Кристофер Эйтс - Черный мел

Привет, Джолион.

Голос Дэ. Я не могу ошибиться.

Я поднимаю голову и вижу ее в обрамлении голубого неба. Она нагибается и быстро целует меня в лоб. Потом садится рядом по-турецки. Красная помада, белые шорты, прозрачная белая блузка. У нее большая сумка, плетенная как будто из соломки.

Ну, скажи что-нибудь, велит она, раскачиваясь из стороны в сторону.

Я смотрю на простой наряд Дэ.

Ты изменилась, говорю я, ты стала такой…

Зану-удой, врастяжку отвечает она.

Нет, я хотел сказать «рафинированной».

Рафинированной? Как сахар-рафинад… бр-р!

Раньше мне казалось, что с возрастом ты будешь еще более богемной, говорю я. Платки, сарафаны, сигареты с мундштуком…

Дэ смеется.

Знаешь, когда мы учились в колледже, я всегда думала, из меня выйдет толк. Возможно, я так репетировала будущую роль. А стала самой обыкновенной — никакой. Потому что поняла: мне пора скрываться. Прятаться.

От кого прятаться?

От неудачи. Я же тебе призналась. Я все пишу, пишу, но ничего не получается. И сейчас я хочу одного: скрыться, раствориться в толпе. К чему выделяться, если ты ничего не достиг?

Я говорю: ты замечательно выглядишь, Дэ. Блондинкой ты мне нравишься.

Дэ радостно улыбается. Ты тоже хорошо выглядишь, Джолион, особенно без волосяного покрова… Она тычет в свою ямочку на подбородке.

Я потираю непривычно гладкие щеки.

Я прочла, продолжает она, как ты лишился бороды.

Я отвечаю: последнее время стал очень забывчив.

Она смеется. Ну да, об этом я тоже читала.

Я рад, что развеселил ее, но не могу придумать в ответ ничего остроумного. Неуклюже вожу пальцем по узору на одеяле: пальмы на фоне бледно-голубого неба.

Знаешь, говорит Дэ, у меня для тебя кое-что есть. Она достает из сумки большую книгу размером с альбом для свадебных фотографий. Книга старая, но в хорошем состоянии, обложка из красной искусственной кожи. Надеюсь, ты не забыл свое обещание? — спрашивает Дэ.

Конечно нет. Я осторожно беру у нее книгу и обещаю хранить как зеницу ока.

Дэ с благодарностью улыбается. Там четыреста девяносто девять стихотворений, говорит она. Сегодня я написала еще одно. Но не волнуйся, написала его не для ровного счета. Сегодняшнее стихотворение я посвятила тебе, Джолион!

Я молчу не только потому, что за много лет отвык разговаривать с женщинами, нет, боюсь расплакаться.

Дэ нежно гладит меня по колену. Джолион, говорит она, жизнь должна была обойтись с нами куда лучше.

Может быть, отвечаю я. По крайней мере, с тобой. Я-то, наверное, получил по заслугам.

Нет, резко отвечает Дэ. Ни в чем из того, что произошло, ты не виноват. Все было, как ты сказал. Случившееся стало результатом несчастного случая.

Я не говорю Дэ, что она ошибается. Но если она по-прежнему читает мой опус, рано или поздно она и сама все поймет.

Я говорю ей: у меня тоже для тебя кое-что есть. Твой подарок лежит под рождественской елкой.

По-моему, Дэ тронута. Покажи, просит она и тянется ко мне.

Я помогаю ей встать и подвожу к елке. На самой нижней ветке привязанный красной ленточкой висит небольшой подарочный пакет. Дэ открывает пакет и вынимает содержимое, завернутое в папиросную бумагу. Внутри — штемпельная подушечка и три резиновые печати. На одной — силуэт Джейн Остин в обрамлении лавровых листьев. На второй изображен Чарлз Диккенс с пером в руке. На третьей — красивая резная буква, украшенная завитушками. Буква «Д».

Дэ прижимает руку к груди и тяжело вздыхает.

Ах, как замечательно, говорит она.

Она так смотрит на меня, что я чувствую, как в сердце возвращается забытое тепло.

XLVII(ii).Дэ пылко благодарит меня, от этого мне становится приятно. Приятно вспомнить, что значит совершить доброе дело. С каждым днем я все ближе к цели — к гармоничному человеку.

Дэ увлеченно рассказывает, как провела последние недели. Тряский перелет, достопримечательности, которые она посмотрела, ей нравится мой рассказ. Я терпеливо слушаю, а потом спрашиваю: значит, мы с тобой можем встречаться каждый день? Почему ты не приходишь ко мне домой? Спешу уточнить: то есть почему ты не приходишь ко мне, когда я дома?

Дэ смеется. Нет, лучше давай и дальше встречаться здесь. Каждый вечер в шесть… С шести до семи, по часу. Наверное, пока лучше на том и остановиться. Ты идешь гулять в двенадцать, а возвращаешься не раньше двух. Будем придерживаться нашей общей схемы, идет?

Да, раз ты так хочешь.

Это ненадолго, обещаю. Тебе нужно дописать свой рассказ, Джолион. И не отвлекаться. Распорядок очень важен.

Ты права, говорю я. Распорядок очень важен.

Не исключено, я стану твоим тренером, говорит Дэ, буду готовить тебя к возвращению.

Я с готовностью расплываюсь в улыбке. Да, отвечаю я, да, замечательно!

А когда прилетает Чад? Сколько у нас времени?

Не знаю, отвечаю я. Вдруг меня охватывает страх. Скоро… но я не помню, когда точно. Должно быть, я все записал, да, он говорил мне по телефону. Он звонил незадолго до… Я умолкаю и закрываю глаза, крепко зажмуриваюсь и начинаю раскачиваться.

Джолион, спокойнее, говорит Дэ, легонько похлопывая меня по спине. Мы начнем завтра, и сколько бы времени у нас ни осталось, не сомневаюсь, ты будешь в форме.

Я открываю глаза и перестаю качаться.

Что тебе нужно тренировать? — спрашивает Дэ.

Здравый ум, отвечаю я, и Дэ смеется. Ну, может быть, нормальный разговор и неплохо для начала, говорю я, а сам хочу добавить: а после этого — интимная близость с женщиной.

Поднимаю голову и замечаю: свет начинает исчезать с неба. И вдруг я кое-что вспоминаю. Виденное много лет назад, еще до того, как я стал затворником. Рядом с Дэ потихоньку начинаю раскрываться. У меня для тебя еще один сюрприз, говорю я, но придется несколько минут подождать. И… давай-ка на всякий случай сложим пальцы крестиком.

Дэ выпрямляется и скрещивает пальцы на обеих руках.

И вот начинается. Сначала едва заметно — там мерцание, здесь вспышка. И вот… совершенно верно, просыпаются светлячки. Вот они мелькают в воздухе яркими точками, оставляя за собой оранжевые нити. Они появляются один за другим и парят в сумерках.

Дэ ахает, вертит головой во все стороны. Здесь мерцание, там вспышка. Стиснув запястья, Дэ хлопает в ладоши, пальцы у нее дрожат от радости. Вскоре светлячки окружают нас. Носятся вокруг, как трассирующие пули. Их фонарики повсюду.

Я разворачиваю Дэ полукругом, чтобы ей показать. Смотри, говорю я, раскидывая руки в стороны. Еще один фокус — гирлянда на елке!

Светлячки сверкают между ветвями. Очень красиво, говорит Дэ, в самом деле красиво.

XLVIII(i).Они мчались за машиной скорой помощи на велосипедах и приехали в больницу через двадцать минут. Их прогнали. Медсестра велела прийти завтра.