Игорь Мирецкий - Архивариус (СИ)

Но от моего внимания не ускользает, что получается у него это как-то не очень естественно.

Схватив Виктора за воротник, я бесцеремонно тащу его в сторону туалета.

– Что вы делаете? Какое… какое вы имеете право? – вопит он, пытаясь сопротивляться. – Я буду жаловаться!

В туалете, одной рукой держа его за шиворот, другой я затыкаю в раковине сливное отверстие резиновой пробкой и пускаю холодную воду. Как только раковина наполняется до краев, перекрываю кран и погружаю голову техника в раковину, изо всех сил удерживая ее под водой.

Тело неистово брыкается, а голова пускает со дна пузыри.

Наконец, опасаясь, как бы он всё-таки не захлебнулся, я ослабеваю хватку – и моя жертва падает на пол, производя один за другим судорожные вдохи.

– Скажите, пожалуйста, Виктор, – повторяю я свой вопрос, присев на корточки рядом с ним. – Этой ночью на работе, в период с часа до двух, вы засыпали на пятнадцать минут?

– Да… да, – хрипит техник и еще долго не может откашляться.

– Вы помните, когда точно это произошло?

– Естественно, помню. Как только понял, что задремал, – в ужасе вскочил и посмотрел на часы. Было без четверти два. Как долго проспал, не знаю. Ума не приложу, что со мной произошло! Раньше никогда такого не случалось. Нам строжайше запрещено спать во время смены!

– Ничего не скажу вашему начальству, – обещаю я. – Если и вы тоже… насчет того, что я вас…

– О, конечно, конечно, – радуется техник. – А можно поинтересоваться? С каких это пор полиции есть дело до того, что кто-то спит на работе?

– Всего доброго, Виктор, – уклоняюсь я от ответа и спешу поскорее убраться из омерзительного клуба.

Когда я еще поднимаюсь по ступенькам, жетон сигнализирует о входящем вызове.

Блин, ну чем он там опять не доволен?

– Ингви! Срочная информация! – говорит шеф. – Полиция тех кварталов Рима и Парижа, где тоже проблемы с мониторингом, только что обнаружила тела ночных техников. Ну, со своих энергостанций, ты понял. Со следами пыток. И у обоих отсутствуют правые кисти рук. Шефы тех полицейских участков теперь в одной рабочей группе со мной это расследуют.

– Передавай им, чтобы арестовывали ночных охранников.

– Да они уже в курсе. Я тебе что хочу сказать… Есть судебная санкция на принудительную доставку твоего свидетеля. Действуй и поживее!

Я смотрю на часы.

12:25.

– Уже выезжаем! Я с ним вообще-то и так договаривался на двенадцать сорок.

Денис стаскивает с головы нейрошлем, когда наш автомобиль уже мчится по шоссе в направлении городского стадиона.

– Ты будешь смеяться, Ингви.

– В чем дело?

– У него наркота в квартире.

– Какая еще наркота?!

– Какая-какая. Запрещенная. Тяжелый наркотик. В синтезаторе такое не закажешь.

– Выходит, он еще и наркоман...

– Выходит, он из-за этого бегал от нас. За хранение такой отравы как минимум год в подземном бункере Луны-3 светит! Вот он, когда мы его прижали, психанул и прыгнул с моста.

– Ничего подобного, – возражаю я. – Мне ночной техник только что сознался, что дрыхнул на работе. Неожиданно для себя отрубился, а проснулся без четверти два. Ясно?

– А ты какой вопрос ему задал?

– Что значит какой? – не понимаю я, к чему он клонит. – Спросил напрямую. Засыпал ли он этой ночью на работе, в период с часа до двух, на пятнадцать минут.

– А вот теперь представь, – хихикает Денис, – ну, просто предположи на секунду, что он и есть их сообщник и что это он заказывал морфедон и усыпил охранника. Что ж, по-твоему, ему еще оставалось ответить? «Нет, это не я заснул, это тот, кого я усыпил, заснул»?

Мысль, что техник обвел меня вокруг пальца, никак не хочет укладываться в голове.

– С другой стороны, – пытаюсь я оправдываться, – одно другое не исключает. Почему бы ублюдкам, которые готовили убийство Радислава и проникновение на энергостанцию, не сговориться с работающим там наркоманом?

Денис продолжает противно хихикать.

Нда. Забавно, если в Риме и Париже сейчас происходят аресты ни в чем не повинных охранников...

Я делюсь с напарником свежей новостью от шефа.

– Что-нибудь еще интересное у него дома заметил? – меняю я тему.

– Больше ничего. В смысле, ничего противозаконного.

– А что-нибудь странное?

– Ну, насколько я тебя знаю, ты и киберприставку для Игры странной считаешь. У него валяется такая.

– То еще извращение, – соглашаюсь я. – А он от какого времени и места тащится? Не посмотрел?

– Посмотрел. Святая Земля начала 11-го века. Я даже сразу про тебя вспомнил... А к тебе, кстати, создатели Игры приходили? Просили вынуть из твоего мозга зрительные образы Иерусалима или Иордана того времени?

– Не-а, – мотаю я головой. – Для этого у них и без меня материала хватает. Меня они месяц назад уговаривали поделиться образами викингских набегов на Англию начала 11-го века.

– Это само собой, – говорит Денис. – Было бы даже странно, если бы к тебе не обратились... И как? Ты их послал куда подальше?

– Естественно. Не понимаю, в чем удовольствие сидеть днями напролет с киберприставкой на голове?

– О, это я тебе могу объяснить. Помнится, когда воскресили всех из конца 18-го и начала 19-го веков, то в Игре довольно быстро была создана киберреальность Наполеоновских войн. Я подумал: дай-ка попробую. В итоге… больше года безвылазно проторчал там! Отключался только чтобы поесть и в туалет сходить. Засасывает, Ингви. Ты даже не представляешь как!

– А в чем вся прелесть-то этой искусственной реальности?

– Видишь ли, здесь на Ремотусе от такой тихой и безмятежной жизни у людей со временем крыша начинает ехать. Вот мы с тобой в полиции служим. У нас хоть какой-то драйв и адреналин в повседневной жизни встречается...

– Сегодня особенно.

– А у других? У ста миллиардов других? Ни войн тебе, ни страха быть ограбленным и избитым, ни боязни заболеть, ни риска остаться без крыши над головой. Видимо, так уж устроен человек, так уж его мозг эволюционировал в условиях постоянного стресса, что от райской жизни он со временем... – Денис крутит пальцем у виска. – Вот и было найдено решение. В Игре ты уже через час начинаешь ощущать всё происходящее вокруг тебя абсолютно реальным, понимаешь? В тебя стреляют, ты от кого-то спасаешься бегством, ты абсолютно ясно осознаёшь, что вот-вот можешь умереть. Сердце колотится как ненормальное! Это словно сеансы психотерапии, после которых возвращаешься к обычной реальности – и можешь худо-бедно выносить ее еще какое-то время. До очередного погружения в Игру.

– Всё равно извращение. Уж лучше тогда как наш рыцарь... Кстати, мы уже почти приехали.

Вдали виднеется разноцветное здание городского стадиона.

– Я пока его там в андроиде дожидался, – продолжаю я мысль, – посмотрел немного на тренировки. Представляешь, несется он верхом на коне – весь в латах, конь тоже в латах, в одной руке копье, в другой щит. А навстречу ему такой же точно чудик на коне скачет. И хрясть друг друга острием копья! Оба с коней рухнули и встать сами не могут. Ждут, пока их на ноги поставят. Я тогда, собственно, и подбежал к нему, спросил быстренько, не видел ли он ночью того лысого типа в подъезде своего дома... Вот это адреналин так адреналин! А если ему острием копья в смотровую щель на шлеме попадут? Я, конечно, понимаю, что новый глаз в тот же день вырастят из стволовых клеток. Но представь, каково это – получить копьем себе в глаз! И не в какой-то там киберреальности, а вот прямо так.