Том Роб Смит - Ферма

Я шла ко дну. В тот вечер я должна была умереть. Но мне повезло. Хотя я находилась на расстоянии нескольких сотен метров от берега, глубина здесь оказалась небольшой. Отдохнув немного на илистом дне, я оттолкнулась ногами и вынырнула на поверхность. Глотнув воздуха, я вновь скрылась под водой. Отдохнув еще немного, я опять оттолкнулась от дна и, вынырнув на поверхность, сделала новый вдох. Я повторяла эту процедуру снова и снова, постепенно приближаясь к берегу. Вот таким непривычным способом мне и удалось вернуться на сушу, где я, обессилев, легла на спину и принялась смотреть на звезды .

Когда вернулись силы, я зашагала обратно через лес и наконец набрела на дорогу, но найти велосипеды не сумела. Промокшая насквозь, я поплелась домой. Впереди показались яркие фары какого-то автомобиля. Это оказался местный фермер. Он искал меня. Меня искали родители. Меня искали все, включая полицию.

Ложь

Когда меня привезли обратно на ферму, я повторяла снова и снова:

— Фрея мертва!

Я рассказала о тролле. Меня не заботило, что рассказ может показаться родителям выдумкой. Моя подруга исчезла, и иных доказательств не требовалось. Мой отец согласился поискать ее, потому что не знал, как еще успокоить меня. Мы приехали на их ферму. Фрея оказалась дома. Она была в пижаме, волосы ее были причесаны. Она была чистой и красивой, словно никуда и не убегала. Я попросила:

— Расскажи им о тролле.

И Фрея ответила:

— Никакого тролля нет. Я никуда не убегала. И я не дружу с этой девочкой .

Уважаемые доктора!

Я писала всю ночь. Это далось мне нелегко, и я очень устала. Скоро мы увидимся вновь. Мое время заканчивается, и я хотела бы немного поспать, прежде чем мы начнем обсуждать написанное, поэтому последующие события я опишу вкратце.

Услышав ложь Фреи, я несколько недель проболела и остаток лета провела в постели. А после того, как я наконец выздоровела, родители перестали отпускать меня гулять одну. Каждый вечер мама молилась за меня. Она опускалась на колени рядом с кроватью и читала молитвы, иногда по целому часу. В школе другие дети сторонились меня .

Следующим летом, в один из его самых жарких дней, Фрея утонула в озере, недалеко от того места, где мы вместе укрывались от грозы под ветками упавшего дерева. Я как раз купалась в озере, что и породило слухи о моей причастности к случившемуся. Дети в школе утверждали, что это я убила ее. Им казалось подозрительным, что у меня нет алиби. Эти сплетни распространялись от одной фермы к другой .

До сего дня я не знаю, поверили ли мои родители в то, что я невиновна. Они тоже спрашивали себя, уж не столкнулась ли я случайно в тот жаркий день с Фреей на озере. Ведь мы могли поссориться, она в запале назвать меня чокнутой, а я в ответ разозлиться настолько, чтобы утянуть ее под воду и держать, держать и держать ее там до тех пор, пока она уже не могла рассказывать обо мне лживых историй.

После этого начались самые тяжелые дни в моей жизни. Я сидела на верхушке высокого дерева, глядя на ферму Фреи, и думала, а не броситься ли мне вниз. Я пересчитывала ветки, которые мне предстояло переломать во время падения. Я представляла, как лежу внизу, у подножия, со сломанными руками и ногами. Глядя на землю, я без конца повторяла одно и то же: «Привет там, внизу! Привет там, внизу! Привет там, внизу!»

Но если я покончу с собой, все будут уверены, что это я убила Фрею.

Когда мне исполнилось шестнадцать, в свой день рождения, в пять часов утра, я ушла с фермы. Я бросила родителей. Я навсегда уехала из этого района Швеции. Я не могла жить там, где мне никто не верил. Я не могла жить там, где все считали меня виновной в совершении преступления. Я взяла с собой те немногие деньги, что удалось скопить, и поехала на велосипеде на остановку автобуса, изо всех сил налегая на педали. Велосипед я бросила в поле, села в автобус до города и больше не возвращалась обратно.

Искренне ваша,

Тильда

Я не выпускал листки из рук, делая вид, что все еще читаю их. Мне нужно было время, чтобы собраться с мыслями. Никогда в жизни мать не выглядела такой одинокой, как та юная девушка, которую она описывала в своих воспоминаниях, добивающаяся любви единственной подруги. Выяснилось, что я настолько не любопытен, что передо мной во весь рост стал вопрос: а знаю ли я вообще своих родителей?

Мою любовь к ним постепенно сменилась безразличием. Оправданием мне может служить лишь то, что отец с матерью никогда не рассказывали о трудностях, которые им довелось пережить. Они хотели уйти от прошлого и построить новое, счастливое будущее. Не исключено, что свои действия я объяснял желанием не бередить их душевные раны. Но ведь я был их сыном, единственным ребенком — и одним-единственным человеком, который мог расспросить их об этом. Я принимал фамильярность за проницательность, а часы, проведенные вместе, стали для меня мерилом взаимопонимания. Хуже всего, я принимал комфорт как нечто само собой разумеющееся, пребывая в безразличном довольстве, и мне даже в голову не приходило полюбопытствовать, что скрывается под желанием моих родителей построить семейную жизнь, столь разительно отличающуюся от их собственной.

Обмануть мать мне не удалось — она поняла, что я прочитал все. Взяв за подбородок, она заставила меня поднять голову и встретиться с ней взглядом. И в ее глазах я прочел решимость. Передо мной сидела совсем не та потерянная молодая девушка, о которой я только что читал.

Ты хочешь задать вопрос, который сыну нелегко задать матери. Но я не стану отвечать на него, пока ты сам не спросишь меня об этом. Ты должен произнести эти слова вслух. Ты должен набраться мужества, чтобы взглянуть мне прямо в глаза и спросить, не убила ли я Фрею.

Мать была права. Я хотел задать ей этот вопрос. Читая, я неотрывно думал о том, что случилось в тот день на озере. Представить случайную встречу и последовавшую за ней ссору было нетрудно: благодаря годам работы на ферме, мать всегда отличалась физической силой, в чем выросшая в городе Фрея, несомненно, ей уступала, превосходя лишь красотой. Их дорожки пересеклись. Мать, пребывая в ярости после долгих месяцев вынужденного уединения и страданий, вышла из себя, схватила бывшую подругу за плечи и принялась трясти, а потом, когда ее захлестнул гнев от пережитых унижений, сунула Фрею головой в воду. После, справившись с чувствами, мать наверняка устыдилась своих действий и вернулась на берег, но, оглянувшись, заметила, что Фрея так и не вынырнула на поверхность, очевидно, потеряв под водой сознание. Мать тут же вернулась и предприняла отчаянную попытку спасти ее, но было уже поздно. И тогда она ударилась в панику и скрылась с места преступления, оставив тело подруги в воде.