Александр Булахов - РИтори

– Тише… тишь… тише, – прошептал Михаил. – Такое ощущение, что в этом здании воспроизводятся звуки, которые прозвучат в скором будущем… Бред это всё, конечно… Ладно, давайте возвращаться на базу. Выпьем пару бутылочек пива за неудавшийся розыгрыш.

Антон и Игорь минут десять не могли прийти в себя, после того как поняли, что Иосиф их конкретно разыграл. Антон хохотал без умолку: он катался по земле и держался за живот. Чуть-чуть успокаивался, вспоминал произошедшее, и вновь впадал в истерику. Игорь, отплёвываясь, совал Иосифу под нос кулак.

– Ах ты, гадина! – возмущался он. – Ты чего целоваться полез?! Педик, что ли?

Когда все трое мужчин успокоились, они поднялись с земли и в весёлом настроении пошли к базе отдыха.

Иосиф и два милиционера вышли на широкую лесную дорогу, идущую мимо заброшенного здания. Иосиф автоматически поднял голову и посмотрел на окно, в котором первый раз увидел «мистическую Ритори» и улыбнулся. В окне была видна девочка, она отчаянно махала руками. Иосиф повернулся к Игорю и спросил:

– Не надоело ещё твоей дочери изображать Ритори? И нечего ей там одной бродить, пол совсем прогнил, еще провалится… Папаша, тоже мне…

Полицейские остановились, как вкопанные, и, задрали головы вверх.

Девочка всё так же отчаянно махала руками, а затем принялась что-то писать на стекле.

– Светка давно уже дома. Я её сам вчера на машине отвёз, – прошептал Игорь.

– Я так понимаю, шутки ещё не закончились, – предположил Антон.

Иосиф подошёл поближе к дому и внимательно присмотрелся.

– О, Господи! – вскрикнул Иосиф. – Это ж Олька – дочка Михаила! Что она там делает?

Внезапно Оля начала лупить кулаками по стеклу. Стекло загремело. Затем бедная девочка исчезла на несколько секунд и резко появилась. Видимо, с разбегу дитё запрыгнуло на подоконник, налетело на стекло и, вместе с осколками, полетело вниз. Приземлилась Оля неудачно – она ударилась головой о камень, на котором в свое время лежала голова Светы, испачканная красной краской для пущего эффекта.

Иосиф страшно закричал и кинулся к несчастной девочке.

Вокруг Олиной головы начала растекаться кровь. Иосиф поднял её бездыханное тело с земли и побежал к полицейской машине. Игорь и Антон бросились вслед за ним.

– В больницу! – заорал Иосиф. – Срочно!!

Михаил почуял неладное, когда увидел свежую кровь на камне. Он сразу же побежал к их базе отдыха. Андрей и Вадим Дмитриевич рванули за ним.

Очутившись на территории жилой базы отдыха, Михаил вдруг резко остановился. У его ног, на тротуарной плитке, было выведено чем-то красным: «РИТОРИ РАЗОЗЛИЛАСЬ». Михаил быстрее реактивного самолёта взлетел на второй этаж и закричал:

– Лариса! Дети! Где вы?!

В этот момент на улице раздались два выстрела. Поняв, что в доме никого нет, Михаил выскочил во двор. Никого. Затем он бросился к сараю, в котором лежали дрова для мангалов.

В сарае, на полу, в луже крови, лежала его жена Лариса. Ее шея и руки были изорваны в клочья. Над ней, склонившись, стоял на коленях его сын Артём и громко рыдал.

Все друзья Михаила (кроме Иры) и трое полицейских – Вадим Дмитриевич, Антон и Игорь, молча, стояли у темных дверей в узком помещении морга. Они не смотрели друг на друга, лица их были бледны. Никакие слова не шли на ум.

Свет в коридоре неприятно мерцал. Тёмная дверь медленно, с каким-то жутким скрипом, стала открываться, и через несколько секунд на пороге появился врач-патологоанатом:

– Девочка умерла не от черепно-мозговой травмы, а от разрыва сердца, – тихо произнёс он. – Врачи пытались её спасти, но сердечко остановилось, не выдержав очередной нагрузки, и запустить его уже не смогли.

Михаил кивнул, повернулся и, так и не взглянув ни на кого, вышел. Никогда в жизни он потом не встречался ни с одним из бывших друзей.

– Как всё это могло случиться? – простонал Иосиф, постаревший, казалось, лет на двадцать.

– Как, как… Да очень просто! – громко и зло сказал Вадим Дмитриевич. – Ты, Иосиф, рассказал Ире о розыгрыше и о том, что отвёз её дочь домой. Она в бешенстве сорвалась и побежала на базу, чтоб быстро, никого не дожидаясь, собраться и вместе с Олегом уехать домой. Пока Олег ждал Иру в машине, она решила на злую шутку ответить злой шуткой и написала на плитке возле коттеджа «РИТОРИ РАЗОЗЛИЛАСЬ». Затем поставила возле забора, рядом с вольером для собак, две пустые двухсотлитровые пластиковые бочки, взяла швабру, взобралась на бочки и открыла шваброй защёлки, выпустив злых, голодных собак на волю. Перепрыгнула забор и свалила. Лариса, видно, пошла посмотреть, что происходит с собаками, и они загнали ее в сарай… А дальше… Дети заволновались, куда делась их мама. Артём пошёл её искать, да так и не вернулся. Тогда Оля вышла во двор, увидела страшную надпись и побежала за территорию, зовя мать и брата. С территории базы выскочила одна из овчарок и бросилась в погоню за Олей. Оля попыталась скрыться в заброшенном здании, но не додумалась закрыть двери, и овчарка её нашла на втором этаже… Ей ничего не оставалось, как выпрыгнуть из окна…

Два года спустя после описанных событий Михаил с сыном приехали к заброшенному зданию и положили цветы на тот камень, под окном. Время совершенно стерло с него следы крови.

Михаил, поседевший и постаревший, со вздохом дотронулся рукой до стены здания. Она уже не была такой горячей, какой он её помнил. Обычная дряхлая стена…

– Этот дом предупреждал меня о том, что надвигается беда, но я его не понял, – произнёс он.

А потом повернул голову и кинул взгляд на другую уже давно пустующую базу отдыха. Ту самую, где они с друзьями когда-то так весело проводили время раз в три года…

Мне никто не поверил, что у нас в квартире появилось привидение: ни жена, ни сын, ни дочь. Ни тесть, которому я позвонил. Ни тёща, которую я встретил на рынке. Вообще, никто!

Так бывает. Когда ты придумываешь много разных историй, люди перестают серьёзно относиться к тебе и твоим рассказам, считают чудаком, живущим вне реальности.

Свои нереальные истории я придумывал на кухне, потому что специальной рабочей комнаты, у меня не было. Сочинял я с удовольствием. Только вот редко кто интересовался, о чём я пишу, не веря в мои писательские способности. Но я не отчаивался и творил, мечтая стать признанным писателем.

Представьте ночь: небо полное звезд и растущую луну. В двухкомнатной квартире на десятом этаже все спят, кроме отца семейства. Он тихо, никому не мешая, строчит свои непризнанные мемуары.

Строчка за строчкой рождается на белом листе бумаги. Я пишу долго и увлечённо, но вдруг чувствую, что кто-то на меня смотрит. Жена – кто же ещё? Пришла сказать, что я засиделся, а завтра мне на работу, и я буду опять жаловаться на головную боль и разбитость.