Е. Нельсон - Второй дубль

Темная шапочка, куртка, сумка.

— Совсем я старухой стала, даром что пятьдесят завтра, — тяжело вздохнув, она вышла из квартиры.

Как всегда перед их приездом она разволновалась. А вдруг они опоздали на самолет? Или что‑то с паспортом?

— Мам, привет!

Она повернулась на голос дочери. Как же она их не заметила? Данил смущенно улыбался, узнав бабушку. Дочка обняла, поцеловала в щеку. Вера никогда не любила объятия и поцелуи при встрече, они ей давались с трудом. Вот и сейчас только немного приобняла Данила за плечи. Нечего нежничать.

В такси она смотрела на свою красивую дочку и, как всегда, испытывала двоякие чувства. Гордость за то, что у нее такая дочь, красивая, умная, уже так многого добившаяся в своей жизни. И обиду… Обиду за то, что у нее самой не сложилось, за то, что она одинока, никому не нужна и уже никогда ничего не испытает в своей жизни. И, как она ни отказывалась себе в этом признаться, чувствовала она и уколы зависти. Она завидовала дочкиной красоте, силе, решимости. Влада шла по жизни словно играючи, легко достигая своих целей, легко относясь к превратностям судьбы, легко обретая друзей. Вера завидовала дочкиному оптимизму, одновременно боясь и не понимая его. Она не понимала, как можно так легко относиться к жизни, жить в полной уверенности в том, что все будет так, как ты захочешь. Сама же она переживала по каждому, по выражению дочери, пустяку.

— Мам, ну как дела? — голос дочери оторвал ее от размышлений.

Вера перевела глаза на внука, красивого пятилетнего мальчика, которого она видела дай Бог один раз в год. Он понимал по‑русски, но отвечал всегда по‑французки. Матери приходилось переводить.

— Ну что, вот оставили бабушку одну, скучно ей, тоскливо.

— Мам, прекрати, ну что ты опять за свое. Лучше скажи, ты точно решила, что не хочешь никого приглашать?

— Нет, никого не хочу. Еще чего. Посидим где‑нибудь и хватит.

— Мам, ну пятьдесят лет все‑таки. Давай Никитиных пригласим. Веселее будет.

— Ну Влада, отстань. Я тебе говорю, не надо.

— Ну ладно, не хочешь — и не будем.

Вечером, когда Данилка уже спал, они сидели на кухне.

— Мам, ну давай, за тебя, — произнесла дочка.

Две женщины, мать и дочь, так редко видевшиеся, так редко откровенничающие друг с другом… Казалось бы, им так много нужно друг другу рассказать, но речь шла лишь о поверхностных вещах, не касавшихся ничего личного.

Влада втащила на кухню чемодан и начала вынимать подарки. Белый брючный костюм, о котором Вера давно мечтала и о котором упомянула, когда дочка спросила, что она хочет получить на день рождения. Влада продолжала вынимать из чемодана духи, туфли, дорогие крема. Вере, которая обычно каждый раз находила что‑то, что можно было бы покритиковать, на этот раз все понравилось.

— Мам, завтра наденешь этот костюм в ресторан. А с утра пойдешь в парикмахерскую, сделаем тебе прическу.

— Да ну тебя! Ты что это придумала? Настроения у меня нет в ресторан идти.

— Мам, ты что, совсем затворницей хочешь стать?

— Вот выдумала! Да я буду там как дурочка сидеть.

— Ну хватит говорить ерунду. Ты и так никуда не выходишь, разве что в магазин. Никитины тебя приглашают в гости — ты не ходишь. Коллеги на дачу зовут — ты отказываешься. Как это понимать? Пятьдесят лет только раз в жизни, надо это как следует отметить.

Вера не стала дальше спорить, зная, что Владу все равно не переубедишь.

— С днем рождения! — первое, что Вера услышала на следующее утро. Внук забежал в ее спальню и вручил красиво упакованный подарок.

— Спасибо, Данечка. — Надорвав упаковку, она вытащила большой альбом, в котором были фотографии и стихи.

— Я потом почитаю, — сказала она и отложила альбом в сторону.

Дочка ничего не сказала, зная, что мать просто стесняется показывать эмоции.

— Мам, нам пора. К парикмахеру, — ответила Влада на безмолвный вопрос в глазах матери.

— Мам, а ты еще ого‑го! — воскликнула дочка выходящей от парикмахера Вере. — Цвет — просто супер, — одобрила Влада каштановые локоны. — И прическа отличная, тебе очень идет.

Вера чувствовала себя необычно с этой прической, ее наполнило ощущение новизны.

Они погуляли немного по Невскому, съездили на Горьковскую в планетарий и зоопарк, где Влада плакала, смотря на животных, метавшихся по клеткам.

Веру всегда ставила в тупик эта чрезмерная восприимчивость дочки в отношении больных животных, стариков и ее нечувствительность, даже черствость по отношению к своим родственникам, друзьям.

Владка (по‑другому она дочку никогда не называла) жила во Франции с сыном и мужем. У дочери это был второй брак. Уехав из дома совсем молоденькой студенткой по обмену, Влада решила не возвращаться на родину и строить свое счастье в другой стране. Благодаря превосходному знанию языков она устроилась на практику в крупную адвокатскую фирму, a через несколько лет уже имела свой бизнес, дом, машину последней модели. От первого брака, тоже французского, у нее был сын Данька.

Судя по всему, во втором браке у нее была еще и любовь. Влада встретила Генри на одной из конференций. Она, как всегда, не углублялась в детали: француз по происхождению, миллионер, работает с недвижимостью. Конечно, Вере было интересно узнать немного подробнее об отчиме Данила, но, зная, что дочка многого не расскажет, больше ничего не спрашивала.

Около пяти вечера они втроем пошли в ресторан, где Влада заказала столик. Людей было мало, это Вере понравилось. Все‑таки непривычно она себя чувствовала в белом костюме, с новой прической, такой разрядившейся дамочкой из высшего общества.

И Влада, и Данил выглядели шикарно: она — в маленьком черном платье, а мальчик — в светло‑сером костюме с красной рубашкой, настоящий светский львенок.

В ресторане Вера стеснялась. Она привыкла есть одной вилкой, без ножа, и, видя, как красиво едят дочка с внуком, смущалась.

— Мам, прекрати. Ешь как привыкла. Будь сама собой, — успокоила Влада мать.

Одни за другим стали подходить посетители. Из другого зала послышались музыка и смех. Слышно было, как произносят тосты.

— У кого‑то, наверное, фуршет, — предположила дочка. — Жалко, что ты никого не захотела приглашать, веселее бы было. Мама, надо уметь наслаждаться жизнью.

— А нам и так хорошо, да, Данил? — обратилась Вера к внуку. Тот кивнул.

— Извините, что я беспокою… — раздался вдруг мужской голос. — Я вот тут все смотрел на вас… Вера?

Вера обомлела. Она узнала его. Узнала в ту же самую минуту, как он подошел к их столику. Она ничего не смогла вымолвить в ответ, только кивнула…

Воспоминания вихрем проносились в ее голове, мелькая картинками из давнего прошлого. Вот они взбираются по скале, вот они стоят у костра, он греет ей руки, обнимает, шепча: «Моя девочка»…