Эрин Харт - Земля призраков

Но, услышав взволнованный голос Пядара Уинна, поспешно завернулся в полотенце и бросился вниз по лестнице, надеясь перехватить Пядара до того, как тот бросит трубку. Ростом чуть выше шести футов, Кормак хоть и начал ощущать груз тридцати девяти прожитых лет, но все еще обладал худощавым, мускулистым сложением гребца. Его темно-каштановые волосы были коротко подстрижены; на заостренном лице выделялись черные глаза, длинный прямой нос и квадратная челюсть. Бледно-оливковая кожа словно впитала в себя солнце, ибо все летние месяцы он провел в поле. Последнюю пару дней Кормак пренебрегал бритвой, и теперь вода стекала с его щетинистого подбородка на голую грудь.

Пядар, лаборант на кафедре археологии Дублинского университета, где Кормак преподавал, был вялым молодым человеком. Его изогнутая фигура и большущие руки неизменно напоминали Кормаку схематичные фигурки древних наскальных рисунков. Волнение Пядара скоро объяснилось: вчера какие-то фермеры, срезая торф, обнаружили человеческое тело в болоте южной части графства Голвей (более двух часов езды на запад от Дублина).

Хотя в Центральной Европе, преимущественно в Германии и Дании, такие тела откапывали сотнями, в Ирландии они были чем-то вроде раритета. В ирландских болотах насчитывалось менее пятидесяти подобных находок, и все они предоставляли беспримерную возможность заглянуть в прошлое. Торфяная почва сохраняла не только кожу, волосы, жизненные органы, но и черты лица; позволяла узнать, что ел в последний раз человек, испустивший предсмертный вздох двадцать столетий назад. Современные торфодобывающие способы часто повреждали болотные находки. Если новый образчик цел, он станет первым за двадцать пять лет, прошедших с тех пор, как были обнаружены древние останки женщины в Майннибраддане, в Донегале. Нынешнее тело нашел мужчина, срезавший торф вручную, — хороший шанс, есть надежда, что тело не повреждено.

Внимая безостановочной болтовне Пядара, Кормак перешел к письменному столу, чтобы надеть очки, и выхватил из потока слов наиболее существенное.

— Драммонд был там? — спросил он. Малаки Драммонд, главный государственный патологоанатом, посещал место любой подозрительной смерти, дабы решить, необходимо ли вмешательство полиции. Драммонд уже приезжал на место, заверил Пядар. Осмотрев останки, он заявил, что этот случай интересен скорее для археологов, нежели для полиции. Юридическим правом на подобные находки обладает Национальный музей, но, объяснил Пядар, как раз накануне отдел консервации в полном составе отправился на конференцию в Бельгию и будет отсутствовать четыре ближайших дня. Поэтому смотритель музея позвонил из Брюсселя с вопросом: не сможет ли Кормак произвести раскопки.

— Он сказал, что понимает — вы в отпуске, но счел бы это большим одолжением.

— Не позвоните ли вы туда, Пядар, а? И сообщите им, что я уже в пути.

Кормак замолчал, чтобы прочистить горло, приступая к обсуждению следующего.

— Я полагаю, кто-то уже информировал доктора Гейвин.

Нора Гейвин была преподавателем анатомии в медицинском колледже Тринити, американской исследовательницей с исключительным интересом к болотным телам. И, вдобавок, тем человеком, с которым Кормак никак не хотел бы работать, хотя и не представлял, как этого избежать. Было бы легче, если бы не пришлось звонить ей самому.

— Ее уже уведомили. Говорит, встретит вас на месте, — сказал Пядар.

Двадцать минут спустя Кормак уже был в дороге. Что же они там нашли? Из-за содержавшихся в торфе природных консервантов сложно сразу же определить возраст захоронения. Кормак вспомнил случай пятидесятых годов: английские рабочие нашли в топи женские останки, что спровоцировало слезные признания одного из местных жителей. Он поведал полиции, будто убил свою жену и свалил ее тело в болото. Вскоре после того как раскаявшийся муж повесился в тюремной камере, было установлено — труп принадлежит женщине, умершей в конце Железного века Останки убитой жены так и не обнаружились.

Размышляя о возможном значении нынешней находки, Кормак почувствовал растущее возбуждение. Уже почти десять лет он всецело сосредоточен на поиске болотных останков. В болоте у дороги в Оффали обнаружена полностью сохранившаяся рука. Кормаку особенно памятны неровные побуревшие ногти. Просто удивительно, сколь неодинакова сохранность подобных останков: иногда кости полностью декальцинированы, но кожа, волосы и внутренние органы остаются нетронутыми. Хорошо сохранившееся древнее тело нередко соседствует со скелетными останками совсем иной степени сохранности.

Отправляясь в путь, Кормак надел джинсы, темный шерстяной пуловер и ярко-синюю куртку с капюшоном; в багажник джипа он положил непромокаемые плащи и резиновые сапоги. Миновав новостройки, беспорядочно расположившиеся вдоль окраинных городских дорог, и оказавшись за той чертой, где застроенное пространство сменяется обширными пастбищами и усадьбами преуспевающих хозяев, Кормак предвкушал, как избавится от грохота Дублина. Минуя обширные и мелкие водоемы, болота, пастбища центрального графства, он направится к устью реки Шэннон, в места, которые всегда считал самыми интересными на этом маленьком острове. Большой мир неизменно представляет Ирландию поделенной на Северную и Южную. Но для Кормака наибольшее различие всегда существовало между Ирландией Восточной и Западной, особенно между владениями жизнелюбивых обитателей окрестностей Дублина, который английские первопоселенцы окрестили Пэйлом, и каменистым, открытым всем ветрам западом, куда некогда были изгнаны обитатели Гаэльской Ирландии. Здесь все еще слышатся отзвуки древней культуры: в народной музыке, в говоре людей, в их манерах, в особом ритме их жизни, замедляющемся по мере продвижения на запад. Дорога на запад всегда казалась Кормаку дорогой в прошлое.

Поездка займет по крайней мере два с половиной часа. Запустив руку в бардачок, Кормак вытащил оттуда запись Джэка Долана, флейтиста, играющего в старом puff-and-blow [2] Puff-and-blow — роскошный (ирл.). лейтримовском стиле. Кроме того, на сиденье для пассажира лежал футляр с деревянной флейтой. В Ист-Голвейе много флейтистов. И никогда не знаешь, что за музыку там выищешь. Бок о бок с флейтой помещались инструменты для раскопок, которые Кормак хранил в старой санитарной сумке отца. Маленькая позолоченная надпись «Дж. М.» на потертой кожаной поверхности напоминала, что он направляется и в собственное прошлое. Кормак родился на западном побережье Клэр, в часе езды от места назначения. Следовало бы посетить церковь в Килгарване, где похоронена мать. Сейчас Кормак упрекал себя за недостаточное внимание к матери. Ничего не поделаешь, остается лишь размышлять о ней после смерти больше, чем он удосуживался при ее жизни. Он навестит могилу — если представится случай.

Читать дальше