Дэвид Розенфелт - Жизнь взаймы (в сокращении)

— Что? — вскрикнул он.

— Вы слышали. Нет времени рассказывать, откуда я это узнал. Выведите людей из здания. У вас есть около десяти минут.

— Как это произойдет?

— Не знаю точно, но, кажется, там взрывчатка. — Я вспомнил, как Крейг сказал: «рванет». — Наверное, с часовым механизмом.

— А где вы?

— Далеко. И мне еще надо кое-что сделать. Поторопитесь.

— Уже еду, — сказал он, и раздались гудки.

Я вытащил из бумажника карточку, которую дал мне агент Эммет Лютер. Он работал в Ньюаркском отделении Бюро, минутах в сорока езды от того места, где был я. И опять страшный крик, что сейчас погибнут люди, много людей, привел к тому, что меня немедленно соединили с Лютером, которого в данный момент не было в отделении.

— Что у вас? — Лютер был невозмутим. Видимо, перспектива массового убийства не могла поколебать его спокойствия.

— Все. Я все знаю. Я знаю все об имплантах памяти, знаю, кто за этим стоит, и знаю, где он сейчас находится.

— Я слушаю.

— Нет, слушать некогда. Через полчаса встречаемся в аэропорту Тетерборо. У вас должен быть самолет и группа вооруженных агентов, и, когда поднимемся в воздух, я скажу, куда лететь.

— Что за чушь, — сказал он.

— Ну не приезжайте, — ответил я, сбросил звонок и набрал 911.

Кентрис понимал, что ничего не получится, если это должно случиться через десять минут. Ему понадобится двадцать, просто чтобы доехать.

Он выкрикивал приказы: позвонить в полицию Ардмора и в службу безопасности больницы. Но он сомневался, что телефонных звонков будет достаточно. Слишком много времени уйдет на то, чтобы заставить людей услышать и добиться понимания, еще больше — вывести толпу в зону безопасности. По дороге он еще позвонит и мобилизует саперов, «скорую помощь», пожарных и спецназ. Больше он ничего не может сделать.

В машине я стал считать в уме.

По моим подсчетам, пристройка должна взорваться через шесть минут, и Кентрис не успеет. Надо было искать другой путь.

Я остановился на обочине и снова вынул бумажник. Нашел номер мобильного Марии Галассо и позвонил.

Она ответила лишь после четвертого гудка.

— Алло?

По звучанию ее голоса и пьяному шуму на заднем плане можно было заключить, что им уже хорошо.

— Мария, это Ричард Килмер.

— Ричард! Сегодня последний день! Просто не верится!

— Мария, послушайте меня. В пристройке заложена бомба, может быть, не одна, и меньше чем через пять минут она взорвется. Выводите людей!

— Что? — переспросила она. В голосе у нее звучал ужас.

— Выводите из пристройки всех! Нельзя терять ни секунды!

— Откуда вы знаете? — взвизгнула она.

— Мария, держите себя в руках. Поверьте, я это не придумал. Люди, руководящие этим проектом, хотят, чтобы все вы погибли.

— Но доктор Гейтс здесь.

— Он не руководитель. Он просто еще одна жертва.

— О господи!

Клик! — Она отключила телефон. Я не знал, значит ли это, что она начала действовать или, наоборот, подумала, что я сумасшедший, и перестала со мной разговаривать.

Камень смотрел Си-эн-эн. Он редко это делал — в сущности, он вообще редко смотрел новости. Он им не верил; все это сплошная пропаганда или раздувание сенсаций для поднятия рейтинга. Ирония в том, что он сам сейчас поднимает им рейтинг.

Лангл не должен звонить после того, как разберется с Ласситером и Килмером, он просто приедет забрать свои деньги и спрятать концы в воду. Он позвонит только в том случае, если Килмер выстрелит в Ласситера, но последние события зачеркивают такую возможность.

Сегодня телевидение покажет настоящую новость. Как только больница взлетит на воздух, операторы и репортеры займутся подсчетом ущерба и расскажут, задыхаясь, о каждой мелочи. Таким образом уведомив его и покупателя о том, что их интересовало.

Их тайна останется тайной; никого, кто работал над этим медицинским проектом, не будет в живых, в том числе и Гейтса. Выживет только Лангл — пока.

Как только деньги будут переведены, он отправит все данные и чертежи, подготовит самолет и через два часа его уже не будет в этой стране.

Марии Галассо безумно хотелось бежать прочь из этого здания.

Она не сомневалась, что Килмер говорил правду, и не имела желания остаться, чтобы проверить, не лгал ли он. Но она не могла бежать, она должна была вывести из здания и своих коллег.

Одного взгляда хватило, чтобы понять то, что она и так уже знала. Люди расслабились — они болтали, пили, слушали музыку. Чтобы заставить себя услышать и вывести их в отведенное время, потребуются чрезвычайные меры.

— Выходите! В здании бомба! Сейчас она взорвется!

Она прокричала это три или четыре раза. На нее смотрели удивленно и озабоченно, но никто не двинулся с места.

— О чем ты, Мария? — спросила ее подруга Сэнди.

Мария еще раз выкрикнула предупреждение, но коллеги решили, что она просто пьяна.

— Это шутка? — спросила Сэнди, но Мария ее уже не слушала. Пора было переходить к экстренным мерам.

Она стала переворачивать столы, сбрасывая с них кувшины с пуншем и опустевшие блюда. Начался хаос, но люди так и не поняли, что нужно срочно уходить.

Доктор Гейтс был в туалете. Когда он вышел оттуда и услышал, что говорит Мария, холодное понимание пришло к нему сразу. Она права; его партнеры явно планировали, что он умрет при взрыве. Он побежал прочь из пристройки.

Марии пришла в голову отличная идея. Она схватила еще не выключенную газовую горелку из-под какого-то горячего блюда и подожгла скатерть, крича: «Вон из здания! Быстро!»

Вспыхнувшее пламя заставило коллег пошевеливаться — не потому, что они поняли про бомбу, которая вот-вот взорвется, но потому, что боялись погибнуть в огне пожара. Мария тоже выбежала из здания, довольная тем, что сделала все, что можно. Девяносто четыре человека из ста трех успели отойти на безопасное расстояние, когда здание было уничтожено мощнейшим взрывом.

О взрыве я услышал по радио, когда подъезжал к аэропорту Тетерборо. У меня не было возможности узнать, насколько плохо все кончилось; в предварительном сообщении сказали только, что были жертвы. Но потом уточнили, что большая часть служащих успела покинуть здание.

Молодец, Мария!

Тетерборо — частный аэропорт, и в основном там или частные вертолеты, или корпоративные самолеты. Преимущество корпоративного самолета в том, что не нужно проходить ни контроль багажа, ни рамки, ни проверку документов. Собственно, зачастую там разрешают подъезжать на машине к самому трапу самолета.

Мужчина в костюме и галстуке ждал у ворот; увидев меня, он открыл ворота и пропустил меня, указав на самолет, рядом с которым стояли полдюжины одинаково одетых мужчин. Одного из них я узнал: это был агент Эммет Лютер.