Сергей Шарапов - Сотвори свою смерть

Она со смехом замахала руками.

— Не вздумай! Еще тарелку уронишь…

— Ты хочешь сказать, что я пьян? — Виктор сурово нахмурил брови, изображая сердитого мужа.

— Ты трезв как стеклышко, — парировала Оля, кивнув на замерзшие окна, и принялась ловко складывать посуду.

Виктор все-таки попытался ей помочь, но тут появилась Марья Степановна и шумно запротестовала:

— Не мужское это дело возиться на кухне!

Виктору ничего не оставалось, как вновь сесть на диван и оттуда следить, как ловко и складно управляются мать и дочь.

Наконец все было убрано, и будущая теща с Олей уселись напротив него. Марья Степановна, естественно, заговорила о своей деревенской жизни. Вначале Виктор с интересом слушал, даже задавал какие-то вопросы. Но разговор постепенно перешел на личности. Никого из односельчан, о которых рассказывала теща, он не знал, поэтому ему трудно было ориентироваться в ситуации. Он быстро потерял нить разговора, закрыл глаза и постарался расслабиться.

И тут услышал слабый стон, доносящийся откуда-то со двора. Желая удостовериться, что это ему не померещилось, посмотрел на невесту и ее мать. Женщины как ни в чем не бывало продолжали интересный только им разговор.

Стон повторился.

«Не могли же они не слышать», — подумал Виктор, ничуть не сомневаясь, что уж на этот раз непременно прочтет на лицах женщин беспокойство.

Однако те, судя по их поведению, и думать не думали о чем-то ином, кроме своих проблем.

Он поднялся из-за стола и вышел на крыльцо. Было темно, и Виктор не сразу рассмотрел, что снег сошел и повсюду проросла молодая трава.

— Ой! — сдавленно донеслось откуда-то из темноты.

Это был голос ребенка. Виктор прислушался, чтобы определить, откуда исходит звук.

— Нет, нет, не надо… — повторил все тот же голос и захлебнулся в рыданиях.

Почувствовав, что во мраке происходит нечто ужасное, Виктор бросился на голос. Донеслось несколько глухих ударов, и рыдания прекратились. Он остановился. Молодая ярко-зеленая трава у него под ногами стала багровой. Постепенно кровавое пятно начало расползаться, и вскоре Виктор обнаружил, что стоит посреди поляны, где все сплошь такое же багровое, как и то пятно: трава, кустарники, деревья, небо. Вдруг среди этого торжества густого багрянца Виктор увидел белую фигурку мальчика. Его руки, лицо, глазки были точно под цвет белой, старательно накрахмаленной рубашки, и лишь бросались в глаза синие следы пальцев у него на шее…

Виктору стало жутко.

— Я помогу тебе! — неожиданно ворвался откуда-то голос невесты, и Виктор почувствовал прикосновение ее руки к своей.

— Да, — кивнул он и последовал за нею.

— Устал?

— Есть немного.

Вместе они вышли с багрового поля, и, приглядевшись, Виктор обнаружил, что невеста привела его в дом своей матери, усадила на кровать и выключила свет. Виктор машинально разделся и залез под пуховое одеяло.

«Я убежал, как последний трус», — терзаемый укорами совести, он никак не мог заснуть. Встал, осторожно вышел из дому и вновь оказался на багряной поляне. Посреди нее лежал ребенок. Увидев синие следы на шее малыша, Виктор понял, что тот был задушен. Едва сдерживая отчаяние, рванулся к нему, но не смог сделать и шага. Красные стебли какого-то змееподобного ползуна обвили его ноги и, продолжая расти, тянулись вверх. Когда они добрались до груди, Виктор схватил топор и отсек один из багровых стеблей. Обрубок с неприятным шумом упал на землю. Виктор посмотрел на растение и, к своему ужасу, вместо него увидел отрубленную голову женщины. Показалось, что она смотрит на него.

— Это не я его задушила, — прошептали губы, и глаза закрылись.

В это мгновение из-за деревьев донесся глухой демонический смех. Виктор, судорожно сжимая в руках топор, бросился туда, понимая, что это голос убийцы. Оказавшись среди деревьев, он понял, что еще раз ошибся. Это были не деревья, а люди. Они цепочкой проходили мимо и, тыча в него пальцами, презрительно шептали:

— Палач… палач… палач…

Виктор хотел возразить, но, взглянув на свое отражение в луже, обнаружил, что на нем действительно одеяние палача.

— Нет! — прокричал он. — Вы же знаете, я не хотел этого!..

Ужасную сцену оборвал сонный Олин голос.

— Спи, — пробормотала она и повернулась к нему спиной.

— Спи?.. — на мгновение Виктор опешил, не понимая, где находится сейчас.

Оглядевшись, он обнаружил, что лежит на широкой кровати рядом с Олей в большой комнате с дощатым потолком. Вышитые занавески на окнах и икона в углу повергли его в такое изумление, что он приподнялся на локте и ущипнул себя, думая, что это все еще продолжение сна. Однако комната осталась прежней, и посапывающая под боком Оля никуда не исчезла.

«Боже мой, да я же у тещи!» — наконец вспомнил Виктор и осторожно выбрался из-под одеяла.

На душе у него было неспокойно, но мозг работал четко и ясно.

«Нет, я так больше не могу, — решил Виктор и, увидев на стуле свою одежду, взял ее. — Нужно пойти проветриться. Иначе все это кончится дурдомом…»

Выйдя на крыльцо, Виктор увидел, что начинает светать. Морозный ветер, ударивший в лицо, заставил его запахнуть поплотнее пальто и почти до самых глаз надвинуть шапку.

Хотя в деревне обычно вставали рано, в это время на улице не было ни души. Пройдя вдоль домов, он очутился на окраине. Не раздумывая, Виктор побрел дальше по едва различаемой, петляющей среди сугробов тропинке.

Первым делом он попытался преодолеть гнетущее состояние, охватившее его во время сна и не отступавшее даже сейчас, несмотря на то, что сознание было ясным.

«Однако эти видения становятся все более и более правдоподобными и угрожают стать основным предметом моих мыслей, — с тревогой думал Виктор. — Я должен им что-то противопоставить, но что? Ясно одно: сны — следствие непонятной болезни… Но где причины, вызвавшие ее? На этот вопрос не ответил даже профессор. В таком случае могу ли я поставить диагноз?.. И что означает история с могилой?.. Транс?.. Возможно… Но при чем здесь Оля, моя мать, какое-то дерево, сожженное молнией?..»

Внезапно Виктор почувствовал, что у него из-под ног резко исчезла земля, и он куда-то проваливается. Однако падение длилось не более секунды, и, ощутив вновь под ногами земную твердь, он понял, что угодил в небольшую, занесенную снегом яму.

«Лучше бы смотрел под ноги, — иронично посоветовал он сам себе. — Совсем потерял голову из-за каких-то идиотских снов… Тоже мне ученый!»

Выбравшись из сугроба, он обнаружил, что тропинки, по которой шел, нет. От него вдаль по ровному снежному покрывалу тянулась лишь едва различимая цепочка его собственных следов. А вокруг — никаких признаков цивилизации.

«Где же деревня? — спохватился Виктор, внимательно всматриваясь в окружающий его полумрак. — Неужели я заблудился? Какая нелепость…»