Майкл Смит - Те, кто приходят из темноты

Не важно. Все равно деваться некуда.

Она повернулась. Ее муж сидел за обеденным столом. Несмотря на измученный, напуганный вид, он был возбужден и полон энергии. Она узнала это выражение лица. Оно появлялось всегда, когда он понимал, что надо что-то делать, но не имел ни малейшего понятия что. Это был сигнал готовности. Как будто он хотел сказать: «Я знаю, что ничего не делаю, но видишь, я готов действовать». Он поднял голову и вопросительно посмотрел на нее.

— Нет, ничего, — сказала она.

Элисон охрипла. Очевидно, потому, что вчера кричала и плакала, а потом ей пришлось много говорить. Она кричала, когда пошла на берег, потом вернулась, обыскала весь дом, выбежала во двор между домом и шоссе, на другую сторону дороги, снова промчалась по дому, а затем на пляж, где дул жуткий ветер.

Когда она снова оказалась на берегу, то сообразила, что сегодня утром они не гуляли, и подумала, что, наверное, ее дочь решила отправиться на прогулку самостоятельно. Элисон долго бежала по песку до того места, где они еще никогда не бывали, затем повернула, промчалась мимо коттеджа и поспешила в противоположную сторону. Ничего, никого и никаких следов Мэдисон.

Она вернулась в дом, попыталась немного успокоиться и привести мысли в порядок. Подождала, как ей показалось, час, хотя на самом деле прошло не больше пятнадцати минут. Потом снова отправилась на пляж и прошла по нему сначала в одну, затем в другую сторону, стараясь внимательно смотреть под ноги, чтобы отвлечься и не удариться в панику.

Наконец ей пришлось спросить у соседей, не видели ли они маленькую девочку. С одной стороны от них жила очень пожилая пара, поселившаяся тут в доисторические времена, но О'Доннелы были с ними едва знакомы. Однако старики, пожалуй, не заметили бы тактическую ракету, если бы та угодила в соседский дом. По другую сторону стоял маленький дом на четыре квартиры, закрытый на зиму. Сторожа заявили, что ничего не видели и посоветовали Элисон лучше следить за своим ребенком. Она и сама это знала. Только, к сожалению, не всегда делала. Туман, в котором она находилась в последние несколько дней или месяцев, вдруг рассеялся. Ей следовало больше внимания уделять дочери, она этого не делала, и расплата может быть страшной.

Она вернулась в дом и стала ждать на кухне, металась между окном на пляж и окном на передний двор. Затем она села в машину и проехала до Кэннон-Бич. Там она зашла во все лавки и кафе, в магазин игрушек, спрашивала, не видел ли кто-нибудь маленькую девочку. Потом возвратилась домой и в последний раз сходила на берег, она бегала по пляжу, звала, выкрикивала имя дочери. Мэдисон хорошо плавала, и Элисон не думала, что та вошла в воду и утонула. Она могла бы в это поверить, если бы попыталась трезво оценить ситуацию, но была еще не в том состоянии, чтобы спокойно рассуждать. Когда начало смеркаться, она поняла, что крики и беготня по берегу ничего не дадут.

Значит, пора переходить к разговорам. Позвонить в полицию.

А потом Саймону.

— В последний раз ты ее видела…

— Саймон, я уже тебе говорила.

— Я знаю. Но я совсем не спал и приехал сюда в три часа ночи, и я не…

— Около полудня, — сказала Элисон хрипло. — Мэдисон была на 6epeiy. Потом она вернулась и сказала, что немного почитает. Ушла к себе в комнату. Я сидела на стуле. Я… наверное, я уснула. Когда я проснулась, я пошла спросить, не хочет ли она погулять, но…

Саймон кивнул. Он положил руки перед собой и снова посмотрел на стену. Он знал, что его жена придает его позам какой-то собственный смысл, который, разумеется, всегда характеризует его не самым лучшим образом. На самом же деле он сидел, сцепив руки, чтобы не встать и не ударить женщину, на которой был женат двенадцать лет. В прошлом ничего подобного не случалось. Он даже близко не подходил к черте — даже после того, как начал думать… Впрочем, сейчас речь не об этом. Но если она виновата в том, что пропал его ребенок, тогда… Разумеется, он все равно никогда не позволит себе поднять на нее руку. Это не поможет. К тому же это не в его характере.

Он еще сильнее сжал руки.

Они впервые остались одни с тех пор, как он приехал. Элисон позвонила ему после того, как сообщила о пропаже дочери в полицию. Он считал, что она поступила правильно, но какого черта она сначала целый день и вечер проносилась как безумная по берегу. Ей следовало связаться с ними сразу же, как только она поняла, что Мэдисон нет дома и на берегу, но теперь уже нельзя было ничего изменить. Он тут же сел в машину, нарушил все ограничения скорости на двадцать шестом шоссе, ведущем из Портленда, и обнаружил в доме четырех копов из местного офиса шерифа. Они задали Элисон кучу вопросов. Кое о чем спросили и Саймона, хотя была середина ночи и он только что приехал. Они хотели знать «все ли у них дома в порядке» — словно Мэдди могла сбежать по собственной воле. Затем почти все ушли, чтобы присоединиться к поисковой группе. Существуют слова, которые ты не хочешь слышать — никогда. «Поиски» — одно из них, особенно когда речь идет о твоем ребенке.

С тех пор, по мере того как ночь близилась к рассвету, копы то и дело входили и выходили из дома. Искали во дворе. На берегу. Снова задавали вопросы, как правило парами. С Саймоном и Элисон в одной комнате постоянно находилось не меньше одного полицейского. Но сейчас они остались вдвоем. Саймон и его дорогая жена.

Жена, которая снова отвернулась к окну, выходившему на двор и дорогу. Может быть, она думала, что, если будет внимательно за ней наблюдать, все образуется и Мэдди вдруг появится с мешком продуктов в руке (Саймон уже заметил, что в доме практически нет еды). И тогда сразу все будет хорошо. Что отныне…

— Кто-то идет, — сказала она.

На ступеньках послышались шаги, затем стук в дверь. Саймон пошел открыть. На пороге стоял мужчина, высокий, в темном пальто. Серьезное лицо, непримечательные черты лица, бледная кожа.

— Слушаю вас, — сказал Саймон, у которого отчаянно забилось в груди сердце.

— Я могу войти?

— Кто вы?

— Меня зовут Шеперд, — ответил мужчина.

Подошла Элисон и встала за спиной мужа.

— Вы из полиции?

— Нет, мэм. Я агент ФБР Шеперд, из портлендского отделения.

Он показал им свое удостоверение, и они отошли в сторону, чтобы его впустить. Он прошел на кухню и огляделся по сторонам.

— Пропала ваша дочь, — ничего не выражающим голосом сказал он.

Элисон собралась сказать «да», но неожиданно начала плакать. Никто из копов так грубо и прямо не говорил о случившемся. Она пыталась что-нибудь ответить, но получался лишь невнятный шепот. Саймон взял ее за руку, и от этого стало еще хуже. А мужчина ждал. И не делал никаких попыток успокоить ее или помочь. Более того, казалось, что она его раздражает.