Николь Жамэ - Дольмен

Люка уже сидел в автомобиле и заканчивал говорить по телефону, когда к нему присоединилась Мари.

— Если бы Риан проник в замок снаружи, жандармы его бы увидели, — заговорила Мари. — Но ведь он мог действовать иначе. К старинным замкам часто ведут подземные ходы. Этим могло объясняться и то, что однажды Пи Эм бесследно исчез из замка и его никто не заметил. Хорошо бы раздобыть план замка.

Она замолчала. Ферсен смотрел на нее с усмешкой.

— Я уже сделал запрос в мэрию. Они стали искать, но план замка исчез.

Издалека Жанна увидела, что Кристиан лежит в гамаке, натянутом между двумя мачтами. Подойдя ближе, она уже не сомневалась, что он страдает, молча, в одиночестве. Глаза полузакрыты, у рта горькая складка. Молнией пронесся в ее мозгу образ заплаканного Кристиана-ребенка, когда тот явился к ним, избитый отцом. Мальчику исполнилось всего семь лет, когда скончалась его мать, дав жизнь его сестре Анне, и пятнадцать, когда старик Бреа ночью утонул в порту после очередной пьянки. Таково по крайней мере было заключение жандармов, и никто не пытался дознаться, так это или не так. Старый выпивоха умер, только и всего.

Ей вспомнилось, с какой страстью с самого раннего детства Кристиан увлекался плаванием под парусом. Он утверждал, что парусник — это его образ жизни. Она бы уточнила — и способ выживания.

Жанна ступила на палубу, и он ее заметил. От визита матери Мари Кристиану стало не по себе. Внезапно он осознал, что так и не зашел к ней и Милику, хотя бы только для того, чтобы выразить соболезнование. Но Жанна пришла не затем, чтобы предаваться сожалениям вместе с ним.

— Как ни горько мне это говорить, сынок, после всего, что ты пережил, но тебе нужно уехать с острова, — начала она без преамбулы. — И я очень…

— Я способен за себя постоять, если ты об этом!..

— …хочу, чтобы ты увез Мари, — продолжила она, не замечая его неучтивости.

Голубые глаза Кристиана потемнели.

— Мало шансов, что она согласится.

Жанна вздохнула про себя. Боже, до чего странные создания эти мужчины! Готовы покорить океан, а перед женщиной чаще всего пасуют.

— Сегодня твоя сестра собирается устроить вечеринку, чтобы отпраздновать твое возвращение… — Увидев, что он поморщился, она властным жестом подняла руку. — Не важно, хочешь ты этого или нет, не упускай такого случая — сейчас или никогда!

Она достала из хозяйственной сумки футлярчик и протянула Кристиану.

— Пусть Мари придет туда. И еще раз публично сделай предложение. Я знаю свою дочь: она порядочна и не посмеет ответить отказом.

Шкипер взял футляр, стиснув его в руке.

— А ты не ошибаешься, Жанна? Что, если я окончательно ее потеряю?

— Если она останется на острове, ты скорее ее потеряешь!

— Ты ведь не только расследование имеешь в виду?

— Последнее время насчет Мари и этого полицейского из Парижа поползли сплетни. Тебе никто ничего не скажет, чтобы не огорчать попусту. Но я говорю — потому что уверена: свое счастье дочь найдет совсем в другом месте, подальше отсюда!

Взгляд Кристиана посветлел. Сгустившиеся облака прорезал луч надежды. Он коснулся руки, сделавшей ему этот царский подарок, и слегка пожал ее.

— Я сделаю ее счастливой, Жанна, обещаю тебе.

Мать Мари лишь кивнула в ответ и ушла.

Автомобиль Ферсена, обогнув Ти Керн, остановился возле музея. Мысль обойти его залы еще разок принадлежала Мари.

— Там есть толстая книга, посвященная истории семейства Керсен на протяжении нескольких веков, с картинками, эмблемами и планами. Помню, когда я была девчонкой, я частенько ее перелистывала.

Люка едва заметно улыбнулся, представив восьмилетнюю Мари, склонившуюся над фолиантом, наподобие Гермионы из «Гарри Поттера».

Увидев улыбку, она сочла ее проявлением обычной иронии Ферсена и произнесла:

— Хотя если ты можешь предложить что-то получше…

Он ничего предложить не мог.

Мари сразу повела его во второй зал, где в витрине на подставке действительно находилась большая книга. Открыв витрину, Мари ее достала и протянула своему спутнику с победной улыбкой.

Люка раскрыл ее и перелистал быстрым движением пальца. На его лице появилось странное выражение.

— Ну что еще?

— Симпатические, — насмешливо ответил он, — симпатические чернила. — И вернул ей фолиант с абсолютно чистыми страницами.

— Все предусмотрел! — воскликнула Мари с разочарованием.

— Уж очень ему не хотелось, чтобы в замке обнаружили подземелье.

— Но чтобы его найти, невозможно обойтись без плана! Не разбирать же замок по кирпичику!

— Можно провести обыск. Придется обратиться к прокурору за разрешением.

— Я отлично знаю Дантека. Не лучше ли позвонить мне?

— Да нет, справлюсь сам!

Люка набрал номер, вышел на улицу и сел в машину. Мари немного подождала снаружи, а потом присоединилась к нему. В голосе Ферсена слышались нотки раздражения, он очень нервничал.

— Отчет? Хорошо, через час вы получите его по факсу. Мое почтение, господин прокурор. — Сев за руль, Люка дал выход своему гневу: — Представляешь, что сказал этот идиот?

— Что Артюс де Керсен — один из наиболее уважаемых людей на острове, а его сноха Армель играет в гольф с его женой Карлин, что нельзя не принимать во внимание связи Керсенов в самых высоких инстанциях, когда собираешься предпринять столь серьезную меру, как досмотр их владений.

— В следующий раз будешь звонить сама.

Мари рассмеялась при виде обиженного лица Ферсена. Ее заразительный смех мало-помалу развеселил и его. Взгляды их встретились и больше не разлучались. Салон машины вдруг уменьшился в размерах, воздуха стало не хватать. Он протянул руку и погладил ее по щеке. От этой ласки по ней пробежала дрожь, ее охватило желание. Люка уже приблизил к ней губы для поцелуя, когда на передней панели завибрировал телефон. Мари напряглась. Ферсен, не взглянув на нее, сразу понял, кто позвонил. Магия исчезла. Он так резко тронулся, что взревел мотор.

Возле кафе установили длинные, как в дни ярмарок, прилавки. Цветные фонарики распространяли неяркий свет. Женщины носились туда-сюда с кастрюлями, из них исходил дразнящий аромат традиционных бретонских блюд из морепродуктов. Мужчины разливали вино. Где-то под сурдинку наигрывал аккордеон. На острове царила праздничная обстановка, словно в День взятия Бастилии — 14 июля.

В Ландах не оставалось человека, который бы не явился отпраздновать день возвращения героя. На несколько часов жители острова забыли о трагедии, заставившей их одеться в траур. Люди, соскучившиеся по веселью, расслабились, хотя, на посторонний взгляд, возможно, смех звучал уж слишком беззаботно, шутки — слишком игриво, а выпивка была чересчур обильной. Одна Мари чувствовала себя здесь посторонней.