Эрин Харт - Земля призраков

— Нам не о чем сожалеть, Нора. Если бы мы с вами не приехали сюда, Майна и Кристофер Осборны до сих пор считались бы пропавшими. Все, что мы делали, помогло открыть истину.

— Я знаю, знаю. Я твержу это себе. Но то, как я вмешалась в здешние дела, причинило боль и вам, и всем здесь. Ирония в том, что нашей основной целью было выяснить что-то новое о cailin rua, а мы так и не преуспели в этом.

— Подождите, — сказал Кормак. — Мы услышали фрагмент песни. Рафтери нашел описание казни, которая подходит по датам. И через несколько дней мы узнаем, принадлежит ли скелет из подземелья рыжеволосой девушке. Огромное количество информации, Нора. Что еще мы могли бы выяснить?

Ее глаза пронзили его насквозь:

— Что она не делала этого. Что она не убивала собственного ребенка.

Вглядевшись в лицо Норы, Кормак понял, что она думает о Хью Осборне. Мучительная неизвестность сменилась не менее ужасной вероятностью: один или даже несколько людей, с которыми они познакомились в Браклин Хаус, могут быть замешаны в двойном убийстве. Эта мысль угнетала и Кормака.

Девейни упорно молчал о результатах посмертного вскрытия, но он и его коллеги приступили к интенсивным допросам, особенно Хью и Люси Осборнов. Вновь обратились к возможным свидетелям, призывая их дать показания, но пока никого не обвинили. Кормак предполагал, что ничего не разрешится, пока Джереми находится без сознания, ведь слова, произнесенные им у башни, так и не получили объяснения. Все ждали, когда юноша очнется — если он вообще очнется.

Несколькими минутами позже Кормак стоял рядом с Норой и Девейни, а Ниалл Досон осматривал сундучок из подземелья. Сначала Досон несколько раз его сфотографировал. Затем, отслаивая хлопья ржавчины, осторожно попытался вскрыть древний замок. Спустя несколько секунд замок треснул и распался на части.

— Скорее всего, когда-то замок был потрясающе крепким, — сказал Досон, поднимая крышку. — Хм-м. По тому, что здесь находится, можно датировать сундук вполне точно.

Сделав несколько снимков непотревоженного содержимого, он извлек чуть вогнутый дискос и потир. По-видимому, они были изготовлены из сплава олова со свинцом или из чего-то похожего. Потир украшали неотшлифованные камни. Следующим предметом оказалось деревянное распятие длиной около восьми дюймов с грубой металлической фигуркой Христа.

— Видите, как оно укорочено? Чтобы удобнее прятать в рукав, — спасительный трюк, если вы служите мессу там, где служить ее не положено. Лучше, чтобы вас не поймали с подобными предметами… если, конечно, обстоятельства не вынуждают рисковать собой. Вот вам и дилемма: вы не можете все это уничтожить — это будет святотатством, но ежели такие вещички обнаружат, вы смертельно рискуете. Поэтому вы прячете их и молитесь, чтоб изменились времена.

На дне сундука лежала весьма поврежденная временем книга, ее покоробленный переплет из телячьей шкуры был украшен золотым и красным тиснением. Досон рукой в перчатке открыл ее наугад. По-видимому, то была латинская Библия с гравированными иллюстрациями и буквицами. Из описания Досона Кормак заключил, что уже видел несколько подобных экземпляров.

— Напечатано в 1588 году в Италии — сказал он, открывая книгу на форзаце. — Это означает, что Национальная библиотека захочет по меньшей мере взглянуть на нее. — Он повернулся к Девейни. — Я не уверен, что здесь найдется что-то существенное, детектив. Такие предметы представляют некий исторический интерес, но они вовсе не редкость. Ничего особо ценного, если это вас беспокоит. Библия стоит пару тысяч, самое большое. Вы можете увидеть подобные экспонаты во многих краеведческих музеях страны.

— Я благодарен, что вы так быстро приехали, — произнес Девейни. — Хорошо иметь полную ясность по поводу того, что у нас есть.

— Не стоит благодарности, — ответил Досон.

— Ниалл, — сказала Нора. — Я хотела спросить, не выяснили вы еще что-нибудь о том кольце?

— Боюсь, оно теперь мне недоступно. Его забрал Отдел декоративного искусства, возможно, они скажут вам больше.

— Почему кольцо перешло к ним? Я думала «декоративное искусство» означает вазы и мебель.

— Ну, общее правило, — пояснил Досон с усмешкой, — если найдены фрагменты артефакта, то он относится к древностям, а если он целый — то это произведение декоративного искусства. Но я вам этого не говорил.

В дверь просунул голову молодой офицер полиции:

— Простите меня, детектив Девейни. ОʼБирн только что звонил из больницы, сэр. Джереми Осборн пришел в себя и заявил, что не будет говорить ни с кем, кроме вас.

Когда Девейни прибыл в больницу, у кровати Джереми Осборна суетились врачи. ОʼБирн, молодой офицер, дежуривший возле палаты Джереми, с готовностью объяснил, что произошло:

— Меня не было в палате, сэр, но я мог слышать все, что происходило. Его мать была с ним, как и все это время, и он вроде бы зашевелился. «Джереми, — попросила она, — лежи спокойно. Я позову доктора». Ну, я не могу оставить свой пост, делаю знак сестре и говорю ей: «Позовите доктора, больной очнулся». Я вхожу к нему: он кричит о кровавом убийстве и требует вывести ее, вывести ее, он не хочет ее видеть. А она пытается на него шикать, а он все хуже и хуже, плачет, кричит и ругается, пока доктор не пришел и не отправил всех в коридор, пока парень не успокоится. Мать хотела вернуться, а парень опять на нее, и доктор велел ей уйти, иначе она повредит сыну. Вот тогда я позвонил вам.

— Где сейчас мать?

— Там, сэр, — сказал О’Бирн, указав на нее глазами. Люси Осборн сидела, выпрямившись, в коридоре у палаты Джереми. Девейни подумал, что, кажется, в первый раз видит на ее лице что-то вроде неуверенности.

— Миссис Осборн, как я понимаю, ваш сын хочет поговорить со мной.

— Мне следует быть рядом с ним, — сказала она, поднимаясь и направляясь к двери. Девейни шагнул навстречу.

— Боюсь, это невозможно.

— Вы не понимаете? Даже до этого несчастья он был не вполне здоров.

— Извините, миссис Осборн, но я имею право допрашивать его одного, если ему больше семнадцати. Прошу вас подождать здесь. Может, кто-нибудь из сестер принесет вам чай или что-то еще.

Отвернувшись от нее, Девейни почувствовал, как глаза Люси сверлят его спину.

Сестра мерила Джереми Осборну пульс. Он выглядел ужасно: лицо все в кровоподтеках, замотано бинтами. Однако Девейни заметил в глазах юноши, покорно державшего во рту термометр, облегчение. Они с ОʼБирном подождали, когда сестра покинет палату, а затем Девейни закрыл дверь и пододвинул свой стул к кровати Джереми. Сквозь стеклянную дверь он видел взволнованное лицо Люси Осборн, напрягшейся, чтобы уловить каждый жест и понять, о чем говорят за стеклом. Внезапно Девейни обнаружил, что чуть ли не молится, лихорадочно прикидывая про себя, какая тактика поведения будет правильной. Это мог быть единственный шанс.