Сидни Шелдон - Расколотые сны

– Ты станешь партнером, в этом нет ни малейшего сомнения.

– Место для сомнения всегда остается, родная. Каждый год один из тех, кто мечтает взлететь на самый верх, кончает в помойке и с обломанными крылышками.

Сандра обняла мужа:

– Да им чертовски повезло, что заполучили такого адвоката!

Дэвид нагнулся и поцеловал Сандру:

– Спасибо, крошка. Не знаю, что бы я делал без тебя.

– Не волнуйся, ты в жизни от меня не избавишься! И позвони, как только узнаешь новости, не забудешь?

– Конечно, нет! Сегодня мы обязательно закатимся куда-нибудь отпраздновать мой успех.

Полузабытые слова острым кинжалом пронзили мозг. Много лет назад он вот так же бросил другой женщине:

– Сегодня мы обязательно закатимся куда-нибудь отпраздновать наш успех. А вместо этого он убил ее.

Офисы фирмы “Кинкейд, Тернер, Роуз и Рипли” занимали три этажа небоскреба “Транс-Америка Пиремид” в деловой части города. Сослуживцы встретили Дэвида Сингера понимающими улыбками. Даже обычные приветствия сегодня звучали как-то иначе. Все сознавали, что перед ними – будущий партнер фирмы.

По пути в свою маленькую клетушку Дэвид остановился перед заново отделанным кабинетом, предназначавшимся для одного из новых партнеров. Он не устоял перед искушением заглянуть внутрь. Просторная комната с дорогой мебелью и личным туалетом. Из окон открывается изумительный вид на залив. Дэвид постоял несколько минут, упиваясь чудесной панорамой.

Не успел он войти в свой офис, как секретарь вскочила.

– Доброе утро, мистер Сингер, – мелодично пропела она.

– Доброе утро, Холли.

– Мистер Кинкейд передал, что хочет видеть вас у себя в пять часов, – широко улыбнулась секретарь. “Значит, мы победили! Ура!"

– Прекрасно.

Холли подошла ближе и прошептала:

– Должна сказать вам, что утром пила кофе с Дороти, секретаршей босса. Она уверяла, что вы стоите первым в списке.

– Спасибо, Холли, – кивнул Дэвид, расплывшись в улыбке.

– Хотите кофе?

– С удовольствием.

– Покрепче и погорячее?

Дэвид кивнул и направился к столу, заваленному папками, контрактами и отчетами.

Сегодня все решится. Наконец-то!

«Мистер Кинкейд передал, что хочет видеть вас у себя в пять часов. Вы стоите первым в списке…»

Дэвида так и подмывало позвонить Сандре и все рассказать, но что-то его удержало. Лучше подождать, пока все не станет ясно.

Следующие два часа он трудился, не поднимая головы, и разбирал текущие материалы. В одиннадцать вошла Холли.

– В приемной доктор Паттерсон. Просит разрешения поговорить с вами. Но ему не назначено…

– Доктор Паттерсон? – удивился Дэвид.

– Да, но…

Дэвид медленно поднялся:

– Просите.

При виде осунувшегося лица доктора Дэвид изо всех сил попытался скрыть, насколько он потрясен. Паттерсон за одну ночь превратился в изможденного старика.

– Здравствуйте, Дэвид.

– Доктор Паттерсон! Садитесь, пожалуйста! Доктор с трудом опустился в кресло.

– Сегодня утром я видел тот выпуск новостей, где показывали… Не могу передать, как огорчен случившимся.

Паттерсон устало кивнул:

– Да, такого удара я не ожидал. Теперь мне нужна ваша помощь.

– Сделаю все, что могу, – горячо заверил Дэвид. – Все на свете.

– Я прошу вас защищать Эшли. Только через несколько секунд до Дэвида дошел смысл его просьбы.

– Я… Это невозможно! Я не занимаюсь уголовным правом.

Доктор Паттерсон посмотрел в глаза молодому адвокату:

– Эшли не преступница.

– Но вы не поняли, доктор Паттерсон. Я много лет веду гражданские процессы. И могу рекомендовать превосходного…

– Мне уже звонили лучшие защитники в стране. Все добиваются чести защищать Эшли.

Он неожиданно подался вперед и схватил Дэвида за руку:

– Но их интересует не моя дочь, а известность, которую получит процесс. Все они добиваются только денег и славы, а на Эшли им плевать. Но мне не все равно. Кроме Эшли, у меня никого нет.

«Спасите мою маму… Кроме нее, у меня никого нет…»

– Я действительно хочу помочь вам, и потому…

– После окончания университета вы работали в фирме, специализирующейся по уголовному праву… Сердце Дэвида сжалось.

– Это верно, но…

– Несколько лет вы защищали преступников.

– Верно, но потом, честно говоря, сдался и перешел в другую фирму. Это было давно и…

– Не так уж давно. И вы не раз упоминали, как вам нравится эта работа. Почему вы стали заниматься гражданским правом?

– Это не важно, – после долгого молчания пробормотал Дэвид.

Доктор Паттерсон вынул написанное от руки письмо и протянул Дэвиду. Тот не развернул листок. Он и без того знал, что в нем содержится.

"Дорогой доктор Паттерсон!

Нет слов, которыми можно было бы выразить, чем я обязан вам и как ценю ваше великодушие. Если когда-нибудь вам понадобится моя поддержка, уверяю, что не придется долго меня просить”.

Дэвид тяжело вздохнул.

– Вы поговорите с Эшли? Адвокат нехотя кивнул:

– Разумеется, поговорю. Только вряд ли из этого что-нибудь выйдет.

Доктор Паттерсон поднялся:

– Благодарю вас.

Дэвид проводил его взглядом и долго смотрел на закрывшуюся дверь.

"Почему вы уволились и занялись гражданским правом?

Потому что совершил ошибку и погубил невинную женщину, которую любил. Потому что поклялся никогда больше не играть ничьей жизнью. Никогда.

Я не могу защищать Эшли Паттерсон”.

Дэвид нажал кнопку переговорного устройства.

– Холли, позвоните мистеру Кинкейду и спросите, не сможет ли он принять меня сейчас.

– Будет сделано, сэр.

Мистер Кинкейд милостиво согласился поговорить с Дэвидом, и уже через несколько минут тот входил в роскошный кабинет босса. Кинкейду было лет шестьдесят. Характером, складом ума и внешностью он вернее всего напоминал унылый серый монохромный отпечаток дешевой газетной фотографии.

– Оказывается, – приветствовал он Дэвида, – вы весьма нетерпеливый юноша, не так ли? По-моему, наша встреча должна была состояться не раньше пяти.

– Знаю, Джозеф. Я пришел совсем по другому вопросу.

В самом начале своей карьеры Дэвид сделал почти непоправимую ошибку, обратившись к шефу как к “Джо”, и старика едва не хватил удар.

– Никогда не смейте называть меня Джо! – вопил он.

– Садитесь, Дэвид.

Дэвид придвинул к столу кресло.

– Сигару? Настоящие кубинские.

– Нет, спасибо.

– Что же привело вас сюда?

– Только сейчас у меня был доктор Паттерсон. Кинкейд нахмурился:

– А, тот самый, о ком сегодня кричали все телестудии. Какой позор! Бедняга! И что же ему понадобилось?

– Просил меня защищать его дочь.

– Что?! Но вы не занимаетесь уголовными делами.