Константин Скуратов - Прятки по-взрослому. Выживает умнейший

– Дорогая, небось. Не жалко?

Парень пожал плечами:

– Все равно или потеряю, или отец отберет. Пойду?

Андрей молча кивнул и подросток важно понес свежую тайну своим друзьям.

А Глебов побрел к спрятанному велосипеду, чтобы вернуться на «свою» дачу и хорошенько выспаться, так как на вечер и ночь у него были приготовлены большие планы. Там уж отдохнуть не получится.

Глебов хорошо выспался, а потом просто валялся на диване, поднимаясь время от времени только, чтобы перекусить. Когда стало совсем скучно, он в очередной раз полазил по дачным закромам, ничего, собственно, не разыскивая – просто чтобы двигаться, а не сидеть и мерзнуть.

В покосившемся шкафу нашлась еще одна подушка. Андрей кинул ее через всю комнату на диван – две подушки лучше, чем одна. И насторожился. Подошел к дивану, рукой оперся на выцветший коврик, висевший на стене. Рука под ковриком стену не нащупала. Тогда он аккуратно откинул его в сторону и ошарашено пробормотал:

– Блин, да здесь клондайк!

Выцветший коврик скрывал за собой небольшую, но глубокую нишу – нечто вроде чулана, с полками, уставленными разнокалиберными банками с консервацией, деревянными ящиками и картонными коробками со всякой очень нужной в дачном хозяйстве дребеденью.

Посередине чулана на табурете стоял телевизор. Действительно, клондайк…

– Сколько здесь живу и даже не подозревал, что во сне прямо-таки носом в сокровища утыкаюсь, – укоризненно сказал себе Глебов, – как папа Карло, что всю жизнь глядел на нарисованный очаг в своей каморке и не додумался хоть раз посмотреть, что там за тряпкой.

Он тут же открыл банку с огурцами и банку с компотом.

Дача была изучена еще раз с огромным усердием, но больше никаких сюрпризов не обнаружилось – ни тебе тайного подвала, ни секретного чердака.

Тем не менее, неожиданная находка сильно подняла Андрею настроение, он даже замурлыкал под нос любимую «под крышей дома своего». Но уже через час ничегонеделанья настроение снова стало под стать погоде – осенним и промозглым. А еще через час пришло время выходить на улицу, чтобы исполнить задуманное.

На этот раз он отправился в дорогу без велосипеда, который только мешал бы. Путь пешком до вражеской дачи занял немного больше времени, чем ожидал Андрей, зато и стемнело сильнее. Он прошел мимо объекта по привычной для него тропке и вскоре уже возился с проволочным заграждением. Сначала он хотел перекусить проволоку только у одного столба, но представив, сколько придется мучиться, чтобы ее загнуть в сторону, решил перекусить ее и у другого тоже. Покончив с заграждением, он перевел дух и направился в сторону зданий аэропорта.

Аэропорт Чкалова переживал не самые лучшие времена – избитая сентенция, совершенно точно отражающая состояние местных воздушных ворот. Из прежних советских сорока ежедневных рейсов, в живых осталось не более десяти. На ночь аэропорт вообще прекращал работу, поскольку ночью самолеты больше не летали. На все уличные фонари и прожекторы не хватало лампочек, поэтому территория была погружена в ночную темноту, за исключением пятачка перед зданием аэровокзала, где неизвестно на что надеялись несколько водителей такси.

Все – от зданий и до ограждения из колючей проволоки вокруг – требовало срочного ремонта. Андрей нисколько не сомневался в том, что и обслуживающая самолеты техника не просто дышит на ладан, а работает исключительно из особенного авиационного гонора.

Но даже в полумертвом аэропорте существует и будет существовать до его закрытия дежурная смена – специально выделенная группа специалистов и техники на экстренный случай. Может запроситься на посадку аварийный борт. Может внезапно вернуться из Москвы губернатор. Может использовать аэродром как запасной, самолет, не севший по погодным условиям где-нибудь в Челябинске или Саратове. Могут нагрянуть военные или МЧС. Может… да мало ли что может произойти в воздухе над Чкаловом! Поэтому на земле в специально отведенном месте стоит в полной готовности совершенно исправная специальная техника.

Вот в это специально отведенное место Глебов сейчас и направлялся. Еще днем он внимательно рассмотрел спецстоянку, и пришел к выводу, что его план вполне осуществим.

Чрезвычайные ситуации, для участия в которых и лелеялись эти машины, случались в Чкалове очень редко. Если честно – никогда. Так что, водители рассматривали свое дежурство, скорее всего, как плохо оплачиваемую обузу. А о сохранении бдительности уж и говорить не приходилось.

Техника стояла на плохо освещенной площадке, вдалеке от вышки руководителя полетов. Ни заграждения, ни охраны – только белая полоса краски по периметру. Нужный Глебову топливозаправщик – хорошо знакомый еще по военной службе МАЗ на восемь тонн керосина – стоял между пожарной машиной и самоходным трапом.

Кабина была закрыта на ключ, но Андрея это не остановило. Он вынул из сумки заранее приготовленный разводной ключ, замотанный в полотенце, примерился и с первого же удара разбил стекло в водительской двери. Отбежал в тень, посидел несколько минут – тишина.

Он вернулся, открыл дверь и залез в кабину. Подсвечивая себе наголовным фонарем, изучил приборы, рукоятки и проводку. Отсоединил провода от замка зажигания, поэкспериментировал немного, искря в темноте, и добился того, что двигатель запустился. Снова выскочил из машины, снова отбежал в тень и снова несколько минут ждал, что хоть кто-нибудь выйдет и помешает совершить задуманное. Но двигатель топливозаправщика работал на зависть легковой иномарке – ровно и почти бесшумно. Тогда Андрей вздохнул, пробормотал нечто вроде молитвы непонятно кому, снова сел за руль и аккуратно тронул машину с места.

Машина сдвинулась с такой неохотой, что едва не заглохла. Глебова это только порадовало – за спиной полная бочка, восемь тонн чистейшего авиационного керосина!

Он ехал между ангарами в сторону дачного поселка практически на ощупь, не включая даже подфарники. Во-первых, боялся, что его увидит охрана аэропорта и решит, что кто-то украл керосин. Во-вторых, он просто не помнил, где включается свет, а ставить эксперименты желания не было никакого.

Вскоре вокруг зачернели останки авиатехники, ангары остались далеко позади. Где-то здесь должен быть вырезанный в заграждении проход, выезд из которого приведет прямиком к даче студента…

Глебов остановил машину, вылез и прошелся вперед пешком. Он с удивлением обнаружил, что его буквально трясет от волнения, сердце с такой силой билось о ребра, будто хотело выпрыгнуть наружу. Пришлось даже придержать его рукой некоторое время.

Он не сбился с пути – проход в ограждении нашелся впереди метрах в двадцати. А за проходом светились окна второго этажа дачи студента. Приехал, что ли?