, сказала себе Кэтлин. Д-ж-и-м. Нажим. Отжим. Джим.

– Джим... они должны были страдать.

– Но почему, черт возьми, почему?

– Чтобы потом не страдали дети. Мы не хотим, чтобы энергия солнца несла зло, как может нести его атомная энергия. Мы не хотим, чтобы такие ужасные вещи происходили с ни в чем не повинными детьми. – Кэтлин взглянула в его тревожные глаза. Она надеялась, что в ее глазах светится должное количество сочувствия. – Мне очень жаль, Джем, – он озадаченно взглянул на нее. – Джим, – поправилась Кэти и ласково погладила его по руке. Когда нужно добиться чего-нибудь от мужчины, всегда лучше до него дотронуться. Поэтому так трудно порой говорить по телефону. Работать удобнее руками. – Джим, мы узнаем такие вещи, которые помогут нам защитить самое драгоценное – наших детей. И, Джим, я не знаю лучшего способа, Джим.

– Неужели мы должны оставить несчастных животных страдать?

– Боюсь, что да. У детей не было бы столь великолепной возможности избежать страданий. Вы можете заставить себя наблюдать за этим?

Джим наклонил голову. К его боли прибавилось еще чувство стыда за собственную слабость.

– Наверное, мне надо это сделать.

– Молодец, Джим, – сказала Кэтлин. – Если бы та энергия, которую мы сейчас высвободили, вышла бы из-под нашего контроля, дети бы пострадали больше всего. Они бы валялись на улицах, стонали бы и плакали, не понимая, что с ними случилось, не понимая, почему их нежная кожа почернела и отваливается, они не могли бы даже видеть, что происходит вокруг, потому что они бы были слепы. Слепы, Джим, слепы и напуганы. Они бы умирали. Если бы вы Джим, увидели умирающего ребенка, смогли бы вы перерезать ему горло, чтобы избавить его от страданий? Смогли бы?

– Нет, я бы не смог, – ответил Джим.

Он побледнел, руки у него тряслись, а ноги не могли удержать его на месте. Он оступился и упал на траву, как мешок, свалившийся с телеги.

Кэтлин О’Доннел хотела сказать ему, что и от этого ей было хорошо.

Радиотелескоп Джорделл-Банк заметил какие-то странные изменения в атмосфере. Что-то непонятным образом отражало сигналы.

– Думаешь, это то самое? – спросил один из ученых.

– Никогда не видел ничего подобного, – ответил другой. – Наверное.

– Кажется, над Малденом.

– Давай позвоним парням из разведки, а?

– Странное воздействие на радиосигналы, говорю. Так может вести себя луч или поток флюорокарбонов. Вы представляете, что это может сделать с озоном?

– Не знаю. Это может идти из Америки.

– Точно не скажу. Источник – где-то к западу от Великобритании.

– Америка – к западу от Великобритании.

– Вот именно.

В номере Римо зазвонил телефон.

– Римо? – Это был Смит.

– Да?

– Это случилось в Великобритании.

– Эта штука там?

– Нет. Они туда попали, но луч был послан откуда-то с запада. Мы придерживаемся того же мнения.

– И где это?

– Где-то в Америке, но мы точно не знаем, где. Возможно, по-прежнему на восточном побережье. У англичан должны быть более точные сведения. Так думают здесь. Но с Великобританией проблема. Они не делятся с нами своей информацией. По каким-то идиотским причинам их разведка все держит при себе.

– Значит?

– Вы должны отправиться в Англию и выяснить, что они скрывают. А потом возвращайтесь сюда и сверните шеи этим психам до того, как мы все погибнем, – сказал Смит.

Римо раньше никогда не слышал, чтобы этот сдержанный человек выражался столь прямо, отдавая приказ.

– И сделайте это быстро, потому что я не знаю, что происходит у русских. Я их никогда не мог просчитать. Единственный, кто знал, что они делают, это Чиун. А его я тоже не в состоянии просчитать.

– А что русские? – спросил Римо.

– Похоже, они тоже что-то разнюхали. Они знали, чего ожидать. Но остается только гадать, как они поступят. В аэропорту Кеннеди вас будет ждать спецсамолет ВВС. Это самый современный истребитель. Он обошелся в четверть миллиарда долларов, перенесет вас через Атлантику в два раза быстрее “Конкорда”. Творит чудеса.

Одной из чудесных особенностей нового истребителя 3-83 было то, что он мог пеленговать все радарные сигналы и перекодировать таким образом, что офицер Пентагона мог заносить их в компьютер. Это великолепное изобретение теоретически давало возможность Воздушным Силам иметь сведения о воздушных перемещениях вокруг Земли, используя всего два самолета.

Сложность с 3-83 была в том, что он имел на борту слишком много приборов: радарный компьютер, навигационный компьютер, автоматическую систему наведения цели, и поэтому чаще всего двигатель просто не запускался. Когда Римо прибыл в аэропорт, 3-83 стоял на взлетной полосе и походил на огромную акулу, выброшенную на берег.

– Эта штука летает?

– Это лучший в мире самолет, но взлетает он только тогда, когда удается скоординировать все его приборы.

Это сказал генерал военно-воздушных сил, который объяснил, что было бы весьма непредусмотрительно запускать всю систему, летательные функции которой важны скорее в стратегическом плане, нежели в тактическом.

Короче, объяснил генерал, это не летает, скоро не полетит, и неизвестно, полетит ли вообще. Он посоветовал воспользоваться услугами авиакомпании “Дельта Эрлайнз”. Они будут готовы, как только будет готов он.

Когда фельдмаршалу Земятину сообщили, что был выпущен еще один луч, на этот раз над Англией, он забормотал:

– Я не хочу войны. Я не хочу войны. Ну почему эти дураки навязывают мне войну?

Раньше никто никогда не слышал, чтобы Великий называл врага дураком. Это слово он приберегал для своих. Он учил всех русских вождей, что враг умен и совершенен во всех отношениях до тех пор, пока он не показал, как его можно победить. Что всегда и делал, потому что ничего совершенного не существует.