Барбара Бёртон - Призрачный табун

Ее спасителем действительно был Джеймс Маркхам. Он выскочил из машины в надежде спасти и Генри Уорнера. Писатель стоял, повернувшись лицом к приближающемуся табуну призраков.

– Генри! – во все горло закричал Джеймс, но тот даже не посмотрел в его сторону.

Он хотел побежать и спасти друга, но было уже поздно. В этот момент призраки настигли писателя, который даже не предпринял ни одной попытки от них убежать. Судя по всему, он думал, что принадлежит к их миру, и рассчитывал, что по этой причине они его не тронут. Когда жуткие животные сбили его на землю и стали топтать, Целестина вскрикнула и закрыла лицо руками.

* * *

С громким ржанием призрачный табун лошадей пронесся мимо машины и с такой же скоростью растворился в темноте. Джеймс побежал к Генри.

Но он уже ничего не мог сделать для друга. Писатель стал очередной жертвой призрачного табуна. Джеймс просунул руки под теплый труп, поднял его и отнес к машине.

Он положил писателя на заднее сиденье, не обращая внимания на капающую кровь, а сам сел за рули. Целестина была на грани нервного срыва, она прижалась к Джеймсу и без остановки рыдала.

– Теперь можешь не бояться, – уверенно сказал Джеймс. – Все позади, теперь ты в безопасности.

Он захлопнул дверь и завел машину. Они быстро доехали до Ландсмоор-хауза; Джеймсу пришлось помочь Целестине вылезти из автомобиля. Ни руки, ни ноги не слушались ее.

Поддерживая женщину за руку, он завел ее в дом. Она опустилась в кресло, стоявшее в холле, и больше не шевелилась. Джеймс еще раз вышел на улицу и занес внутрь тело писателя. Он отнес его в свой кабинет и положил на кожаный диван. Затем вызвал врача и полицию. Врач приехал первым.

Осмотрев тело Генри, он затем сделал Целестине укол, чем привел ее в чувство. Она до сих пор не могла понять, как это Джеймс оказался рядом с ней в самый последний момент, тогда, когда он был нужнее всего. Об этом женщина и сказала своему другу.

Тот пожал плечами:

– Это легко объяснить. Пол Бевин разговаривал по телефону с Генри, и что-то подсказало издателю, что в доме не все в порядке. Потом он позвонил мне, и я с тех пор не мог успокоиться. Поэтому я не стал ждать, сел в машину и поехал в Ландсмоор. Если бы я приехал хотя бы на полчаса раньше, то Генри остался бы в живых.

Целестина схватила его за руку и крепко сжала ее:

– Генри хотел меня убить, Джеймс.

– Как это? – поразился он.

– Он не послушался твоего предупреждения и отправился на развалины. А когда вернулся оттуда, то его словно подменили. Он стал сварливым, злым, агрессивным. И с каждым днем становился все хуже и хуже.

Целестина в подробностях рассказала Джеймсу, что она пережила за последние дни. Пиарщик был потрясен:

– Боже, через какой ужас ты прошла! И зачем я только предложил вам пожить в этом проклятом доме!? Черт меня дернул…

– Не упрекай себя, Джеймс, – сказала Целестина. – Ты не несешь ответственности за этих призраков, только твой отец.

– Кто это утверждает?

– Дух Эдгара Брауна.

– Ты с ним разговаривала?

– Дважды. Он не хотел, чтобы мы с Генри приезжали сюда. Он знал, что кони-призраки снова появятся, и говорил о праве, которое эти животные собираются отстаивать. Твой отец отправил их умирать на бойне, но они вернулись.

Джеймс задумался:

– И что, этот жуткий табун теперь будет появляться здесь постоянно?

– Возможно, восстановление конезавода избавит эти места от призраков. Во владениях Маркхамов снова появились бы лошади, но уже настоящие. Предполагаю, что именно этого призраки и добиваются.

– Я подумаю об этом, – сказал Джеймс с мрачным лицом.

* * *

Приехала полицейская машина. Полицейские выслушали рассказ Целестины и после небольшого осмотра дома положили Генри в плотный черный мешок и вынесли из помещения.

Целестина оплакивала его, хотя он угрожал ей смертью. Джеймс как можно корректнее пытался ее утешить. Один из полицейских обошел вокруг дома, вернулся и заявил, что на дубе нет никакого мертвеца.

Женщина ничего другого и не ожидала. Поскольку для нее было немыслимо провести в Ландсмоор-хаузе еще одну ночь, Джеймс отвез ее в ближайшую деревню, где они нашли крохотную, но вполне уютную сельскую гостиницу.

На следующее утро за завтраком он сказал:

– Целестина, я принял решение инвестировать кое-какие сбережения в новый конезавод. Будем считать, что кони-призраки добились своего.

– А что будет с этими руинами? Они же источают зло на всю округу.

– Я не оставлю от них камня на камне, все сравняю с землей. Ничто не будет о них напоминать, и никто больше не будет мешать обитателям Ландсмоор-хауза. Я также лично буду заниматься делами этого конезавода.

– Ты не забыл, что у тебя в Лондоне своя фирма? – напомнила ему Целестина.

– Не забыл. Об этом я тоже подумал. Агнес О’Донни – очень прилежная девочка, она будет управлять фирмой не хуже меня, я в этом убежден. А если вдруг потребуется решение, которое она не сможет принять без меня, то она в любой момент сможет мне позвонить в Ландсмоор-хауз.

– Да, пожалуй, так можно сделать, – согласилась Целестина.

– Когда бы ты хотела вернуться в Лондон? – спросил Джеймс.

– Сегодня, – коротко ответила она.

– Я отвезу тебя домой. К сожалению, тебе нужно заняться множеством формальностей. Но я хотел бы, чтобы ты знала, что всегда можешь рассчитывать на мою помощь.

– Благодарю тебя, Джеймс, – грустно ответила она.

Они отправились в путь после обеда. Всю дорогу Целестина была погружена в свои мысли. Ну, вот, теперь она и вдова. Боль и горечь тяжелым грузом давили ей на плечи. Лондон, город, в котором она выросла, казался ей теперь чужим и пустым.

Как только она вернулась домой, то первым делом позвонила Полу Бевину и сообщила ему печальную новость. Издатель был искренне потрясен, причем не тем, что он больше не получит ни одного романа от Генри Уорнера, а именно тем, что потерял друга. Он тоже предложил Целестине свою помощь.

Все были с ней обходительны и готовы помочь, но молодая женщина знала, что все эти жуткие переживания так быстро ее не отпустят.

* * *

Тело Генри Уорнера привезли в Лондон, где он и нашел свое последнее пристанище. Его пришло проводить в последний путь неожиданно много людей, но при всем этом скоплении почитателей его таланта, знакомых и друзей Целестина чувствовала себя невыразимо одинокой. Когда гроб с телом медленно опускали в могилу, ей казалось, что у нее разрывается сердце. Ее ноги стали подкашиваться; стоявший рядом Джеймс мягко поддержал молодую вдову за локоть.

Целестина благодарила небо за то, что в трудную минуту рядом с ней оказался друг. Все месяцы после похорон он бескорыстно заботился о ней и постоянно ездил в Ландсмоор, выясняя, что и как скоро там можно организовать.