Дэвид Балдаччи - Абсолютная власть

– Алан!

Ричмонд рассеянно, жестом дал Глории Рассел знак входить, и снова посмотрел на лежащую перед ним записную книжку. Наконец, он закрыл ее и бесстрастно взглянул на главу администрации.

Рассел замялась, глядя в пол и нервно сложив руки перед собой. Затем быстро прошла к столу президента и скорее упала, чем села на один из стульев.

– Я не знаю, что сказать тебе, Алан. Я осознаю, что мое поведение было непростительным, абсолютно неприемлемым. На меня словно затмение нашло.

– Значит, ты не будешь убеждать меня, что действовала в моих же интересах’ – Ричмонд откинулся на спинку кресла, неотрывно глядя на Рассел.

– Нет. Я пришла, чтобы подать прошение об отставке. Президент улыбнулся.

– Наверное, я действительно недооценил тебя, Глория. Он встал, обошел вокруг стола и, оперевшись на него, посмотрел ей в лицо.

– Напротив, твое поведение было абсолютно приемлемым. На твоем месте я поступил бы точно так же.

Она подняла на него глаза. Ее лицо выражало изумление.

– Пойми меня правильно, Глория; как любой вождь, я жду от своих подчиненных лояльности. Однако я не ожидаю, что любой из них может быть чем-то большим, чем просто человеком со всеми его слабостями и первобытными инстинктами. В конечном счете, мы все – животные. Я достиг своего положения благодаря тому, что никогда не забывал о том, что самый значительный человек на свете – это я сам. Каковы бы ни были обстоятельства, какие бы проблемы ни стояли передо мной, я никогда, никогда не упускал из виду этот простой трюизм. Твои поступки той ночью свидетельствуют о том, что ты разделяешь такую точку зрения.

– Ты знаешь, что я собиралась делать?

– Конечно, знаю, Глория. Я не обвиняю тебя в том, что ты воспользовалась обстоятельствами и попробовала извлечь максимальную выгоду из ситуации лично для себя. Боже мой, да на этом держится вся эта страна и этот город в особенности.

– Но когда Бертон сказал тебе... Ричмонд поднял руку.

– Признаюсь, той ночью я испытывал определенные эмоции. И прежде всего я чувствовал, что меня предали. Но позже я пришел к выводу, что твои поступки говорят о силе, а не о слабости твоего характера.

Рассел отчаянно старалась понять, к чему же он клонит.

– В таком случае, надо понимать, что ты не хочешь, чтобы я уходила в отставку?

Наклонившись к ней, президент взял ее за руку.

– Я даже не помню, что ты произносила это слово, Глория. Я не могу представить, что мы разрушим наши взаимоотношения после того, как столь хорошо узнали друг друга. Давай закончим на этом.

Рассел поднялась, чтобы уйти. Президент направился к своему стопу.

– Кстати, Глория. Сегодня вечером я бы хотел обсудить с тобой кое-какие вопросы. Семья сейчас в отъезде. Поэтому мы могли бы поработать у меня дома.

Рассел взглянула на него.

– Возможно, тебе придется задержаться, Глория. Думаю, тебе стоит принести с собой какие-нибудь вещи, чтобы переодеться.

Президент не улыбался. Его взгляд пронизывал ее насквозь. Затем Ричмонд вновь взялся за работу. Рассел трясущейся рукой закрыла за собой дверь.

Джек колотил в дверь так сильно, что чувствовал, как толстое полированное дерево врезается в костяшки его пальцев.

Дверь открыла экономка, и Джек промчался мимо нее прежде, чем она успела открыть рот.

Дженнифер Болдуин спускалась по резной лестнице в отделанный мрамором вестибюль. На ней было очередное очень дорогое вечернее платье, волосы ниспадали ей на плечи, обрамляя большое декольте. Она не улыбалась.

– Джек, что ты здесь делаешь?

– Я хочу поговорить с тобой.

– Джек, мне надо уехать. Разговор придется отложить.

– Нет! – Он схватил ее за руку, огляделся по сторонам, толкнул пару резных дверей и втащил ее в библиотеку, захлопнув за собой двери.

Она отдернула руку.

– Джек, ты сошел с ума!

Он оглядел комнату, уставленную огромными книжными шкафами и полками, которые заполняли роскошные издания с позолоченными корешками. Все показное: возможно, ни одну из этих книг даже не раскрывали.

– Я хочу, чтобы ты ответила на один вопрос, и после этого уйду.

– Джек...

– Один вопрос. И я уйду.

Подозрительно глядя на него, она скрестила руки.

– В чем дело?

– Звонила ли ты на фирму, чтобы добиться увольнения Барри Элвиса, потому что он заставил меня работать в тот вечер, когда мы были в Белом доме?

– Кто тебе это сказал?

– Отвечай на вопрос, Джен.

– Джек, почему это для тебя так важно?

– Ты добивалась его увольнения или нет?

– Джек, я хочу, чтобы ты выбросил это из головы и осознал, какое будущее нас ожидает. Если мы...

– Отвечай, черт возьми!

– Да! – выкрикнула она. – Да! Я добивалась увольнения этого мелкого пакостника. Ну и что? Он это заслужил. Он относился к тебе, как к ничтожеству. И он жестоко ошибался. Это он был ничтожеством. Он играл с огнем и в конце концов обжегся. И мне ни капли его не жалко!

Она смотрела на него без тени раскаяния во взгляде.

Услышав ответ, который он ожидал услышать, Джек сел в кресло и уставился на массивный стол в дальнем конце комнаты. У стола стояло роскошное кожаное кресло, повернутое к ним высокой спинкой. Джек посмотрел на развешанные по стенам картины-подлинники, на огромные окна с роскошными занавесками, которые, вероятно, стоили так дорого, что он вряд ли мог даже себе представить сколько, резную отделку мебели, неизбежные скульптуры из металла и мрамора. На потолке красовался очередной сонм средневековых персонажей. Мир Болдуинов, который ждал их с распростертыми объятиями. Он медленно закрыл глаза.

Дженнифер, откинув назад волосы, смотрела на него с нескрываемым беспокойством. Немного поколебавшись, она подошла к нему, присела рядом и коснулась его плеча. Его охватил запах ее духов. Она говорила медленно, почти касаясь губами его лица. Ее дыхание щекотало ему ухо.

– Джек, я уже говорила тебе раньше: нельзя мириться с таким обращением. И теперь, когда с этим нелепым делом об убийстве покончено, мы можем подумать о себе. Наш дом почти готов, он великолепен, действительно великолепен. И нам нужно, наконец, заняться подготовкой свадьбы. Дорогой, теперь все вернется в нормальное русло.

Она прикоснулась к его лицу и повернула его к себе. Она взглянула на него своими чувственными глазами и поцеловала его, долго и глубоко, затем медленно отстранилась и всмотрелась в его глаза. В них она не нашла того, что искала.

– Ты права, Джен. Нелепое дело об убийстве закрыто. Человеку, которого я уважал и о котором заботился, вышибли мозги. Дело закрыто, пора двигаться дальше. Время строить прекрасное будущее.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Тебе не нужно было впутываться в это дело. Оно совсем тебя не касалось. Если бы ты только открыл глаза, то осознал бы, что это ниже твоего достоинства, Джек.