Измайлов Андрей - Белый ферзь

Нет, Галина Андреевна, мужу вы ничего не расскажете.

Почему это?!

Потому что заветная мечта осуществлена – плюнули в давнего обидчика бокалом коктейля. Если этот… Ильич достаточно весом, дабы навести справки о муже бывшей «овцы», то так и будет ходить с плевком в душе (плюс Колчин немножко добавил в сортирной раковине), отложив на благоразумное «потом» планы немедленного «асимметричного ответа». Чем не «поделом вору и мука»?! (Ишь, мужу она все расскажет, и тогда-а… Тогда, надо полагать, Вика Мыльников и в самом деле вынудит Леню Ильича к рабскому труду на благо своего АОЗТ, отнимая все до черты прожиточного минимума. Так-то оно так, вроде бы справедливо и… прибыльно – для отмщенной Галины Андреевны. Но – убыльно для… Ломакина. Опять получается провал с фильмом – не гора денег, а долговая яма. Второй раз трюкачу-Ломакину можно и не сдюжить. Не-ет уж, пусть каждый занимается своим делом: Ломакин заканчивает фильм… Ильич-Профиль финансирует, Галина Мыльникова бережет удовлетворенное самолюбие, а муж ее, Вика…).

…Муж ее, Вика, выгуливал щена Юла, когда Колчин подъехал к «дворянскому гнезду». Дог сегодня уже вволю написался-накакался. Но, видимо, хозяин столь обеспокоился поздним отсутствием жены, что с собаками вышел искать. Не искать, конечно, – просто встретить. Вдруг жена как всегда код забыла, а гость Колчин не запомнил, мало ли!

– О ваших кабацких выходках – молчок, Галина, ясно?! – распорядился Колчин, притормаживая у кавалера с собачкой.

– Почему это?! – взбрыкнула Мыльникова.

– Ладно. Сам расскажу… – вздохнул Колчин.

– Ой, только не надо, не надо только! Пусть он ничего не знает! Ой, мамочки-мамочки-мамочки!

М-мда, женская логика…

– Поднимайтесь к нам? – ритуально предложил Мыльников, когда Колчин сдал с-рук на руки Галину Андреевну.

– Поздно сегодня… – ритуально отклонил Колчин, как бы пообещав, опять же ритуально, непременно, но в другой раз.

– Ну смотрите сами… А к нашей теме мы вернемся. Я утром отзвоню вам, вы у… Гал! Ключ отдала?

– – Ой! Сейчас! Там неприбрано, Юрий, вы не обращайте внимания. Свежее белье в шкафу – нижняя полка.

– Спасибо. Не надо ключ. А позвоню я сам.

М-мда, мужская логика… «Вы уже где-то остановились, Юрий? – Нет…». Вот ключ. Не надо, я уже где-то остановился.

…»Чайка» пока не укладывалась на покой. Для иностранных специалистов – Рождество в последнюю неделю декабря не привнесенный, но доморощенный, свой-родной праздник. Отель бодрствовал. Пьяного гвалта на этажах, музыкального рева из окон, расхристанного буйства не отмечалось, но Рождество – отмечалось. Бодрствовали. Потому припозднившийся Колчин был встречен не хмуро-полусонно (шляются черт-те где, а мы карауль!), но с пониманием. «Девятку» он загнал на площадку, к столбику для разогрева. Сам, наконец, вошел в номер.

Мелочи-вешки, установленные на саквояже, на дверце шкафа, там, сям, свидетельствовали – никто Колчина в его отсутствие не тревожил. Остается надеяться, в его присутствие тоже не потревожат. Ванны- «фуро» здесь не было – к сожалению, лишь душ. Он принял душ. Лег. Заснул. Мгновенно.

Если питерский ИВАН, он же – бывший Азиатский департамент, является наиболее кучным средоточием всех-всяческих восточных рукописей, зачем бы искать нужное в Публичке, отнюдь не специализирующейся на Востоке? Нужное? И что нужное? Да хоть бы «Книгу черных умений». Понадобилась научному сотруднику Инне Валентиновне Колчиной именно «Книга черных умений». Это… такая книга…

Как водится у них, у буддистов, стопочка листков, вложенная между двумя дощечками и завязанная двумя тесемочками. Больше похожа не на книгу, а на древний вариант делового блокнота- «недельки», столь популярного в офисных кабинетах, – узкая, длинная. Тэр-ма, из кладов, – «Книга черных умений».

Массу полезных сведений на каждый день обретешь!

Как видеть клады под землей.

Как ходить по воде, будто по земле.

Как сделать свое оружие незатупляемым..

Как воспламенять врага взглядом.

Как произвести тьму.

Как стать оборотнем.

Как лишить врага способности к рождению потомства.

Как наслать на врага безумие…

В общем, это должен знать каждый!

То-то и оно, что не каждый. Лишь махапуруша, которому свыше суждено отыскать книженцию. Ибо не зря на последнем листочке стоит печать. И еще начертано: «Тайно!» (То есть «Совершенно секретно!»). И еще последняя приписочка – в адрес, надо понимать, махапуруши, отыскавшему клад: «Желаю счастья и процветания!».

Странно было бы не осчастливиться и не процвести, вооружившись знаниями «Книги черных умений»! Знание – сила!

Странно другое! Буддизм – философия, ратующая за то, чтобы любую букашку-таракашку не обижали. А тут… Испепеление, обезумливание, обеспложивание… Эзотерическое пособие по нанесению зла, пособие по наиболее эффективному вредительству. Как же так?! Детский, казалось бы, вопрос.

Между прочим, дзен-буддистам запрещено разговаривать с детьми. Потому что дети задают вопросы, способные поколебать любую веру…

А вопрос действительно детский. И есть взрослый ответ: маленькое зло, творимое ради спасения от большего зла. И не любой вот так запросто определит границу зла малого и зла немалого. Падмасамбхава не зря попрятал свои книжки в самых неожиданных местах!..

Однако Публичка, согласимся, и вовсе неожиданное место из многих и многих, выбранных Падмасамбхавой для сокрытия «Книги черных умений». Согласимся? Вон сколько лет минуло, а ее так и не отыскали. Сведения же о ней самые обрывочные, неподробные, малопроверенные – типа распечатки с колчинского компьютера – файл spb – последних научных разработок Инны.

А с чего бы «Книга черных умений» попадает в файл spb, Санкт-Петербург?! Да, Азиатский департамент, понятно. Однако в любом департаменте (тем более при царе, не при нынешнем бардаке) – всякий документ должен быть зарегистрирован. Неужто проморгали эдакий «источник знаний»? Впрочем, вопрос, как проморгали ТАКОЙ «источник знаний» те, с чьей родины вывезена тэр- ма, – не праздный, не риторический. Вот Инна Колчина, занимаясь в Публичке бумагами господ Гончарова и Мельникова-Печерского, могла бы засвидетельствовать: да, фрегат «Паллада» доставил в Россию о-очень много рукописей, но все они были ПОДАРЕНЫ японским микадо в знак расположения (в манере всеяпонского главы промышленников, преподнесшего Колчину «Инь-Ян» из Шаолиня). Ценность же рукописи у японцев определяется не с точки зрения ее древности либо содержания, но с точки зрения каллиграфии. Не совсем так, но тем более тогда «Книгу черных умений» дарить бы воздержались. Разумеется, всегда можно если не выпросить, то спереть (менталитет, что ли, такой вековой у соотечественников: «Воруют…»). Но для тогдашних японцев подобный менталитет гостей тоже разумелся, и потому за каждым сошедшим с борта фрегата топали, не скрывались – почетное сопровождение-конвоирование: нашли, наконец, Японию, гости дорогие, дорвались? рады? и мы тоже! но растащить не позволим.