Дэвид Розенфелт - Жизнь взаймы (в сокращении)

— Черт возьми, Ричард, ты как-то оторвался от земли, — сказал он. — Ты должен уметь себя защитить. Заведи пистолет.

Эта идея ужаснула меня, я стал сопротивляться. Но Крейг и Элли настаивали, в особенности Элли. Она говорила, что я должен это сделать не только для себя, но и для нее, потому что мы все время вместе. В конце концов я сказал:

— Ладно, я куплю пистолет, но я ни в коем случае не стану из него стрелять.

Крейг улыбнулся.

— Это снизит его эффективность, но ладно.

Так я оказался в оружейном магазине «С&Р» в Инглвуде, штат Нью-Джерси. Сэмми с Крейгом разговаривали между собой, практически не обращая на меня внимания.

— Тридцать восьмой? — спросил Сэмми.

Крейг кивнул.

— Я тоже так думаю.

Я покачал головой.

— Слишком большой. Я хочу, ну, может, тридцать пятый.

Сэмми посмотрел на меня, потом на Крейга.

— Твой друг шутит?

Крейг пожал плечами.

— Ему так кажется.

Сэмми пошел в служебное помещение и вынес пистолет, который, может, и считался небольшим, но мне показался базукой.

— Взвесь его в руке.

Я взял его; на руку он ложился, как гантель.

— А он на предохранителе? — спросил я.

— Давай покажу, как снимать с предохранителя.

— Не надо. Я не собираюсь снимать его с предохранителя.

— Ричард… — предостерегающе проговорил Крейг.

Мы спустились вниз, в маленький тир. Сэмми показал мне, какие особенности у этого пистолета, и я сделал десятка два пробных выстрелов, причем они с Крейгом удивились, как хорошо у меня это получилось. Я и сам удивился.

Я заполнил форму, и Сэмми отослал ее на срочную проверку. Кажется, то, что весь мир считал меня психом, не служило препятствием при выдаче разрешения на ношение оружия.

Когда мы вышли из магазина, Крейг предложил сопровождать меня или дать мне телохранителя, но я похлопал себя по карману.

— Не нуждаюсь. Я вооружен.

Дома Элли за компьютером чертила выкройки подарочных корзинок, чтобы ее сотрудники рассылали в них заказы.

— Хорошенькие, — сказал я.

— Спасибо, — отозвалась она. — Купил пистолет?

— Конечно, — кивнул я.

— Мы найдем того, на ком сможем его опробовать.

— Ты наверное круче меня.

— Именно поэтому мы купили тебе пистолет.

Следующий день мы с Элли провели в Ардморской больнице, осторожно расспрашивая людей, не участвуют ли они в испытаниях нового лекарства. Поскольку это было лекарство от болезни Альцгеймера, мы опрашивали только стариков, но никто не признался, что участвует в этих испытаниях.

Часа в четыре нам это надоело, и мы вернулись в Нью-Йорк. По дороге заехали на Бродвей съесть пиццу у «Сэл и Кармин». Ни ей, ни мне не хотелось ехать ужинать, но я боялся, что она станет готовить, так что пицца показалась нам прекрасным компромиссом.

До дома мы добрались почти в восемь. Входя, услышали, что телефон звонит. На четвертом звонке я снял трубку:

— Алло.

— Ричард? Это Филипп Гарбер.

Я удивился его звонку, хотя сам же и просил его звонить, если он узнает что-нибудь о разработках Ласситера.

— Доктор Гарбер… я рад вас слышать. Вы что-то узнали?

— Что ж, несмотря на горячее нежелание, я, похоже, все-таки стал «участником событий». Вам в вашем расследовании деятельности мистера Ласситера не попадалось никаких указаний на его интересы или связи в Канаде?

— Нет. А какое отношение ко всему этому имеет Канада?

— Может быть, и никакого, поэтому я не хочу ничего говорить, пока не узнаю точнее. А это будет не позже завтрашнего дня.

— Я могу вам помочь?

— Нет. Я могу сделать это тихо-тихо, если не ошибаюсь. И позвоню вам завтра из Квебека.

Я продиктовал ему номер своего мобильного, поскольку мы с Элли собирались провести завтрашний день в Ардморе.

— Будьте осторожны, — сказал я. — Если то, что вы делаете, вдруг окажется связано с моей ситуацией, вам придется иметь дело с опасными людьми.

Он хохотнул.

— Спасибо. Ценю вашу заботу, но моя профессия — не та почва, на которой вырастают герои.

Я еще раз поблагодарил его и попытался выведать хоть что-нибудь, однако он отказывался пока говорить об этом.

Мы с Элли по крайней мере час после этого гадали, что там может быть за канадский след, но так и не смогли ни к чему прийти. Ничего, завтра узнаем. Или не узнаем.

Мы приехали в больницу в девять и потеряли зря целое утро.

В полдень мы решили пообедать в больничной столовой, где на удивление хорошо кормили. В этот час там было много народу; все сидели за длинными столами. Элли нашла два места и поставила там свою сумку, чтобы обозначить, что места заняты, и мы пошли на раздачу.

Когда мы вернулись с едой и Элли подняла сумку, из-под нее выпал листок бумаги. Она протянула его мне.

Мистер Килмер, я хочу поговорить с вами об очень важных вещах. Давайте встретимся на игровой площадке за школой в пять часов.

Подписи не было. Я сложил ее и беззаботно сунул в карман. Потом оглянулся; никто на меня не смотрел.

— Похоже, почерк женский, — тихо сказала Элли.

Я кивнул.

— Но, возможно, я попаду в какую-нибудь ловушку.

— Нет, мы попадем в какую-нибудь ловушку.

День оказался столь же непродуктивным, как утро. Он тянулся бесконечно, а я стремился скорее встретиться с человеком, приславшим записку. В четыре мы уехали — с запасом времени, чтобы найти здание школы. Но оно было в пяти минутах езды.

Мы подъехали и осмотрелись. Две боковые улицы заканчивались тупиками, то есть ехать по ним — значит привлечь к себе внимание. С нашего наблюдательного пункта игровая площадка казалась пустынной, и школа, очевидно, была закрыта. Прекрасное место для того, кто хочет встретиться с нами, не будучи увиденным, но также прекрасное место для ловушки.

Ни у Элли, ни у меня не было сомнений, что на эту встречу надо идти, и пистолет в кармане давал мне чувство безопасности, хотя я его и не зарядил.

— Надо позвонить Кентрису, — сказала Элли. — Сказать по крайней мере, где мы и куда собираемся. На всякий случай.

— Я не хочу, чтобы он здесь появлялся, — ответил я. — Боюсь, спугнет.

— Но, если мы исчезнем, он хоть будет знать, откуда плясать.

Мне все же не хотелось это делать, но Элли настаивала, и я набрал его мобильный, надеясь, что он включил голосовую почту. Так и случилось. Я оставил сообщение, а когда он его услышит, встреча уже закончится. Это меня устраивало.

Мы выпили по чашке кофе и вернулись к школе. Объехали ее, остановили машину, но выходить не стали. Ровно в пять подъехала еще одна машина. За рулем сидела женщина.

Припарковавшись, она вышла из машины, опасливо оглядываясь. Казалось, она нервничает куда больше, чем я.

Мы с Элли выбрались из машины и направились к ней. Она стояла под навесом у школьных дверей, стараясь быть как можно более незаметной.