Харлан Кобен - Ловушка

— Уэнди Тайнс — частное лицо.

— …что в данном случае не дает ей права поступать как угодно. Она легко могла подбросить и ноутбук, и фотографии.

— Подобные аргументы надо приводить присяжным.

— Ваша честь, доказательный материал предвзят до нелепости. Мисс Тайнс, по ее собственным словам, совсем не частное лицо. Я несколько раз спросил ее о характере отношений с офисом прокурора, и она признала: действовала как его агент.

Ли Портной побагровел:

— Абсурд! Что же теперь — каждого репортера, который освещает расследования, считать представителем закона?

— Уэнди Тайнс, по ее же признанию, сотрудничала — причем тесно — с вашим офисом, господин Портной. Можем обратиться к стенограмме, где упомянуты и присутствие полицейского на месте событий, и связь с офисом прокурора.

— Это еще не приравнивает ее к сотрудникам прокуратуры.

— Господин Портной сейчас осознанно играет словами. Без Уэнди Тайнс его служба не завела бы на моего клиента никакого дела, а оно — вообще все преступления, в которых обвиняют Дэна Мерсера, — исходит из устроенной мисс Тайнс попытки провокации. Ордер не выписали бы без ее участия.

Портной пересек зал.

— Ваша честь, даже если мисс Тайнс ознакомила нас с ситуацией, не считать же после этого любого активного свидетеля или заявителя агентом…

— Я услышала достаточно, — объявила Лори Говард и ударила судейским молоком. — Свое решение озвучу завтра утром.

— Н-да, — сказала Уэнди в коридоре, — дело дрянь.

— Ерунда, в некотором смысле все очень даже неплохо, — успокоил ее Портной, но совсем неубедительно.

— Это в каком?

— Слишком громкий процесс — улик из таких не выкидывают. — Он махнул рукой в сторону адвоката: — Пока Флэр лишь продемонстрировал нам, как будет строить защиту.

Неподалеку журналист с конкурирующего канала брал интервью у Дженны Уилер. Та продолжала поддерживать бывшего мужа и называть все обвинения ложными. Такое упорство — достойное восхищения и, на взгляд Уэнди, наивное — превращало ее в изгоя.

Чуть дальше в окружении нескольких восторженных репортеров стоял Флэр Хикори. Адвоката любили — как и сама Уэнди, когда делала сюжеты о процессах с его участием. Своим экстравагантным поведением Флэр превращал заседания в шоу, но, испытав его вопросы на себе, она поняла, насколько эта экстравагантность сродни жестокости.

Уэнди нахмурилась:

— Хикори, похоже, не считает меня дурочкой.

Адвокат рассмешил лебезивших перед ним журналистов и отправился было дальше, когда к нему подошел Эд Грейсон.

— Ой-ей, — напряглась Уэнди.

— В чем дело?

Чуть заметным кивком она показала в нужную сторону. Грейсон — крупный мужчина с коротко подстриженными седоватыми волосами — встал напротив Флэра — оба схлестнулись взглядами — и начал медленно приближаться, вторгаясь в личное пространство. Адвокат не отступал.

Портной сделал в их сторону несколько шагов и окликнул:

— Мистер Грейсон!

Между лицами противников оставалось лишь несколько дюймов, когда Грейсон повернул голову на голос и уставился на Портного. Тот спросил:

— Все в порядке?

— Все прекрасно.

— Мистер Хикори?

— Все чудненько, советник. Мило беседуем.

Грейсон пристально посмотрел на Уэнди, и взгляд этот ей снова не понравился.

— Ну, если мы закончили… — подсказал Хикори, затем, не услышав ничего в ответ, развернулся и зашагал дальше, а Грейсон подошел к Уэнди и Портному, который тут же полюбопытствовал:

— Вам чем-то помочь?

— Нет.

— Могу я спросить, о чем вы беседовали с мистером Хикори.

— Спросить можете. — Грейсон снова глянул на Уэнди: — Думаете, судья поверила в ваши сказки, мисс Тайнс?

— Это не сказки.

— Но и не совсем правда, ведь так?

Не проронив больше ни слова, он удалился.

— Что это было, черт возьми? — удивилась Уэнди.

— Понятия не имею, — ответил Портной. — Однако о нем беспокоиться не стоит. И о Флэре тоже — хороший адвокат, но в этом туре ему не выиграть. Езжайте домой, выпейте немного — все будет в порядке.

Домой Уэнди не поехала — вместо этого отправилась в городок Секокус, что в Нью-Джерси, в свою телестудию, выходившую окнами на спорткомплекс «Мидоу-лэндз»; вид на истерзанное вечной стройкой болото ее всегда удручал. Она включила компьютер и обнаружила письмо от своего босса Вика Гаррета — наверное, самое длинное из когда-либо им написанных: «Срочно ко мне».

Часы показывали половину четвертого. Ее сын Чарли, старшеклассник, уже должен был вернуться из школы, которая находилась в Касселтоне. Уэнди позвонила ему на мобильный — домашний он игнорировал. После четвертого гудка Чарли ответил привычным:

— Чего?

— Ты дома?

— Ага.

— Чем занят?

— Ничем.

— Что-нибудь задали?

— Немного.

— Сделал?

— Успею еще.

— А почему не сейчас?

— Там ерунда — минут на десять.

— О том и речь: раз немного, сделай — и свободен.

— Потом.

— А сейчас чем занят?

— Ничем.

— Так чего ждать? Зачем тянуть?

Новый день — старая история. Наконец Чарли пообещал, что «сейчас займется». Это означало: «Если скажу „сейчас займусь“, может, отстанешь».

— Приеду часов в семь. Захватить китайской еды?

— В «Бамбуковом домике».

— Хорошо. В четыре покорми Джерси.

Так звали их собаку.

— Ладно.

— Не забудь.

— Угу.

— И домашнюю работу сделай.

— Пока.

Пик-пик-пик.

Уэнди тяжело вздохнула. Семнадцатилетний Чарли — сплошная головная боль. Их охота на место в университете — а этой битве родители из пригородов отдавали себя с таким остервенением, какому тиранам третьего мира еще поучиться, — завершилась зачислением в колледж Франклина и Маршалла в Ланкастере, штат Пенсильвания. Чарли, как любого тинейджера, грядущие перемены страшили и нервировали, но мать переживала куда сильнее. Ее вечная головная боль, ее чудесный капризный сын был для Уэнди всем. Вот уже двенадцать лет они жили только вдвоем — затерянные в огромном белом пригороде мать-одиночка с единственным ребенком. Как водится с детьми, годы летели быстро. Отпускать Чарли Уэнди не хотела. Теперь каждый вечер, хотя делала так с его четырехлетия, она глядела на это невыносимое и совершенное создание и мечтала: «Вот бы время для него застыло — в этом самом возрасте, чтобы ни на день старше или младше; пускай замрет здесь и сейчас, и мой чудесный мальчик пробудет со мной хотя бы еще чуть-чуть».

Потому что совсем скоро ее ждало одиночество.

На экране всплыло новое сообщение — снова от шефа, Вика Гаррета: «Какое слово во фразе „срочно ко мне“ требует пояснений?»

«Иду», — напечатала она и нажала кнопку «отправить».

Кабинет Вика находился в конце коридора, а потому бессмысленная переписка только нервировала, но в таком уж мире мы живем. Даже дома Уэнди часто общалась с сыном через Сеть. Когда не хватало сил крикнуть, она набирала «Иди спать», или «Выпусти Джерси», или всегда актуальное «Хватит торчать за компьютером, почитай книжку».