Сергей Белошников - Ужас приходит в полнолуние

Человек застыл на месте как вкопанный. Потом медленно поднял руки и заложил их за голову.

— Теперь медленно повернись. Рук не отпускать, — приказал я, не спуская человека с мушки.

Тот молча подчинился. Лица его я по-прежнему разглядеть не мог. Но зато увидел, что под распахнутой курткой из-за ремня у него торчит рукоятка пистолета. Та-а-ак, хорош ночной гуляка.

— А теперь одной рукой спокойно, без суеты скинь капюшон и покажи морду, — сказал я, по-прежнему держа его на прицеле. — И без глупостей, а то снесу башку к едрене фене.

Человек помедлил, потом медленно стянул капюшон. Я ожидал увидеть кого угодно, но только не его. Участкового Антона Михайлишина.

— Ни хрена себе! — невольно вырвалось у меня. — А ты что здесь делаешь?..

— Теперь я могу опустить руки? — спокойно спросил Антон.

— Конечно! Извини, друг! Бывает же такое…

— Бывает, — согласился Антон, опуская руки. — Спасибо, что хоть не выстрелил без предупреждения. Ты, кстати, тоже можешь свою пушку опустить.

Я поспешно опустил «моссберг» и поставил его на предохранитель.

— Так что же ты тут делаешь? — повторил я вопрос.

— Думаю, то же, что и ты, приятель, — без улыбки сказал он. — Охочусь кое на кого.

— Понятно. Чего же тебя именно на это болото понесло? — спросил я.

— Да просто так, случайно забрел. Всю ночь просидел в засаде у озера, возле места, где он Семенчука убил. Потом вижу, уже светает, а результатов — ноль. Дай, думаю, пробегусь на всякий случай вокруг озера, все равно где-то его надо искать. Ну и сдуру залез по уши в грязь. К тому же чуть пулю от тебя не схлопотал. Ты, я вижу, по полной программе подготовился, только пулемета не хватает. Кстати, а у тебя разрешение на ношение оружия имеется?

— Имеется, имеется.

— Откуда?

Я вздохнул.

— Говори, чего уж там, — потребовал он.

И тогда я решил сказать ему правду.

Коротко, буквально в двух словах поведал, кто я на самом деле. Рассказал про звонок старика, про загадочные следы на болоте и в саду, про наш с ним план и про свою настоящую профессию. Только о версии Николая Сергеевича, что убийцей является якобы мой брат, я не сказал. Что-то не хотелось мне выкладывать первому встречному-поперечному свои семейные тайны: я совершенно не знал этого малого и не мог угадать его реакцию на мой рассказ.

Антон слушал внимательно, не перебивая, машинально поглаживая рукой волосы.

— Не могли же мы с Николаем Сергеичем объявить на весь поселок, что я отправляюсь на ночь глядючи в лес. Ловить неведомо кого. Ты, конечно, имеешь полное право оттащить меня к себе в райотдел и сдать как нарушителя режима, — улыбнулся я. — Но от этого никто не выиграет, поверь.

Он помолчал, а потом сказал:

— Ладушки, будем считать, что сегодня ночью мы не встречались. По рукам?

— По рукам, — не колеблясь ответил я.

— Знаешь о чем я думаю? — спросил Антон.

— О чем?

— О том, что глупо порознь заниматься одним и тем же делом.

— Это верно, — согласился я. — Сам видишь, какие накладки получаются. Я, честно говоря, сейчас подумал о том же. Так ты предлагаешь…

— Да. Действовать вместе. Но для начала забыть все эти дурацкие байки про волков, оборотней и прочую чушь. — Антон презрительно хмыкнул. — Меня ими бабушка в детстве пугала… Это — человек. Убийца. И ничего больше. Он меня серьезно разозлил. И я должен его поймать.

— Мы. Мы должны его поймать.

— Согласен с поправкой, — кивнул Антон. — Только надо все как следует обмозговать.

— Угу… Но чем меньше народа будет знать про наши совместные дела, тем лучше.

— Я думаю, что об этом вообще никто не должен знать, — жестко сказал Антон, — ни твой старик Бутурлин, ни мой майор, ни…

Внезапно он замолчал.

— Не волнуйся, — усмехнулся я. — Станиславе я тоже ничего не скажу.

Он пожал плечами:

— Я — тоже. Щи — отдельно…

— …а мухи — отдельно, — закончил я.

Он улыбнулся — в первый раз:

— Это верно.

Помолчал и добавил, поглядев на небо:

— Светает. Пора закругляться — все равно ночь кончилась. Не появится он уже. Давай-ка я тебя до поселка подкину. У меня здесь неподалеку, возле проселка, машина спрятана.

— Да я лучше пешком. В таком виде не стоит мне с тобой ехать, еще увидит кто.

Он согласно кивнул и протянул мне руку:

— Я сегодня днем к Николаю Сергеичу загляну. Вроде как по делу. И там мы с тобой потихоньку покумекаем, что следующей ночью делать. Ладушки?

— Ладушки, — ответно пожал я ему руку.

Он развернулся и пошел прочь. Я стянул шапочку, вытер мокрое от пота лицо. Сунул шапочку в карман и посмотрел вслед Антону. Через минуту его высокая фигура растаяла в густом тумане. И шаги затихли. Потом послышалось негромкое урчание двигателя машины, но и оно скоро исчезло. Уехал, значит. Я повернулся и неторопливо зашагал в сторону поселка.

М-да… Не прост парень, ох не прост.

Антон то ли случайно вышел на это болото, то ли у него чертовский нюх. Ведь он появился в самом ключевом месте. И получается, что в эту ночь мы вместе, хотя и достаточно случайно, перекрыли убийце все возможности незаметно пройти по лесу. Но я был абсолютно уверен, что Антон порядочно наследил. Судя по тому, как беззаботно он хлюпал через луговину и болото, убийца теперь легко обнаружит следы его пребывания. Значит, мои ночные бдения в лесу становятся почти бессмысленными… Хотя, конечно, абсолютную гарантию никто дать не может.

Но с другой стороны интуиция подсказывала, что скорее всего грядущие события снова переместятся на улицы опустевшего поселка, а это очень и очень неприятный поворот… Да, дела-а-а…

Я уже почти вышел из леса к окраине поселка, к дому Николая Сергеевича. Спустившись по еле заметной тропинке — той же самой, по которой я уходил, — в неглубокую низину, заросшую невысокими березками и ивняком, я перепрыгнул через топкое место и начал подниматься на другую сторону пологого склона овражка. В низине скопился туман, делавший все вокруг призрачно-нереальным. Шел я почти неслышно, шаги словно вязли в белом молоке, доходившем мне до середины груди. Я уже почти поднялся из низины, даже увидел смутно виднеющуюся крышу бутурлинского особнячка.

Но только увидел.

К стыду своему должен признаться, что не услышал шагов за спиной. Вообще ничего не услышал, кретин. Расслабился, дубина, потерял бдительность. Только неожиданно почувствовал на затылке легкое дуновение, с большим опозданием сказавшее мне об опасности, внезапно возникшей у меня за спиной. Я успел щелкнуть предохранителем и начал было поворачиваться, вскидывая «моссберг», но не успел.

Было такое ощущение, что сзади мне на голову обрушилось дерево. Все вокруг стремительно перевернулось, земля ударила в лицо и последняя мысль, которая у меня промелькнула, была: как же глупо я влопался, дурак!