С. Уотсон - Прежде чем я усну

И еще: я помню, как любила его. И знаю, что и теперь люблю и всегда любила.

В глазах темнеет. Я не могу дышать. Только слышу, как трещат языки пламени, и чувствую жар на губах и веках.

В моей жизни не бывает хеппи-эндов. Так уж сложилось. Ну и ничего.

Ничего.

Я лежу на спине. Я спала, но не очень долго. Я помню, кто я и где нахожусь. Я слышу характерный гул, рядом дорога. Звук сирены не нарастает, но и не замолкает. Мой рот чем-то прикрыт, думаю, это все тот же свернутый носок, но я могу дышать. И еще я боюсь открыть глаза. Представить страшно, что я могу увидеть.

Но открыть глаза надо. У меня нет выбора — надо увидеть, что за реальность меня окружает.

Вокруг много яркого света. На низком потолке люминесцентная лампа, параллельно с ней две металлические балки. Стены близко с обеих сторон, они из твердого блестящего металла. На них шкафчики и полки, заставленные разными бутылочками и коробочками, какие-то аппараты с мигающими лампочками. Все вокруг слегка покачивается, вибрирует, в том числе кровать, на которой я лежу.

Надо мной склоняется лицо мужчины, почему-то стоящего за спинкой. На нем зеленая форменная рубашка. Я не узнаю его.

— Смотрите, она пришла в себя, — говорит он, и возникает еще несколько лиц. Я пробегаю по ним глазами. Майка среди них нет, и это меня немного успокаивает.

— Кристин! Крисси, это я! — раздается женский голос, и я узнаю его. — Мы едем на «скорой помощи» в больницу. У тебя сломана ключица, но это не страшно. Все будет хорошо. Он погиб. Этого человека нет… Больше он не будет тебя мучить.

Я перевожу взгляд на женщину, которая это произносит. Она улыбается и держит меня за руку. Это Клэр! Та же Клэр, которую я видела позавчера, а не Клэр из юности, которую я могла бы помнить, очнувшись после сна; и я замечаю на ней те же серьги, что она надевала на нашу последнюю встречу.

— Клэр! — вскрикиваю я, но она перебивает.

— Не надо говорить, — шепчет она. — Тебе надо отдохнуть.

Она берет меня за другую руку, наклоняется ниже, гладит по волосам и шепчет что-то мне на ухо, я не разбираю, что именно. Мне кажется, что она говорит «прости меня».

— Я помню, — говорю я. — Я все помню!

Она улыбается, потом на ее месте возникает молодой человек. У него удлиненное лицо, очки в широкой оправе. На секунду мне кажется, что это Бен, но я тут же понимаю, что тот сейчас должен быть примерно моего возраста.

— Мама! — говорит он. — Мама.

Он выглядит точь-в-точь как на снимке с Хелен, и я понимаю, что помню его.

— Адам! — говорю я.

Он обнимает меня, и от волнения я ничего не могу сказать.

— Мамочка, папа уже едет. Он скоро будет.

Я прижимаю его к себе и вдыхаю запах моего родного мальчика. Я счастлива.

Я больше не могу ждать. Время позднее. Я совсем засыпаю. У меня отдельная палата, и я не обязана соблюдать больничный распорядок дня, но я так утомлена, что глаза закрываются сами собой.

Я говорила с Беном. С настоящим Беном, моим мужем. Мы говорили и не могли наговориться, хотя провели вместе всего несколько минут. Он сказал, что вылетел, как только с ним связалась полиция.

— Полиция?

— Да. Когда они выяснили, что ты живешь не с тем человеком, чьи координаты были оставлены в больнице, они вышли на меня. Точно не знаю, каким образом. Полагаю, у них был мой прежний адрес, с него они и начали.

— Где же ты был?

Он поправил очки.

— Я несколько месяцев был в Италии, — сказал он. — Пауза. — Я думал, с тобой все хорошо. — Он взял мою руку. — Боже, прости меня…

— Ты не мог знать, — сказала я.

Он виновато отвел глаза.

— Я бросил тебя, Крисси.

— Я знаю. Теперь знаю. Мне рассказала Клэр. И передала твое письмо.

— Я думал, так будет лучше, — объяснил он. — Правда! Я думал, это всем пойдет на пользу. И тебе… И Адаму. Я пытался начать жизнь с чистого листа. — Снова пауза. — Мне казалось, это станет возможно, только если я оформлю развод. Тогда я получу свободу. Адам не мог этого понять, хотя я постарался объяснить ему, что ты даже не узнаешь об этом, как не знаешь и о том, что мы женаты.

— И что? Это помогло тебе начать новую жизнь?

Он посмотрел на меня.

— Не буду лгать, Крисси. У меня были женщины. Не много, но были. Ведь прошло много времени, годы и годы. Сначала это были просто увлечения, но несколько лет назад я съехался с одной женщиной. Но…

— Что, но?

— Ничего не вышло. Она сказала, что я не люблю ее. Что я не могу перестать любить тебя…

— И это правда?

Он не ответил, и, страшась того, что он может сказать, я сменила тему:

— Что же будет завтра? Ты снова отвезешь меня в больницу?

Он взглянул на меня.

— Нет! Та женщина была права. Я всегда любил только тебя. Больше не будет никаких больниц. Завтра мы вместе вернемся домой.

И вот я смотрю на него. Мой Бен. Он сидит на стуле у моей кровати и, хотя уже похрапывает, а голова его клонится на грудь, по-прежнему сжимает мою руку. В полутьме я четко вижу лишь его очки и шрам на щеке. Мой сын вышел из палаты — ему надо позвонить своей девушке и пожелать спокойной ночи еще не рожденной дочке. Моя лучшая подруга ждет на стоянке и наверняка курит. Меня окружают близкие, любимые люди.

До Бена я разговаривала с доктором Нэшем. Он рассказал, что я выписалась из клиники почти четыре месяца назад, вскоре после того, как Майк, назвавшись Беном, стал навещать меня там. Я сама подала заявление и подписала все бумаги. Добровольно. Они не могли препятствовать мне, даже если у них нашлись бы на то причины. Я увезла с собой все фотографии и личные вещи, какие были.

— Вот почему у Майка оказались все эти фотографии! — догадалась я. — И мои, и Адама. И письмо Адама, написанное в детстве Санта-Клаусу. И его свидетельство о рождении.

— Да, — подтвердил он. — Они были у вас, когда вас поместили туда. И, улучив момент, Майк, должно быть, уничтожил все фотографии, на которых вы были с Беном. Возможно, прямо там, в клинике — персонал там довольно часто меняется, и он дождался, пока не осталось никого, кто бы знал вашего мужа в лицо.

— Но как он смог заполучить фотографии?

— Они хранились в фотоальбоме в вашем комоде. Так что это не составляло труда, стоило ему получить доступ в вашу комнату. Он мог даже подложить несколько своих снимков. К тому же у него были фотографии, сделанные за время вашей… в то время, когда вы встречались, много лет назад. И персонал клиники, конечно, был уверен, что вас навещает тот же человек, который запечатлен на фотографиях.

— Значит, фотографии оказались дома у Майка и он спрятал их в металлическую коробку? И выдумал пожар, чтобы объяснить, почему их так мало?

— Да, — просто сказал доктор Нэш.

У него был усталый и виноватый вид. Я подумала: неужели он винит себя за то, что произошло? Надеюсь, нет. Он ведь так помог мне! Фактически это он «вытащил» меня. Надеюсь, он не оставил намерения написать научную работу на основе моего опыта. В научном мире должны оценить то, что он сделал для меня. В конце концов без него я бы…