Сидни Шелдон - Расколотые сны

– Да, и горжусь этим.

– Знакомы ли вы с доктором Рейсом Сейлемом?

– Да, и очень хорошо.

– Он хороший психиатр?

– Превосходный. Один из лучших.

– А доктор Клайд Донован? Что скажете о нем?

– Я знаком с доктором Клайдом Донованом.

– Что можете сказать о его профессиональных качествах?

– При необходимости я обратился бы именно к нему, – заверил Ларкин со смешком. – Если бы такая необходимость возникла, конечно.

– Ну а доктор Ингрэм? Его вы знаете?

– Рэя Ингрэма? Безусловно. Прекрасный человек.

– И компетентный в своей области?

– Ода.

– Скажите, бывает ли так, что при постановке диагноза возникают разногласия, или, как правило, врачи редко спорят?

– Разногласия бывают, и довольно часто. Видите ли, психиатрия – наука крайне сложная и не укладывается в какие-то определенные рамки.

– Благодарю, доктор, все это весьма интересно, особенно потому, что вышеуказанные врачи-психиатры приехали сюда, чтобы свидетельствовать в пользу существования такого недуга, как расщепление сознания. Возможно, они не столь квалифицированны, как вы, но тем не менее… У меня больше нет вопросов, свидетель свободен.

– Станете проводить прямой допрос повторно? – осведомилась судья у Бреннана.

Тот кивнул и приблизился к свидетелю.

– Доктор Ларкин, вы считаете, что существование противоположных мнений по поводу деперсонализации доказывает правоту ваших оппонентов?

– Вовсе нет. Я мог бы назвать десятки ведущих психиатров страны, которые не верят в подобную болезнь.

– Благодарю вас, доктор. У меня все.

– Продолжается допрос свидетелей обвинения. Вызывается доктор Аптон.

– Доктор Аптон, – начал Микки, – из предыдущих показаний мы поняли одно: то, что иногда считают расщеплением личности, – просто неудачно диагностированная форма другого психического заболевания. Не можете ли сказать, каковы методы, с помощью которых можно доказать, что расщепление личности не есть одна из вышеперечисленных болезней?

– Таких методов нет.

– Неужели?! – вскричал Бреннан, всплеснув руками. – Никаких методов? Хотите сказать, что нет способа определить, лжет ли пациент, утверждающий, что страдает деперсонализацией, притворяется или просто хочет скрыть преступление, чтобы избежать сурового наказания?

– Как я уже сказал, никаких тестов подобного рода не существует.

– Значит, это зависит от точки зрения психиатра? Некоторые верят в существование расщепления личности, а кто-то не верит?

– Совершенно верно.

– В таком случае, доктор Аптон, позвольте спросить, можно узнать под гипнозом, страдает предполагаемый больной этим недугом или нет?

– Боюсь, это невозможно, – покачал головой доктор. – Даже применив амитал натрия, более известный как “сыворотка правды”, невозможно с точностью определить, симулирует ли пациент.

– Понятно. Спасибо, доктор. Можно начинать перекрестный допрос.

– Доктор Аптон, – начал Дэвид, – к вам когда-нибудь приходили пациенты с уже поставленным диагнозом расщепления личности?

– Да, несколько раз.

– И вы лечили таких пациентов?

– Никогда.

– Почему же?

– Я не могу лечить того, чего не существует. Один из пациентов оказался мошенником, который просил меня засвидетельствовать, что он не ответственен за преступления, совершенные его чужеродным “я”, другой пациенткой оказалась домашняя хозяйка, арестованная за издевательства над детьми. Она утверждала, что кто-то у нее внутри постоянно заставлял ее делать это. Являлись и другие люди, но одно оставалось неизменным – все пытались обойти закон. Иными словами, они просто притворялись.

– Похоже, у вас вполне определенное мнение по этому вопросу, доктор.

– Да, поскольку я знаю, что целиком и полностью прав.

– Вы в этом твердо уверены?

– Ну, я хочу сказать…

– Что все остальные ошибаются? Все врачи, которые верят в такое психическое отклонение, как расщепление личности?

– Я не это…

– Значит, вы – единственное светило в области психиатрии. Спасибо, доктор, это все.

Настала очередь доктора Саймора Рали. Перед присяжными предстал невысокий, ничем не примечательный мужчина лет шестидесяти.

– Спасибо, что согласились дать показания, – начал Бреннан. – Все знают, что за вашими плечами долгая блестящая карьера. Вы – доктор, профессор, известный психиатр…

– Представители защиты осведомлены о безупречной репутации доктора Рали, – вмешался Дэвид.

– Благодарю, адвокат. Доктор Рали, что означает термин “ятрогенность”?

– Под этим подразумевается ухудшение болезни, вызванное попыткой излечения психотерапевтическими методами.

– Нельзя ли немного конкретнее, доктор?

– Видите ли, в психотерапии на пациента часто влияет мнение врача, его отношение к какому-то вопросу. Психотерапевт может заставить человека подлаживаться под свои требования или точку зрения.

– Каким образом это относится к расщеплению личности?

– Если психоаналитик задается вопросом узнать, существуют ли в человеке несколько различных личностей, пациент способен придумать эти самые чужеродные “я” лишь затем, чтобы угодить своему доктору. Это весьма скользкая тема. Амитал натрия и гипноз могут имитировать или спровоцировать появление симптомов расщепления сознания у вполне нормальных пациентов.

– Значит, вы считаете, что сам психоаналитик, рискованно экспериментируя с гипнозом, способен изменить состояние пациента до такой степени, что тот может поверить во что угодно?

– Да, такие случаи бывали.

– Спасибо, доктор. Адвокат может приступить к перекрестному допросу.

– Все мы знаем о ваших заслугах, доктор, – обезоруживающе улыбнулся Дэвид. – Вы не только практикующий психиатр, но и преподаете в университете.

– Совершенно верно.

– Сколько лет вы являетесь наставником молодежи?

– Более пятнадцати.

– Потрясающе. И как у вас на все хватает времени? Наверное, вам приходится разрываться между преподаванием и практической работой?

– Нет, последние годы я только преподаю.

– Вот как? Последние годы? И давно вы оставили врачебную деятельность?

– Лет восемь назад, но я внимательно слежу за текущей литературой и в курсе всех последних исследований.

– Должен сказать, я нахожу это достойным всяческого уважения. Значит, вы много читаете. Поэтому и знакомы с термином “ятрогенность”?

– Разумеется.

– Скажите, много ли ваших бывших пациентов жаловались на расщепление сознания? Утверждали, что их телесную оболочку делят еще несколько человек, рожденных собственным воображением?

– Да нет…

– Немного? Сколько же? Человек двенадцать?

– Нет.