Николь Жамэ - Дольмен

— Говорю прямо: в сверхъестественные явления я не верю. Любому из них есть объяснение. Мне нужны факты — голые, без домыслов.

С несвойственной ей покорностью Мари посвятила его во все детали дела, имевшиеся к этому времени в ее распоряжении. Пока парижанин изучал вещественные доказательства, она постаралась как следует его разглядеть. Мягко падающие на лоб каштановые волосы Ферсена слегка затеняли пристальный, цепкий взгляд карих глаз. Порой казалось, что они пронзают собеседника насквозь, не выражая при этом ничего личного. Мари раздражало, что слушал он ее невнимательно, сопровождая отдельные детали рассказа ироническими ухмылками. Скользкий, непроницаемый, безразличный к окружающим, как все слишком уверенные в себе люди, он вызывал у нее неприязнь. К примеру, Ферсен перебил ее, заметив, что не видит причин держать в тайне отношения Никола и Шанталь Перек.

Мари возразила:

— Зачем предавать огласке их связь, разрушая сразу две семьи, если этого не требуют интересы следствия?

— Кажется, мне преподносят урок профессиональной этики?

— Легковесность — не лучшее качество полицейского.

Несколько секунд они молча испепеляли друг друга взглядами. Завороженный апломбом, с которым его собеседница произнесла последние слова, и, уж чего греха таить, ее красотой, Ферсен не переставал сомневаться, может ли он доверять Мари. И она настороженно относилась к парижанину, раздражавшему ее своим цинизмом.

Перед прибытием на остров Люка навел справки. На службе Мари считали блестящим специалистом: умная, смелая, уравновешенная. Однако ко всей этой странной истории, вынудившей его застрять в этой дыре, семья офицера полиции Мари Кермер имела самое непосредственное отношение.

— А что думаете вы по поводу менгира? — спросил он.

Вздохнув, Мари призналась, что изучила монолит вдоль и поперек, проверила каждые трещинку или неровность на знаке с изображением птицы, но, не считая следов крови, не нашла ничего подозрительного.

— Менгир начал кровоточить в восемь тридцать утра, много позже, чем наступила смерть Жильдаса.

— И в чем же фокус?

— Не было никакого фокуса!

Люка возразил, делая упор на каждом слове:

— Речь идет об инсценировке, она адресует конкретное послание. Хотелось бы знать, какое и кому.

Мари не решалась заговорить о том, что ее волновало: резкость Ферсена не располагала к откровенности, — но ведь все равно рано или поздно он эту связь установит…

— Здесь замешана легенда о береговых разбойниках, — еле слышно произнесла она.

— Ну вот, теперь легенда!

Гнев словно придал Мари сил, голос ее окреп.

— Это часть нашей истории! Два века назад кровь уже обагряла менгиры Ти Керна! Если вы не отнесетесь к этому серьезно, вам никогда не понять жителей острова и ничего не добиться!

— Прекрасно! Да вы просто меня нокаутировали!

Окончательно выведенная из себя вызывающим поведением Ферсена, Мари встала с места и зашагала взад-вперед, едва не споткнувшись о чемодан на колесиках, брошенный им посередине комнаты. Ничего ни у кого не спросив, парижанин по-хозяйски устроился в жандармерии, приспособив под собственный офис самое просторное помещение — кабинет Морино.

Развалившись в кресле, Люка с улыбкой наблюдал за Мари.

— Итак, что же легенда? Давайте! Обожаю, когда мне рассказывают захватывающие истории. Ну?

Наглость парижанина доводила Мари до бешенства, ей с трудом удавалось сохранять хладнокровие. Молча она достала из шкафа связку ключей.

— В местном музее собрано все, что имеет к ней отношение. Там вы и ознакомитесь с текстом легенды.

Не успела она положить перед Ферсеном ключи, как тот вскочил с кресла.

— Идемте же!

— Прямо сейчас?

Гигантские, вздыбленные неистовой стихией волны, вспоротый прибрежными скалами трехмачтовик, тела, выброшенные на песчаный берег… Гравюра, перед которой стоял Люка, внушала ужас.

— В восемнадцатом веке «Мэри Морган» была на острове единственным рыболовецким судном, — объяснила Мари. — Однажды, отправившись в полугодовое плавание, оно больше не вернулось. В Ландах начался голод, и тогда ради спасения островитян шестеро отчаянных голов решили заняться грабежом оказавшихся поблизости чужеземных кораблей. В шторм, обычно ночью, они подвешивали к рогам коров фонарики, заставляя их бродить по крутому берегу над бухтой. Обманутые ложными огнями и принимая их за свет маяка, корабли разбивались о скалы, после чего разбойники умерщвляли выживших и завладевали грузом.

Взгляд Ферсена привлекла одна деталь картины, выписанная с чудовищным реализмом: грабитель, держа за волосы молодую женщину, воздевшую руки в умоляющем жесте, перерезал ей горло, из которого фонтаном хлестала кровь.

— Судя по всему, теплый прием — добрая традиция вашего острова, — присвистнул он.

Оставив реплику без внимания, Мари продолжила:

— Больше двух лет не прекращались убийства и грабежи. До той роковой ночи, когда был уничтожен уж не знаю какой по счету корабль. Команду постигла та же участь, что и остальных… Никто не узнал в них рыбаков «Мэри Морган», наконец-то вернувшихся к родным берегам.

Люка испустил саркастичный смешок.

Но Мари, твердо решив довести дело до конца, перешла к большому макету, воспроизводившему монолиты Ти Керна. Шесть грубо сделанных кукол изображали мужчин, прибитых к менгирам, с которых стекала кровь. Без особого вдохновения Мари рассказала, что женщины острова распяли шестерых разбойников за то, что те потопили «Мэри Морган» и перерезали их мужей.

Ферсен обернулся, съязвив в очередной раз:

— Ваши женщины до сих пор так поступают?

— Что-что, а характер у наших женщин есть. Смейтесь сколько хотите, только местные мальчишки с самого детства живут под впечатлением от этой легенды.

— Достойное воспитание! Оно, несомненно, призвано пополнять ряды береговых разбойников!

— Экскурсия закончена, — сухо объявила Мари, двинувшись к выходу.

Ей не терпелось поскорее попасть в отель и узнать, не вернулся ли Кристиан из своего странного морского путешествия. Ферсен, не догадываясь о ее беспокойстве, продолжал разглядывать уцелевшие обломки «Мэри Морган».

Внезапно погас свет. От неожиданности Люка чуть не упал, раздалось короткое ругательство. Послышался насмешливый голос его спутницы:

— Не бойтесь, я рядом! Это из-за грозы.

Она направилась к электрическому щитку, чтобы нажать кнопку предохранителя. За окнами вспыхивали молнии, придавая экспонатам музея зловещий вид. В тот момент, когда она уже собиралась открыть дверцу щитка, ее внимание привлекло необычное сияние на противоположной стене. Внезапно оно обрело форму светящихся букв, на долю секунды сложившихся в слова. Похолодев, Мари сразу узнала фразу на бретонском: