Александр Гера - Набат-3

— Пахан ни с первого, ни со второго раза не пройдет, — утверждал Тарас Акимович. — У нас его не ждут.

— И у нас не жалуют. Попомни мое слово, Тарас Акимович, возьмут человека со стороны, Примакова, например. Самый тот человек, который утихомирит этих вороватых мальчиков и старичков, кому вообще высовываться не стоит. Колю этого Рыжкова, Строева.

Тарас Акимович пожевал ломтик семги и согласился:

— Не лишено. Всех устроит Примаков. — И красных, и белых, и голубых даже. Знающий мужик.

— А зима на носу, — пододвигал Вавакин Тараса Акимовича к заветному разговору.

— Самое время заработать на черный день, — согласился он. — Андрей Андреевич, у тебя свой человек есть во фракции марксистов? — спросил он, наливая по второй.

— Найдем. — подставил свою рюмку Вавакин. — Друзья с первого парламента остались. Для какой работы?

— Ты, наверное, в курсе, что с разрешения нашего козла Борьки Дубинин подпечатал шестьдесят восемь миллиардов рублей?

— Знаю, — кивнул Вавакин. — Разошлись миллиарды на посреднические структуры, где семейка с прихлебаями имеет долю. Сам кое-что отщипнул. Ну и что?

Тарас. Акимович приподнял рюмку, приглашая выпить. Чокнулись, выпили. Вавакин съел тортильетку с паштетом, Тарас Акимович ограничился маслиной.

— А больше не хочешь заработать?

— Кто сказал? — хохотнул Вавакин. — Мы люди не гордые.

— Тогда вызнай через своего человечка, сплавили марксисты свои ГКО или нет.

— Слышал краем уха. По-моему, сплавили. Под маркой готовности к осеннему маршу протеста. Через «Гута-банк», «Московский» и Сбербанк. — ответил Вавакин.

— Что и требовалось доказать, — удовлетворенно кивнул Тарас Акимович. — Ссуду в деревянных брал?

— Разумеется. Какой вопрос?

— Простой. Поиграем в догонялки. Пусть большие люди играют восьмерики, нам и шестерной хватит. Мой шеф заказал швейцарскую визу, а комсомолец наш, тот вообше до Австралии разогнался, смекаешь раскладку?

— Ежику понятно, — подтвердил Вавакин. — Перед дальней дорогой эшелон запасается продовольствием.

— Надо нам не отстать. Стоящий банк есть?

— «Российский кредит». В одном филиале мой старый приятель сидит управляющим. Подойдет?

— На первой стадии подойдет. По хорошему курсу миллионов десять обменяет?

— Думаю, не откажет, — заверил Вавакин. — Мы с ним такие штучки не раз обделывали. Свой человек.

— Тогда на завтра готовность.

— Тарас Акимыч, ты хоть введи в курс действий, — попросил Вавакин. наливая по третьей.

Выпили под икорку.

— Тогда слушай. Перед осенними событиями коммунякам нужна встряска, чтобы расшевелить народ. А поскольку они везде, как прежде, и мы с тобой такие же, наши уши везде, где наши руки. Не кто иной, как марксисты, держат на крючке главу цебэ. Он не сорвется и выполнит их просьбу. На ситуацию в стране им сугубо наплевать, а цебэ давно акционерное общество. Любой из команды Дубинина давно обогатился, и лишение постов их не пугает. Поэтому желание марксистов и возможности Дубинина совпали. Послезавтра загонит рубль повыше, народ в панике бросится спасать свои гроши, лихорадочно скупая доллары. Мы не в толпе, но чем хуже? Загодя покупаем валюту и на пике сбрасываем. Твой банк входной, а мой на выходе. Нормально? У тебя берем валюту, у меня отдаем. Дело в том, что не каждому такую сумму дадут, банки в трубу вылетят, а мой банкир проверен, как и твой.

— Не возражаю, — одобрил Вавакин. — Мой шеф просится в долю. Полтинник зеленых даст. Возьмем?

— Можно, конечно, — без особой охоты ответил Тарас Акимович. — Давай на его полтиннике сами заработаем и ему чуть-чуть дадим. Если так, я согласен.

— Только так и думал, Тарас Акимыч! Давай за удачу!

Надежный план, надежный партнер, им обоим за звездами гоняться нечего, а скромное житье-бытье по вкусу обоим.

Налили, душевно выпили. Теплое товарищество было выше градусов водки.

Назавтра Вавакин превратил дерево в зелень, и, как и обещал Тарас Акимович, послезавтра началась чехарда, когда Божий люд догуливал уик, так сказать, энд. В этот день комсомольский вожак получил отлуп вместе с командой пионеров-тимуровцев. Черномырдин изобразил на лице горечь за страну и буром попер в премьеры. Раз попер, два попер. Каким царем-батюшкой ни изображал себя Ельцин, а импичмента испугался. А Черномырдин нет. Танк, а не человек. А Дума не пускает его обратно во власть. Достали пахана. Казалось, еще заход на трибуну — и пахана прорвет. Сделает пальчики врастопырку и рявкнет: «Вы на кого, шелупонь, мазу держите? На кормильца? Да я салат за семьсот долларов ел!» Эх…

А рубль доскакал до верхней отметки в 22 рубля, больно ударился о потолок и скис. Долларов нет. Тогда Тарас Акимович понес зеленую массу в свой банк и обменял на дерево. Его еще и благодарили. Бабки в магазинах ругаются: харчи с полок исчезают, соли нет, памперсы и эти самые, с крылышками, дороже исподников стали. Что делать? Народ просыпаться стал, бунт закипает крепкий, с перчиком и красным петухом на закуску, а Тарас Акимович с Андреем Андреевичем смотались на Кипр отдохнуть после трудов праведных маленько. А на пляжах, на пляжах-то, мать честная! Одни свои. Вавакин даже в Москве не видел столько знакомых физиономий. Девочки, правда, незнакомые, одноразовые.

Через неделю, отдохнув, компаньоны вернулись, доллар упал до отметки в десять рубчиков, и Тарас Акимович с Андреем Андреевичем понесли свое дерево менять на доллары. Их опять встречали уважительно. А где, как и что — народ бередить нечего.

Вполне довольный собой, Вавакин приступил к обыденным делам. Шеф за отсутствие в горячее время не корил, получив свою долю, и Вавакин подкатился к нему под эту марку, выпросил еще один отпуск. «Только помни, — покачал пальчиком шеф, — в октябре ты понадобишься, как никто другой». «Буду как штык», — заверил Вавакин и отбыл из Думы, чтобы заняться-таки собой.

У Толмачева, наоборот, шла полоса безденежья, и делать операцию было для него крайне важно. Другого источника заиметь хорошие деньги он не знал, и этот-то появился случайно. Мучила одна загвоздка: пациент виповский, на как всегда не спишешь, и встреча намечалась щепетильная. Это ж надо тонко намекнуть шишке, чтобы помалкивал о секретности.

Прежде всего он велел заместителю сократить на время число санитаров, а Сичкиной — вкатить по две дозы аминазина, распихав пациентов по большим палатам. Тем самым высвобождалась территория для важной персоны.

Чтоб комар носу не подточил, чтоб красиво было. Санитары и медсестры трое суток мыли, скребли и драили, развешивали веселенькие занавески на окнах ради обещанных трёх дней отпуска.

Под общий шум Судских вновь очутился в палате Забубенного.

Встретились сердечно и сразу обсудили причину переполоха в клинике. Сошлись на одном: ждут важное начальство.