Урс Маннхарт - Рысь

Раньше Феннлеру было все равно, кто выиграет пари — тщедушный зеландец или неотесанный Хуггер, однако, увидев, как взбудораженный Хуггенбергер ввалился в «Тунгельхорн», он понял, что будет интересней, если победа окажется на стороне Рустерхольца. А когда заявился ошарашенный Рустерхольц, с дрожью в коленках, с мешками под глазами, он не только убедился в правоте собственного выбора, но и моментально увидел шанс обеспечить себе полную безнаказанность.

Рационального в осенившей его идее было не много, но она его увлекла. Ему нравилось, что он с легкостью пристрелил ту самую рысь, за которой так отчаянно гонялись эти двое, нравилось держать в руках финал истории, которую в «Тунгельхорне» станут пересказывать до скончания века.

Альбрехт Феннлер срезал путь на повороте у пожарного пруда и на открывшейся прямой перешел на четвертую передачу. До Луимоса было уже рукой подать. Чем больше Феннлер обдумывал свой замысел, тем больше приходил от него в восторг. Хуггенбергеру уже давно пора было приумолкнуть, а Рустерхольц поможет ему избавиться от тени, легшей той ночью на его успех. Досадное столкновение по дороге домой — он с мертвой рысью на плече и девушка с гадкой псиной без поводка, — эта встреча, хотя Феннлер не знал, чем она может обернуться, по-прежнему не давала ему покоя. Девушка наверняка слышала выстрел. Едва ли она узнала его лицо, хотя с такими усами следовало поостеречься. И сколь бы мимолетной ни была встреча, той ночью его видели.

Если Фриц Рустерхольц будет продолжать молчать — в чем у Феннлер практически не сомневался, слишком уж растерянно выглядел Рустерхольц и слишком уж много рук пожал — и если он, Феннлер, заставит остальных поверить, что именно Рустерхольц пристрелил рысь, то с него взятки гладки. Если все пройдет как по маслу, однажды он отправится на Хундсрюгг, достанет из холодильника Рустерхольца пивко и заставит его раскошелиться на три тысячи франков, принадлежащих ему по праву. Не ввязываясь в пари, тихо пристрелить рысь, заработать три тысячи и остаться вне подозрений — от такой мысли усы Феннлера расплылись в стороны широким рыжим веером.

Бросив машину у своего двора в Нижнем Луимосе и не заглушая мотора, Феннлер, немного повозившись, взрезал перочинным ножиком оболочку рулона и достал рысь. Вся шерсть была усыпана частичками сена, трупный запах перебивался ароматом травы. Члены животного окаменели и лить с трудом поместились в мешок из-под картошки. Феннлер взволнованно удостоверился, что его никто не видел, бросил мешок на соседнее сиденье и поехал дальше.

Перейдя на вторую передачу, он понял, что не сможет просто привезти рысь на двор Хуггенбергера. В Хаммершванде его, так или иначе, увидят. Обычно он столь опрометчиво не поступал, но теперь времени для раздумий не оставалось. Феннлер инстинктивно направился к «Тунгельхорну». Вспомнил, что он ничем не рискует. Как-нибудь удастся выставить Рустерхольца на всеобщее посмешище в качестве победителя пари.

Проносясь по той же прямой в обратном направлении, Феннлер взглянул на часы. Без четверти. Бюхи вот-вот выйдет из «Тунгельхорна» заводить автобус, у которого наверняка уже толпятся пассажиры. Феннлер пришел в смятение.

Миновав пожарный пруд и вписавшись в поворот, Феннлер устремил взгляд на показавшийся край парковки. Машины остальных были по-прежнему там. Пассажиров он не видел. Автобус Бюхи, готовый к последнему рейсу в Гштад, еще оставался на месте.

В его тени стояла скрытая от взглядов из окрестных домов машина Хуггенбергера. Феннлер запретил себе волноваться. Ради прикрытия и трех тысяч франков стоило рискнуть. Резко остановившись, он убедился, что за ним никто не наблюдает, влез в машину Хуггенбергера, а немногим позже зашел в «Тунгельхорн».

Вдрызг пьяный Рустерхольц и порядком набравшийся Бюхи живо приветствовали его поднятием рюмок со шнапсом. Рустерхольц затребовал еще шнапса на всех и, еле ворочая языком, поинтересовался у Феннлера, где его так долго носило. Пульвер, в свою очередь, спросил, не подстрелил ли и Феннлер случайно рысь. Альбрехт Феннлер чрезвычайно обрадовался при виде опьяневшей компании, обрадовался тому, что его план удался, и даже не стал задумываться о дальнейшем развитии событий, а решил как можно быстрее вытащить всех на улицу и, если понадобится, снова говорить вместо Рустерхольца. Как и все остальные, Феннлер был настолько поражен, впервые в жизни увидев пьяного Бюхи, что не стал напоминать ему о расписании.

Нескольким утомленным туристам, нетерпеливо мявшим в руках билеты в ожидании автобуса, придется добираться до Гштада автостопом.

Феннлеру понадобилось сказать Хуггенбергеру лишь несколько слов, чтобы тот во всю глотку позвал собравшихся за собой, объявив, что пора взглянуть на рысь.

Альбрехт Феннлер изображал крайнее любопытство. Хотя ему и впрямь не терпелось увидеть реакцию остальных. Тогда развеются все сомнения в победе Рустерхольца — даже у Таннера.

Альфред Хуггенбергер предложил Фрицу Рустерхольцу оплатить значившуюся в счете кругленькую сумму.

— И не поскупись на чаевые, — добавил Пульвер.

— Я пока не расплачиваюсь, я еще выпью, — отбивался Рустерхольц, все же не настолько пьяный, чтобы не предчувствовать надвигающейся беды.

Феннлер едва не проникся к зеландцу жалостью. Уж он позаботится о том, чтобы оплаченный счет окупился Рустерхольцу сторицей.

Макс Пульвер потянул Рустерхольца, стараясь поднять его со стула, чтобы тот расплатился и показал им рысь. Рустерхольц из последних сил сопротивлялся. Хуггенбергер с подозрением взглянул на него.

— Оставь его, — сказал Феннлер. — Рысь мы и без него найдем.

— Да, — поддержал Таннер. — Пусть сидит, мы все равно принесем рысь в «Тунгельхорн». Мне надо задокументировать произошедшее. Для деревенской хроники.

Последнее высказывание сбило Феннлера с толку. Внимание привлекать не стоило. Тем более по всей стране. Ему не хотелось никаких фотографий, которые пьяные Хуггенбергер или Таннер за большие деньги продадут «Блику». Этого следовало избежать любым путем. Ему придется взять рысь в свои руки. Точно так же, как он взял в руки всю эту историю.

Как только они вышли на парковку, покачивавшийся до тех пор Беат Бюхи замер в неизъяснимом изумлении. Обнаружив автобус, он вспомнил о своих обязанностях.

— Автобус, — замычал он, — мой автобус.

— Проехали, Бюхи, — утешающее произнес Таннер, обративший внимание на шок шофера.

Он взял изумленного и как будто протрезвевшего Бюхи под руку.

— Автобус твой сегодня уже никуда не поедет. А ты поедешь со мной.

Через несколько шагов Самуэль Таннер расхохотался, сделал глубокий вдох и снова прыснул со смеху, отчего и без того нарушенный косой пробор пришел в совершенно растрепанное состояние. Когда подошли остальные, Таннер указал на машину Хуггенбергера.