Питер Страуб - Тайна

— В чем дело? — удивленно спросил Том.

Трухарт отнял руки от лица.

— Придется мне спросить свою мать, не занимается ли она случайно укрывательством краденого для парня по имени Джерри Хазек, — он улыбался. — Но в ответ она скорее всего огреет меня по голове сковородкой.

— Ваша мать, — тихо произнес Том. — Миссис Трухарт. Та, что когда-то убиралась в домах дачников. О, Господи!

— Да это она. Мама наверное решила, что вы хотите ограбить ее дом.

— О, Боже, — повторил Том. — Извините меня.

— Вам не за что извиняться, — Трухарт громко расхохотался — ситуация явно забавляла его. — Ведь я на вашем месте подумал бы то же самое. Но все же я рад, что вы не рассказали всего этого Спайчалле. Он разболтал бы по всему городку. — Трухарт встал. — Что ж, думаю, на сегодня все. — Он по-прежнему улыбался. — Я сообщу вам, если мы найдем что-нибудь в лесу. И вам действительно надо вести себя осторожнее. Все это очень серьезно.

Они вышли из кабинета и прошли через гостиную к входной двери.

— Позвоните мне, если увидите, что этот самый Джерри Хазек ведет себя как-то необычно. Вполне возможно, что ваши подозрения не беспочвенны. И старайтесь проводить как можно больше времени среди людей.

Трухарт протянул юноше руку, и Том крепко пожал ее.

Достав из кармана темные очки, полицейский надел их и стал спускаться по ступенькам. Сев за руль, он доехал задним ходом до клуба, как это сделал накануне Спайчалла. Стоя на крыльце, Том смотрел ему вслед. Тим Трухарт продолжал улыбаться.

Родди и Баз неожиданно решили провести последнюю неделю отпуска База с друзьями на юге Франции. Обедая с ними в клубе за день до их отъезда, Том понимал, что это — последнее дружеское застолье, на которое он может рассчитывать на Игл-лейк. Редвинги пришли в клуб поздно, а ушли рано. Они не замечали никого, кроме Марчелло, который был любимцем Катинки. Спенсы сидели за своим столиком и старались все время занимать Сару разговором, чтобы она не могла повернуться лицом к Тому. Они разговаривали нарочито громкими голосами, демонстрируя окружающим, что прекрасно проводят время, лето еще только началось, и все еще обернется к лучшему. Нейл и Битси Лангенхайм внимательно посмотрели на Тома, который вошел в клуб вместе с Базом и Родди, и стали заговорщически перешептываться.

— Все знают, что полиция нанесла в твой дом несколько визитов вежливости, — сказал Тому Родди. — Они все надеются, что ты попал в неприятную историю и им будет о чем перешептываться остаток лета.

— Случайная пуля какого-то охотника угодила мне в окно, — пояснил Том.

Баз и Родди обменялись удивленными взглядами.

— Тебя всю жизнь преследуют подобные неприятности? — спросил Родди.

Том ответил, что в последнее время ему кажется, что это именно так. Они поговорили немного о других случаях, когда охотники подходили слишком близко к домам дачников, потом обсудили напряженные отношения между местными жителями и приезжими с Милл Уолк и наконец перешли к предмету, который больше всего волновал Родди и База, — предстоящему путешествию во Францию. Йо, о чем бы они ни говорили, чувствовалось, что все избегают упоминать о неприятностях Тома.

— У Марка и Бриджит шикарная вилла прямо у Средиземного моря возле Антиба, а Ивз и Паоло живут всего в нескольких километрах. Еще туда приедут наши друзья из Лондона. Их дети неожиданно решили стать последователями одного индийского гуру из Пуны, и, хотя всем это кажется немного экстравагантным, мы хотим устроить для них прием. Потом мы с Базом летим на Милл Уолк, чтобы разобраться там с кое-какими делами, а спустя две недели я отправлюсь в Лондон, чтобы послушать Монсеррат Кабалье и Бергонци в «Травиате» в Ковент-Гарден. Думаю, я не вернусь на остров до августа.

Баз сообщил, что ему придется пропустить Кабалье и Бергонци в Ковент-Гарден, зато он успеет в Париж на «Кармелиток», а потом, в октябре, присоединится в Кадаке к Гектору, Уиллу, Нине и Гаю, март проведет с Артуром в Форментере, а после этого...

А после этого их ждет еще множество интересных вещей, потому что у Родди Дипдейла и База Лейнга (а для своих сослуживцев и пациентов больницы Сент-Мэри Нивз, ничего не знавших о его жизни в нерабочее время, он был доктором Лейнгом) было множество друзей по всему земному шару, и везде они были желанными гостями, получали ото всюду информацию о последних новостях культуры и даже имели собственные кресла в своем любимом театре Ла-Скала, где слушали все оперы Верди, кроме «Аролдо» и «Стиф-фелио». У них были любимые блюда в самых известных ресторанах разных городов, они наслаждались полотнами Вермеера и автопортретом Рембрандта в галерее Фрика, знали в Лондоне одного психиатра, который считался вторым человеком по эрудиции на всем земном шаре, а в Нью-Йорке — одного поэта, который считался третьим, они любили своих друзей, а друзья любили их. Рядом с ними Том чувствовал себя безнадежным провинциалом, невежественным и неуклюжим, какая-то тень, мелькнувшая во взглядах, брошенных друг другу Родди я Базом, отделила его от них так же окончательно и бесповоротно, как история с Сарой Спенс — от Редвингов.

Они как раз поднимались из-за стола, собираясь уйти, преисполненные, как всегда, сознанием собственной значимости.

Однако, Кейт Редвинг, прежде чем уйти, подошла к столику, за которым сидели Баз, Родди и Том, чтобы поздороваться и тут же попрощаться — она тоже покидала Игл-лейк — двухнедельный срок ее пребывания в усадьбе Редвингов подошел к концу, и Кейт возвращалась в Атланту к своим внукам. Она обняла по очереди всех троих и, когда услышала об обширных планах Родди и База, сказала, что они должны взять с собой Тома. Родди и Баз вежливо улыбнулись и ответили, что им очень жаль, что это невозможно, но они надеются, что будут часто видеться с ним на Милл Уолк. Том попытался представить себе, что сказали бы эти двое о Викторе Пасморе и что сказал бы о них Виктор. Кейт Редвинг снова обняла Тома и прошептала:

— Не сдавайся! Будь сильным! Затем она попрощалась и пошла к лестнице вслед за остальными Редвингами, едва задержавшись взглядом на пустом столике Спенсов. Через некоторое время Родди подписал чек, поданный ему Марчелло, и все трое поднялись из-за стола.

Они проводили Тома до дома и пообещали пригласить его на обед, как только вернутся на Милл Уолк.

Том позвонил Леймону фон Хайлицу, но телефонистка снова сообщила ему, что абонент не отвечает. Он читал несколько часов, а потом лег в постель, чувствуя себя чудовищно одиноким.

На следующее утро, выглянув из окна, Том увидел, что огромные окна дома Дипдейла закрыты шторами. Чуть позже пришел стекольщик, чтобы вставить разбитое стекло.