Александр Гера - Набат

За длинным столом, утыканным микрофонами, сидели Воливач и Гречаный. У Воливача руки не дрожали, как некогда у Янаева под музыку Чайковского из «Лебединого озера»: выглядел он вполне спокойно, и все же что-то сумятилось в нем. Что-то… Судских знал привычки бывшего шефа.

К зрителям обратился Гречаный:

«Мне трудно сейчас отрицать или брать вину за происшедшее, — говорил он, — но абсолютно известно, что «Аделаида» вышла из Петрограда с грузом сельхозмашин. Выяснилось также, каким образом на судно попали ракеты с ядерными зарядами. Арестованы причастные к этому. Налицо заговор против мирового сообщества с целью компрометации миролюбивой политики России. Не скрою, нам грозят ответным ядерным ударом возмездия. Прошу россиян сохранять спокойствие потому, что в мире происходят очень серьезные перемены. Подтверждение тому — не ядерный удар по Израилю, а обычный. Это доказано и хорошо видно из кинодокументов».

Он кивнул кому-то в студии, и перед тем как телекамера переключилась на другой эпизод, ни от кого не укрылась деталь явно не по сценарию: Воливач дернулся. Всего лишь секундное замешательство и — другая эпоха. Как с гробом Леонида Брежнева.

На экране появился легко одетый человек с микрофоном в руке:

«Говорит и показывает Зона. Мы вынуждены вмешаться в естественный ход событий. Стало известно, что на планете может вспыхнуть ядерная война. Со всей ответственностью готовы заявить: не тщитесь, Зона обладает всеми средствами, чтобы этого не случилось, и всеми средствами нападения, если потребуется. Просим проявить благоразумие. Инцидент в Израиле предотвращен нашими усилиями», — завершил он.

— Ничего себе! — в сердцах всплеснул руками Луцевич. — Только зажили — и на тебе!

— Олег, дела серьезные закрутились. В Зоне шутить не станут. Они в самом деле обладают серьезным оружием.

— Игорь, дорогой мой, при чем тут все эти ракеты и гэ-бэшники, если с хорошим человеком не дают отдохнуть? Женя Сичкина соком истекла — не соблазнился: мужская компания дороже, на столе божественная «Метакса» из коллекционных запасов, за углом молдавский магазинчик открыли с шикарным винцом, сейчас попили бы всласть — не дали. А ты говоришь, бомбы… В душу нагадили — вот что русскому человеку горше всего!

Однажды пили за здоровье Воливача в тесной компании, и Гречаный сравнил его с отечественной гордостью — автомобилем ГАЗ-24 «Волга»: «Наш любимый долгожитель, дорогой автомобиль!» Шутка и шутка, а Воливач затаил обиду, прочитав подтекст одесской подначки.

24-я была своеобразной моделью, в ней как в зеркале отразилась спесивость и порочность коммунячьей системы вообще. Пока «Волга» возила партийных боссов, была приписана к горкомовским и обкомовским гаражам, поедала высококачественный бензин, ее огрехи не вылезали наружу. Едва ее списывали при малом пробеге, новый хозяин мог сразу убедиться, что подвеска быстро изнашивается и стучит, поршневые кольца проедаются быстрее молочных зубов, и, набирая ход, «Волга» зло тужится, едва выжимает сотню километров, и все вокруг для нее погано, особенно сытые владельцы, имеющие возможность непатриотично покупать иностранные авто, выбирать лучшее, а не обязательное.

Эксперимент Немцова с пересадкой чиновников на отечественные машины с треском провалился, а «Волги» по-прежнему тужились, доказывая, что именно они образец патриотизма.

Народ не обманешь, и в первом туре президентских выборов Воливач проиграл даже объединенному кандидату от коммунистов и христиан. Политическая карьера Воливача закончилась, так и не развернувшись вширь. Списали «Волгу» прямо с конвейера.

Второй тур, назначенный на осень, свел к борьбе за кресло президента Гречаного и Лемтюгова, бизнесмена-промышленника. Гречаный снискал уважение наведением порядка в России, Лемтюгов прославился производством мини-сельхозмашин, пожертвованием на строительство сельских школ и православных церквей.

Порядок — это хорошо, вздыхали, судача, россияне, порядок можно и без казаков поддерживать, да только Лемтюгов к десятому году обещал построить дороги по всей стране лучше, чем в Штатах и Европе. И деньга у него есть. Другие доказывали: деньги Лемтюгова — это украденные у россиян их же деньги и сам он — бывший генерал ГБ. «Мы все служили в СС», — добродушно улыбались сторонники Лемтюгова.

Скандал с «Аделаидой» мало его затронул. Даже фото, где Лемтюгов провожает «Аделаиду» в рейс, которое попало во все газеты, как компромат ничего не дало. Лемтюгов дал интервью по этому поводу, и стало так, будто он поскреб лопатки, драконьи наросты отпали и выросли ангельские крылышки. «Да, — сказал он, — я лично провожал «Аделаиду» с сельхозмашинами на борту и больше других радовался тому, что наши трактора и косилки вновь покупают иностранцы и Россия вышла из небытия, и горе тому, кто миссию добра сделал прикрытием для варварской провокации. Мировое сообщество мудро рассудило и выявило подлинных зачинщиков — мусульманских фундаменталистов, а трюк господина Гречаного с суперменом из Зоны остался трюком. И совсем уж зря использовать в корыстных целях бывших преступников, людей больных, выдавая их за ясновидцев. Генерал Судских — пытошных дел мастер, известен всем своевластием, он расстреливал безвинных милиционеров в дни кровавого путча, и надо бы очень разобраться, чем занималось пресловутое УСИ в годы анархии».

Это был увесистый булыжник в огород Гречаного, больно ранивший Судских.

— Неужели все сначала? — сокрушался Гречаный. — Столько крови пролито, столько трудов положено, и все насмарку! Опять посредственность правит бал…

Судских расстроился больше Гречаного. Он ожидал каких угодно обвинений, только не этих. Теперь любое его действие может рассматриваться как злонамеренное. А он собирался выдвигать обвинения Воливачу… Кто поверит сумасшедшему? УСИ отнесли к инквизиции, промашки Судских раздуты до неузнаваемости, громко стали раздаваться голоса вскрыть язвы прошлого и наказать виновных.

— Первый раз попал к мерзавцам на язычок? — участливо спросил Гречаный. — Это политика, Игорь, от пирога отсекают чужих.

Вслед за нападками на Судских началась кампания против казаков. И строговаты-де, и пора бы прежние порядки вернуть. А Воливача жалели, после первого тура отнесли к безвинно пострадавшим, как повелось на Руси жалеть юродивых. Ельцинский синдром.

— Вот посмотришь, — предрекал Гречаный. — В драчке мы передавим друг друга, а Воливач под занавес выкинет трюк и станет президентом. Честно ему не выиграть, а в закулисной борьбе он силен и промашки не даст.

Судских не мог не согласиться.

Предстоящие выборы провели размежевание сил.