Том Нокс - Метка Каина

Запах мороженых мальков висел в воздухе. Туман украдкой просачивался в комнату, бесшумно, понемногу. Дэвид сидел в тишине и промозглом холоде, размышляя над словами Хосе. Потом наконец с некоторой радостью ощутил, что к нему возвращается способность трезво рассуждать. Ему необходимо было поговорить с Эми. Рассказать ей все, что услышал.

— Эми!

Его голос гулко разнесся по комнате. Дэвид позвал еще раз:

— Эми?

Где она? Дэвид не видел ее уже около часа. Вряд ли можно было предположить, что она вышла погулять под дождем.

Он позвал девушку еще раз. Звук его голоса оттолкнулся от гниющего дерева, пронесся по пустому коридору. Тишина.

Быстрый осмотр комнат дал Дэвиду знать, что на первом этаже Эми нет: он слышал только непрерывный шорох крысиных лап и хвостов, когда грызуны разбегались при его приближении к каждой из всех этих непривлекательных комнат.

А как насчет их общей комнаты? Его и Эми? Той, где они разговаривали ночь напролет?

Он должен подняться наверх; он должен пройти по лестнице… Звук его шагов не заглушил биения сердца, громко колотившегося в ушах Дэвида, когда он снова позвал девушку — и снова не дождался ответа, в коридоре наверху тоже было пусто.

Он толкнул дверь, и в то же мгновение в его памяти вспыхнула воображаемая картина смерти родителей в автомобиле, вспыхнула внезапно и ярко. Разбитая голова его матери, тихо стекающая из полуоткрытого рта кровь…

А если то же самое случилось и с Эми? Все, с кем он близок, уходят, всех забирают у него… всех…

Дэвид окинул взглядом комнату, которую они делили с Эми. Пусто. Здесь не было даже крыс, даже какой-нибудь вороны снаружи на подоконнике. Койки стояли все так же, сдвинутые друг к другу; на облупившейся стене все так же криво висело изображение какого-то святого иезуита. Потолок был в пятнах сырости, как в трущобах.

Оставалась неосмотренной только одна комната, спальня Фермины и Хосе. И можно было не сомневаться, что дверь той комнаты крепко заперта, ограждая обитателей от мира.

Может быть, она все-таки там?

Дэвид набрался храбрости и, пройдя по коридору, позвал через дверь: «Эми, Эми…» — но ответом ему была тишина, способная вызвать клаустрофобию.

Это было невыносимо. Дэвиду отчаянно захотелось броситься вниз, отыскать наконец правду и найти Эми — а потом бежать, бежать из этого ужасного дома, от этой гнетущей путаницы; боль уничтожаемых каготов — униженных, изгнанных, заклейменных, — казалось, насквозь пропитала эти стены, просочившись в кирпичи и известку. Дэвиду хотелось найти Эми и поскорее уехать.

Он уже занес кулак, чтобы постучать в запертую дверь. Он готов был вышибить эту дверь, если понадобится.

Но его остановил чей-то голос — прямо у него за спиной.

— Дэвид?..

Он резко обернулся. Это была Эми.

— Где ты пропадала?!

— Внизу… — Эми встряхнула головой. — В подвале… проверить хотела…

Что?

— Ходы. Chemins des Cagots . Ты помнишь? Элоиза говорила, что здесь некогда были подземные ходы, построенные каготами. Я подумала, если вдруг что-то произойдет, мы могли бы воспользоваться ими… но я ничего не нашла, там просто подвал…

Дэвид положил ладони ей на плечи.

— Хосе мне рассказал… рассказал все, все. А теперь заперся там, с Ферминой.

Он, нахмурившись, кивнул налево, указывая на дверь спальни.

— Но почему?..

Дэвид начал объяснять.

Но почти сразу умолк. Их с Эми разговор был прерван ужасным звуком, слишком хорошо знакомым.

Выстрел. А потом второй.

В спальне Гаровильо.

Дэвид и Эми бросились к двери и налегли на нее. Гнилое дерево и ржавый замок сопротивлялись минуту, потом вторую… Но доски двери были насквозь изъедены червями, а петли были слишком древними; наконец доски разъехались, замок соскочил и дверь распахнулась. Дэвид и Эми ворвались в спальню.

Молодой человек замер, глядя в другой конец комнаты, чувствуя, как его сердце как будто съеживается от горького отвращения. Эми прижала ладонь к лицу, сдерживая крик.

В двух креслах находились два трупа.

Фермина Гаровильо была убита выстрелом в висок, почти в упор, и половина ее головы просто исчезла ; непристойного вида рана была как бы отражена и удвоена пятном крови, распластавшимся на стене по соседству. Хосе, похоже, сначала убил жену — а уж потом повернул ствол пистолета к себе. И его рана выглядела еще хуже: он снес себе всю верхнюю часть головы. Пороховой ожог на тонких белых губах говорил о том, как именно он это сделал: всунул ствол пистолета между зубами и нажал спуск… вышибив напрочь собственные мозги.

Кровь на потолке и на стене за спиной Хосе подтверждали догадку. Дэвид еще раз бросил короткий взгляд на серое, похожее на желе вещество, еще не упавшее со спинки стула, — и почувствовал, как к горлу подступает тошнота.

Но почему?

Почему они это сделали?

Некий ответ… верный ответ пришел мгновенно. Это был угрожающий звук мотора и шорох шин снаружи.

Дэвид быстро подошел к окну и выглянул на улицу, и все его мышцы болезненно напряглись от тревоги. Да, верно. Так оно и есть. Возможно, это и была причина, по которой Хосе и Фермина покончили с собой. Красная машина медленно ползла между деревьями, с которых стекала вода. В машине наверняка сидел Мигель. Дэвид вспомнил слова старого Хосе: «Однажды он убьет меня».

Эми подошла к Дэвиду и тоже посмотрела в окно. И тут же одновременно вздрогнула и выругалась.

Но у них еще оставалась слабая надежда. Красная машина замедлила ход, остановилась, а потом двинулась в неверном направлении . Дэвид с крошечным всплеском надежды осознал, что Мигель только еще их ищет . Что Волк не знает точно, где находится дом, и просто ездит туда-сюда по местным дорогам. Кто знает, сколько еще времени ему понадобится… Хотя он и узнал об их бегстве в Кампань — возможно, пытая Элоизу? — ему осталось неизвестным точное расположение убежища.

И все равно это не задержит его надолго. Так или иначе он обнаружит скрытый поворот. И тогда проедет мимо зарослей кустарника и посмотрит в нужную сторону. И увидит дом. А потом войдет в него и убьет их. И так далее… то есть всё.

— Пистолет! — тихо сказала Эми.

— Что?

— Здесь же должен быть пистолет.

Она была права. Дэвид быстро осмотрел комнату в поисках оружия Хосе. Ведь старик из чего-то убил жену и себя. И вот, наконец, в сером свете блеснул черный металл. Дэвид просунул руку между безжизненными ногами Хосе и поднял пистолет. Тот был еще теплым. Дэвид предположил, что в обойме должны были остаться патроны. Ведь выстрелов было всего два. Он поднял пистолет вверх и направил в потолок.

На какую-то секунду безумие всего происходящего ошеломило Дэвида: совсем недавно он был сонным адвокатом в агентстве, обслуживающем шоу-бизнес. Ездил в метро, дома разогревал в микроволновке карри, иной раз пропускал пинту пива с приятелями. Если ему везло, занимался безрадостным сексом с какой-нибудь женщиной, которую не любил. А теперь он был напуганным и разгневанным преследуемым — но вот ведь парадокс: он ощущал себя более живым, чем когда-либо прежде.