Линн Шоулз - Апостолы Феникса

Кто мог зайти настолько далеко, что добрался в эту даль, убил профессора Флореса, потом выдал себя за него и попытался убить их с Мэттом?

Сенека чувствовала, что когда они закопают тело, все это не кончится. Она вспомнила леденящие душу последние слова покойника, что на его место придут другие и что она уже мертва. Как бы то ни было, пока она не разоблачит тех, кто стоит за разграблением могил, все будет только хуже. Если она этого не сделает, то скоро тоже окажется в могиле.

— Осторожно!

— Что? — очнулась она.

— Свети на дорогу. Мы сбились с пути, — сказал Мэтт.

— Извини. — Она остановилась и повернулась к нему. — Я задумалась, пыталась понять, что за фигня. Так уж вышло, что я до этого никого никогда не убивала. Можно со мной полегче?

— Да? А я впервые закапываю труп, так что сделай одолжение, свети на дорогу.

— Спасибо за сердечное участие.

Мэтт поставил тачку и вытер пот со лба. Потом подошел и положил руки ей на плечи.

— Сенека, мы в одной лодке. Вспомни, они пытались убить и меня тоже. Меньше всего нам нужно ссориться и обижать друг друга. Я понимаю, ты на грани срыва. Я тоже.

Он был прав. Она шагнула к нему, позволила себя обнять и вдруг разрыдалась. В объятиях Мэтта она находила утешение и в то же время чувствовала себя виноватой, как будто предавала Даниеля. Но отстраняться не спешила.

— Извини, — пробормотала она сквозь слезы. — Я чувствую, словно вот-вот взорвусь. Я не понимаю, почему это все происходит.

— Я тоже, но с этим делом нам нужно покончить сегодня ночью, пока никто не узнал, что произошло.

Она кивнула, и он сочувственно поцеловал ее в лоб.

— Пойдем, — Мэтт вернулся к тачке и, крякнув, взялся за ручки.

Наконец из джунглей появились призрачные очертания тюремных зданий. Сенека осветила ограду кладбища, открыла ворота. Их заржавленные петли сопротивлялись, будто не желая раскрывать его тайн. Мэтт протолкнул громоздкую ношу в проход.

Они отыскали свежую могилу и две недавно вырытые ямы рядом с ней.

— Думаешь, он их готовил для нас? — спросила Сенека.

— Да, и готов поспорить, что в этой лежит настоящий Флорес.

Через несколько минут скрип лопаты в руках Мэтта смешался с кваканьем древесных лягушек и жужжаньем ночных обитателей джунглей.

На кладбище Исла де Сангре появилась еще одна безымянная могила.

2012, Исла де Сангре

Мэтт вытер пот с лица краем рубашки. Близился рассвет. Он стоял над могилой человека, назвавшего себя Иди Амин. Похоронив негра, он забросал землей и вторую открытую могилу, которая, видимо, предназначалась для него — или для Сенеки. Пропитанные кровью простыни Флореса и пистолет чернокожего бросили в первую могилу.

Пока он работал, Сенека пошла осмотреть здания старой тюрьмы. Ее еще подташнивало от зрелища смерти самозванца, она просто не могла присутствовать на похоронах и даже, если уж на то пошло, находиться в месте, специально предназначенном для размещения мертвецов.

Неохотно отпустив ее, Мэтт велел не входить в здания — они обветшали и были небезопасны.

Бросив на новую могилу последнюю лопату земли, Мэтт взглянул на тюрьму. Рассвет еще не наступил, и Сенеки видно не было. Она ушла уже довольно давно, и он начинал волноваться.

— Сенека? — позвал он громким шепотом. — Ты где?

Ответа не последовало.

Мэтт положил лопату в тачку и вытолкал ее за ворота кладбища. Оставив тачку у дороги, он сделал несколько шагов к главному зданию тюрьмы, когда послышались быстрые шаги — кто-то бежал ему навстречу. Мгновение спустя появилась Сенека, на бегу светя фонариком себе под ноги.

— Мэтт, — выпалила она. — Ты не поверишь! — Задыхаясь, едва в состоянии говорить, она остановилась и направила фонарик в сторону главного здания, с надписью « Penitenciaria» над входом.

— Во что не поверю?

Она покачала головой и добавила, тяжело дыша.

— Я просто обалдела.

— Да что такое?

— Пошли! — Не дожидаясь его, она энергично зашагала к ближайшему зданию футах в ста от края дороги.

— Ты не хочешь ответить?

— Нет, я лучше покажу.

Она прошла по заросшей пешеходной дорожке вдоль фасада и приблизилась к длинной стене. Направив на нее луч фонарика, она сказала.

— Помнишь граффити, которое мы видели днем с дороги?

— Ты имеешь в виду большое сердце и портрет Иисуса?

— Смотри.

Она осветила лицо Христа и опустила луч ниже. Под портретом была нарисована вьющаяся желтая лента, на ней слова: « Usted debe destruir el velo por el fuego».

Сенека обернулась к Мэтту, ее глаза были широко раскрыты.

— Ты можешь в это поверить?

— Ты же знаешь, что я не читаю по-испански. Что это значит?

— Это значит: «Спали сей плат огнем».

Мэтт отступил на шаг.

— Ты шутишь. — Он всмотрелся в выцветшие буквы. Рисунок обветшал, местами осыпался от ветра. Он явно был здесь уже давно. — Что ж, может быть, это поговорка? Или цитата, имеющая особое значение для католиков. Католицизм — господствующая религия и во Франции, и в Панаме.

Она посмотрела на него.

— Но в туннеле надпись была по-английски.

Она права. Но, может быть, все же простое совпадение? Почему по-английски, если писал французский католик? Странно, конечно, хотя особо беспокоиться не о чем.

— Интересно, о каком плате идет речь?

— Я в шоке. Ты понимаешь, что мы дважды наткнулись на одну и ту же фразу? И оба раза, когда нам угрожала опасность.

— Согласен, это потрясающе, но не более необычно, чем в двух разных местах увидеть желтый смайлик. Не думаю, что это и в самом деле что-то значит.

— Вот это интересно. Обычно мне нужны доказательства, а ты — как бы парень, который поверит хоть в НЛО, хоть в снежного человека. А теперь я показываю тебе самое странное совпадение в жизни, а ты отмахиваешься, мол, это не более чем смайлик? Я никогда тебя не пойму, Мэтт Эверхарт.

— Да, конечно, немного странно. Но только сейчас нам нужно бежать в хижину Флореса, дождаться утра, пойти на пляж, встретиться с капитаном Мали-Мали и забыть этот остров, как страшный сон. А туманные религиозные изречения должны волновать нас в последнюю очередь.

— Отлично. — Сенека обошла его и направилась назад по дороге, которой они пришли. Мэтт догнал ее возле тачки, где она остановилась, поджидая его. Не сказав ни слова, она пошла к хижине, и Мэтт, бросив последний взгляд на кладбище, последовал за ней.

Оставшийся путь они прошли в молчании. Насекомые бросались в лучи их фонариков, как пилоты-камикадзе.

Дойдя до хижины Флореса, Сенека сказала:

— Пожалуй, я не буду заходить внутрь.

— Я понимаю, но если ты останешься здесь, тебя съедят заживо.

Она с явной неохотой открыла дверь и вошла.

— Как ты думаешь, что Флорес использовал для освещения?