Кирилл Гольцов - Остановка последнего вагона

— Ладно, спасибо. Сегодня уже, пожалуй, не стоит, а вот завтра утром — обязательно.

Эти мои слова вызвали шок на лицах коллег, которые не могли, видимо, даже представить себе, что на слова директора можно было отреагировать таким образом. Впрочем, ещё вчера утром, я, конечно же, сразу побежал бы в его кабинет, бросив все дела и без капли сомнений, что только так и можно поступить. Но не сегодня — после нашей непродолжительной встречи мне почему-то думалось, что вряд ли Вениамин Аркадьевич будет особенно недоволен тем, что я произвольно перенёс момент свидания.

— Хорошо. Тогда — всем доброго вечера и до завтра, — кивнул я и, обойдя перегородки, ненадолго остановился возле закутка Маши, с которой хотел сегодня пообедать, но раз так получилось со сном, то стоило подумать об этом на завтра. Приятно порадовало, что, в отличие от других, она встретила меня искренней улыбкой и тут же протянула маленький серебристый свисток, который висел на низко склонённой над ярко-розовой клавиатурой лампой. — Вот, подарок. Будешь отгонять акул!

— Спасибо. А мне казалось, что в Москва-реке плещутся только утки, — улыбнулся я, рассматривая прохладный изогнутый металл, и почему-то только сейчас обратил внимание, что верёвка от капсулы, которую я позабыл вытереть после утреннего душа, больно впивается в шею, видимо, вызвав на коже за день приличное раздражение.

— Ну, хищники всегда найдутся.

— А как же ты?

— Я — в порядке, у меня есть второй! — рассмеялась Маша и показала мне язык, открывая длинную чёрную секцию, крепящуюся над столом и демонстрируя лежащий там в прозрачном пластмассовом стаканчике точно такой же свисток.

— Ну, тогда я спокоен за нас обоих. Большое спасибо! Может, завтра вместе пообедаем?

— Конечно, без проблем.

— Вот и ладно. Тогда давай, до встречи и доброго вечера!

— И тебе того же.

Маша дружески потрепала меня по руке и обернулась к мерцающему дисплею, на котором был открыт сайт с изображением множества сумок на колёсиках, который невольно напомнил мне о странном сне на крыше. Впрочем, все неприятные эмоции, связанные с ним, я постарался поскорее отогнать, как несущественные и мешающие быть раскованным. В конце концов, это всего лишь то, что не имеет абсолютно никакого значения — мешанина эмоций с фантазиями, которые, в этих обстоятельствах, наверное, и должны быть как минимум неприятными. Впрочем, пожалуй, происходящее всё больше мне нравилось, особенно той лёгкостью, с которой начали неожиданно решаться дела, казавшиеся всего лишь вчера утром невозможными. Кажется, я начал просыпаться от куда более затяжного и морально давящего сна, чем все те кошмары, которые снились мне на протяжении жизни и вот-вот начну именно жить, а не существовать. Впрочем, вряд ли предполагаемый карьерный рост играл здесь какую-то главенствующую роль — скорее это просто ощущалось извне и напоминало призрачные лики судьбы, которых не разглядеть, но, тем не менее, они уже стали видимыми и осязаемыми.

Потом я хотел было зачем-то спросить — не собирается ли Маша в путешествие, но махнул рукой и, проходя мимо столовой, неожиданно подумал, что неплохо было бы промочить горло кофе, спускаясь вниз. Раньше, конечно, мне такое не могло даже придти в голову — к шести часам в кабине лифта всегда было столько людей, что и не продохнёшь, однако я был уверен, что сегодня никто мне не помешает и, разумеется, оказался прав.

Налив в стаканчик мутного и как-то размыто пахнущего напитка, я направился к двери, исполнив по дороге нечто вроде пары балетных па, услышав звучащую у кого-то на сотовом телефоне очень проникновенную и лиричную музыку. В результате часть кофе пролилась на ковролин, что, конечно, не осталось незамеченным окружающими. Однако, от замечаний или даже невинных комментариев все воздержались, даже дородная дама, на рабочее место которой с шумом рухнула вешалка с обильно набросанными на неё куртками. Такие неустойчивые конструкции попадались по пути то там, то здесь и я всегда удачно лавировал между ними, но здесь просто не обратил внимания, невольно отпрянув в сторону, когда кофе полился вниз.

— Извините, пожалуйста. Давайте помогу!

Я хотел уже поставить ей на стол стаканчик и водворить вешалку на место, но дама, низко пригнувшись на стуле, смотрела на меня такими полными ужаса глазами, что я почёл за лучшее развести руками и ретироваться за дверь.

Там, без хлопот спустившись по лестнице, я услышал весёлый гомон и увидел множество знакомых лиц, толпящихся в холле в ожидании лифтов. Однако увидев меня, все разом замолчали и попятились, предоставив мне возможность ехать одному в только что подошедшем лифте, даже, несмотря на то, что все, конечно, спешили после работы по своим делам. Что же — какие хорошие перемены, размышлял я, отхлёбывая кофе и чувствуя, как сильно вибрирует под ногами пол кабины.

Оказавшись на первом этаже и убедившись, что охранник сменился, что почему-то искренне порадовало, я показал пропуск и, открыв массивную металлическую дверь, оказался на небольшом крыльце под козырьком. Если его миновать и опуститься всего на одну ступеньку, можно оказаться во внутреннем дворе, пойдя направо к шлагбауму или налево в ещё одну проходную, ведущую на противоположную от набережной улицу. Именно из тех дверей появилась и быстро шла в мою сторону степенная дама лет тридцати c хвостиком, старательно вышагивая по линейке и громко стуча огромными каблуками, которые, кажется, были не меньше четверти реальной длины её ног. Это не было красивым, а, скорее смотрелось, как уродство и я внутренне посочувствовал женщине, которая не видит таких элементарных вещей. Это, конечно, не так трагично, как непонимание необходимости ухаживать за своими ногтями или избавляться от запаха пота, но всё-таки на мой взгляд, тоже было весьма существенно.

Через несколько мгновений мы должны были разминуться как раз там, где кончается навес, и тут раздался какой-то скрежет, заставивший меня остановиться и попятиться. Как оказалось, именно этим я спасся от весьма неприятного холодного душа, который в полной мере достался незнакомке, громко вскрикнувшей и попытавшейся отскочить в сторону. Но не тут-то было — кто-то всё время ставил там большой зелёный джип, по капоту которого женщина стремительно соскользнула вниз и оказалась сидящей в грязной луже. Наверное, нечто подобное должно было случиться уже давно — хилый погнутый жёлоб, по которому постоянно стекала вода из подкапывающих где-то сверху кондиционеров, давно водило из стороны в сторону, но конечно, я не ожидал оказаться свидетелем, и чуть было не жертвой этого знаменательного момента.

— Раз вы всё равно мокрая, то подержите, пожалуйста, заодно и мой стакан! — произнёс я, с улыбкой шагнув вперёд и слегка нагибаясь к сидящей в полной растерянности даме, обводящей всё вокруг безумным и вопросительным взглядом.