Десмонд Бэгли - Оползень (Сборник)

Я встал и стал ходить по комнате.

— Я должен докопаться до правды, Мак. Несмотря на предупреждение Саскинда. Пока он был жив, со мной все было в порядке, я опирался на него. Но сейчас мне необходимо выяснить, кто же я. Неизвестность просто убивает меня. — Я остановился у него за спиной. — Я делаю это не для вас, Мак, я делаю это для себя. Я был в автомобиле, когда он разбился, и мне кажется, корни всей загадки — в этой катастрофе.

— Но что ты собираешься предпринять? — произнес Мак беспомощно. — Ты ведь ничего не помнишь.

— Я собираюсь поднять здесь волну. Маттерсон не желает, чтобы о Трэнаванах говорили. Прекрасно. В ближайшие дни я только и буду делать, что говорить о них. Рано или поздно что-то произойдет. Но для начала мне нужна информация, и ее можете предоставить вы, Мак.

— Ты в самом деле решил идти до конца? — спросил он.

— Да.

Он вздохнул.

— Хорошо, Боб. Говори, что тебе нужно.

— Прежде всего я хочу знать, где был старый Маттерсон во время катастрофы.

Мак скривил лицо.

— Я раньше тебя подумал об этом. Было у меня такое же подозрение. Но это все впустую. Как ты думаешь, кто докажет его алиби?

— Откуда я знаю?

— Я, черт меня дери! — воскликнул Мак с отвращением. — Да, он торчал в конторе «Летописца» чуть ли не целый день. Мне бы хотелось сказать, что я его не видел, но я видел его.

— А в какое время дня произошла катастрофа?

— Нет, нет, — сказал Мак. — Здесь ничего не выйдет. Я уже прикидывал всякие варианты с точки зрения времени. Булл никак не мог оказаться на месте происшествия, абсолютно.

— Он очень многое приобрел в результате этого, — сказал я, — единственный. Все остальные только потеряли. Я убежден в том, что он участвовал в этом.

— Ради Бога, не надо! Когда ты слышал о том, чтобы один миллионер убил другого? — Мак вдруг замер. — Я имею в виду, лично, — сказал он тихо.

— То есть вы хотите сказать, что он мог нанять кого-то?

Мак устало поглядел на меня:

— Мог, но если он это сделал, у нас нет никаких шансов доказать это. Убийца, вероятно, доживает где-нибудь в Австралии с солидным счетом в банке. Прошло ведь двенадцать лет, Боб. Как, черт возьми, мы сумеем что-то доказать?

— Ничего, мы найдем возможность, — сказал я упрямо. — То соглашение о партнерстве, с ним действительно все в порядке?

— Кажется, да. Джон Трэнаван, конечно, здорово сглупил, что не аннулировал его, когда женился и начал семейную жизнь.

— Есть возможность подделки?

— Ни малейшей, хотя мысли такие у меня мелькали. Старик Булл откопал живого свидетеля, который удостоверил подписи.

Мак Дугалл подбросил полешко в огонь и уныло добавил:

— Нет, не вижу никаких шансов.

— У Маттерсона есть уязвимое место, — возразил я. — Он приложил все усилия к тому, чтобы уничтожить имя Трэнавана, значит, у него должна быть веская причина на это. Я начну говорить о Джоне Трэнаване на каждом углу Форт-Фаррелла, и он как-нибудь отреагирует.

— А дальше что?

— А дальше посмотрим. Все будет зависеть от того, какой получится расклад. В случае необходимости я пойду в открытую и объявлю, что я — тот самый Роберт Грант, который был в машине Трэнавана. Это подействует.

— Если дело с катастрофой действительно нечисто и если Маттерсон действительно к ней причастен, тебе не поздоровится, — предупредил Мак. — Если Маттерсон убил троих, он не остановится перед убийством четвертого. Ты будешь в опасности.

— Я сумею постоять за себя, — сказал я, искренне полагая, что это действительно так. — Есть еще проблема. Как только я начну тревожить здешнее болото, я не смогу оставаться в Доме Маттерсона. Вы не поможете мне с жильем?

— У меня есть небольшой домик за городом, — сказал Мак. — Перебирайся туда.

— Черт возьми, это невозможно. Маттерсон повяжет вас вместе со мной, и вы тоже окажетесь в опасности.

— Я уже ухожу на покой, — сказал Мак спокойно. — В любом случае в конце лета я бы ушел. Ну, уйду чуть раньше, какая разница. Я уже старик, Боб, скоро семьдесят два. Пора дать отдых старым костям. Займусь рыбной ловлей, давно хотел.

— Хорошо, — сказал я. — Нам придется задраить люки. Ожидается ураган, который поднимет Маттерсон.

— Да не боюсь я Маттерсона и никогда не боялся. Он знает это. Ну, вытурит с работы, и все. Черт с ним! Тем более что я собираюсь стать лауреатом премии Пулитцера. С журналистикой я завязываю, но один репортаж все же хотел бы написать и он прогремит по всей Канаде. А материал для него зависит от тебя, Боб.

— Сделаю все, что смогу, — сказал я.

Вечером уже в постели у меня возникла мысль, которая заставила меня похолодеть от ужаса. Мак Дугалл предположил, что Маттерсон для достижения своих грязных целей нанял убийцу, и я вдруг с ужасающей очевидностью осознал, что этим убийцей мог быть некий неразборчивый подонок по имени Роберт Грант.

Конечно, можно предположить, что Грант провалил порученное ему дело и попал в катастрофу по чистой случайности. Но ведь можно предположить и то, что Роберт Бойд Грант все же был убийцей троих человек, кто же тогда я, Боб Бойд?

Меня прошиб холодный пот. Саскинд все же был прав. Я могу обнаружить в своей прошлой жизни такое, что сведет меня с ума.

Я крутился и вертелся на своей постели почти всю ночь, пытаясь успокоиться. Я стремился отыскать любую возможность доказать невиновность Гранта. По словам Саскинда, Гранд находился в бегах, когда произошла катастрофа. Полиция преследовала его за нападение на студента. Пошел бы он на умышленное убийство только потому, что кто-то попросил его?

Пошел бы, если бы ему хорошо заплатили. Но как тогда Маттерсон вышел на него? Не мог же он подойти на улице к обыкновенному студенту и сказать ему: «Послушай, тут есть семья из трех человек, надо ее вырубить». Это смешно.

Я начал думать, что вся построенная мною и Мак Дугаллом схема, хотя внешне и правдоподобна, не выдерживает критики. Обвинять в убийстве уважаемого, хотя и жестокого, миллионера?

Затем мои мысли обратились к моему неизвестному благодетелю и тридцати шести тысячам долларов. Может, это была плата Роберту Гранту? А частный детектив? Какова его роль?

Я все же задремал наконец и вновь видел Сон: я погружаюсь в горячий снег и наблюдаю, как вздувается пузырями и чернеет моя кожа. Но в этот раз происходило кое-что новое. Я слышал какие-то звуки: треск пламени, доносившийся откуда-то, и видел прыгающие красные блики на снегу, который оседал, таял и превращался в ручьи крови.

На следующее утро я вышел на улицу в неважном состоянии. Я был угнетен, разбит, все тело болело так, словно меня поколотили. Яркий солнечный свет раздражал меня, в глазах саднило, как если б их запорошило мелким песком. В общем, я чувствовал себя скверно.