Джейн Андервуд - Часы пробили смерть

– Разумеется, малышка, мы не собираемся нарушать твои планы и вторгаться в твое личное пространство. Хотя твоей матери и мне будет сильно недоставать тебя.

Патриция почувствовала в словах отца деликатный упрек, и от смущения кровь бросилась ей в лицо.

– Пожалуйста, извини меня, папочка, – пробормотала она. – Конечно, мне совсем не хочется огорчать тебя и маму, и я с большим удовольствием составила бы вам компанию, но есть нечто, что…

Девушка внезапно замолчала, прикусив губу. Она почувствовала, что ей не хватает храбрости облечь в слова все те чувства и страхи, которые ей пришлось пережить. Впервые с тех пор, как она помнила себя, Патриция испугалась, что отец не поймет ее проблему.

Но, как назло, лорд Маклауд уже полностью погрузился в неотложные финансовые расчеты, иначе он бы непременно заметил, что с его дочерью происходит нечто необычное. Срочные дела не дали любящему отцу настроиться на ее волну и почувствовать, что с ней творится что-то неладное.

Впрочем, как ему вообще могло бы прийти в голову, что его дочь будет испытывать чудовищный страх в их родовом замке? Она родилась и выросла здесь, окруженная огромной родительской любовью и нежной заботой, с детских лет чувствуя себя полностью защищенной от всех житейских бурь и невзгод.

Сэр Генри был убежден, что Патриция имеет право на свои маленькие девичьи секреты, и поэтому проявил сдержанность и деликатность, вместо того чтобы вызвать ее на откровенный разговор, в котором она так остро нуждалась.

– Давай-ка я попробую прочитать твои мысли, малышка, – сказал лорд и посмотрел на красавицу дочь с ласковой улыбкой. – Думаю, что у тебя запланировано на сегодняшний вечер нечто намного более интересное, чем скучная прогулка верхом в компании своих зануд-родителей. Ну что, я прав?

Сэр Генри лукаво улыбнулся и, не дождавшись от дочери ответа, продолжил:

– Ну, разумеется, ты уже достаточно взрослая, чтобы решать, что для тебя лучше. И я с удовольствием предоставляю тебе возможность делать то, к чему у тебя лежит сердце.

Странно, но лорд Маклауд, человек умный и наблюдательный, почему-то совершенно не почувствовал, как тяжело сейчас на сердце у его дочери и как мучительно она старается набраться смелости, чтобы поделиться с ним своей болью. Не услышав возражений со стороны Патриции, он заметил:

– Знаешь, я еще не так стар и вполне в состоянии вспомнить, что в твоем возрасте я тоже…

Он внезапно умолк, откашлялся и прикрыл рот рукой, вовремя спохватившись, что чуть не сболтнул лишнего о своей бурной юности.

– … тоже был не лыком шит. Ну ладно, оставим это, – сказал сэр Генри поспешно и продолжил уже совсем другим тоном. – Погода превосходная. Возможно, мы с твоей матерью прогуляемся подольше, так что не беспокойся, если мы задержимся.

Патриция кивнула отцу:

– Я так и предполагала. Желаю вам с мамой приятной прогулки.

С этими словами девушка повернулась, чтобы выйти из кабинета.

И тут лорд Маклауд, казалось, вдруг почувствовал, что что-то не так, что-то явно не так.

– В чем дело, малышка? Разве твой старый отец не заслужил поцелуй на прощание? – спросил он с наигранным негодованием в голосе.

Патриция остановилась и нерешительно повернулась к отцу.

– Конечно, конечно, – прошептала она и поспешила к нему с раскрытыми объятиями.

Обняв отца за шею, она крепко прижалась нежной щекой к его обветренной щеке.

Лорд Маклауд ласково обнял дочь и нежно поцеловал ее в лоб.

– Знаешь, малышка, иногда я очень жалею, что ты выросла так быстро, – сказал он хрипло и на мгновение спрятал лицо в ее длинных светлых волосах, падающих на плечи красивыми локонами. – И когда я представляю себе, что скоро может появиться лихой юный кавалер, который завоюет твое сердечко, я начинаю безумно ревновать.

– Но, папочка, – выдохнула Патриция и потерлась лбом о его щеку, чтобы он не заметил, как вспыхнуло ее лицо, – что за странные мысли? Что бы ни произошло в моей жизни и кто бы мне не встретился, ты навсегда останешься моим самым любимым папочкой!

– Очень надеюсь на это, – проговорил мужчина неожиданно серьезным тоном.

– Поверь мне, этого никто и никогда не сможет изменить! – уверила дочь отца, расцеловала его в обе щеки и ласково погладила по его все еще густым, но уже с сильной проседью волосам. – Я тебя бесконечно люблю и почитаю. И я всегда буду любить тебя, и никто не займет твое место в моем сердце и моей душе!

Лорд Маклауд, глубоко тронутый словами дочери, едва сдержал слезы, уже готовые было брызнуть из его глаз.

– Вот и славно, моя малышка, – проговорил он тихо. – Я отлично знаю, что это беда всех любящих отцов: в один совсем не прекрасный день они оказываются отодвинутыми на задний план.

В глазах сэра Генри вспыхнул озорной огонек, и он хитро подмигнул дочери:

– В свое время я доставил твоему дедушке массу хлопот. И поделом мне будет, если однажды я…

Патриция стремительно прижала свой палец к губам отца, заставляя его умолкнуть.

– Я не хочу, чтобы ты так говорил, – запротестовала она.

– Ты права, моя малышка. Это в высшей степени не по-джентльменски – посвящать тебя в свое прошлое. Мне очень жаль. Это больше не повторится, – обещал отец.

– Желаю тебе и маме приятно провести время, – Патриция деликатно завершила разговор на щекотливую тему.

– Спасибо тебе, малышка, – лорд Маклауд запечатлел быстрый поцелуй на лбу дочери. – Но мне все-таки очень жаль, что ты не поедешь с нами.

В его голосе прозвучало такое искреннее сожаление, что Патриция передумала оставаться в замке и уже открыла рот, чтобы сказать отцу, что поедет с ними, но в этот момент снова зазвонил телефон, лорд Маклауд поспешно взял трубку и начал вести бойкий деловой разговор. Момент был упущен, и Патриция промолчала.

Отец помахал дочери на прощание свободной рукой, не прерывая важный телефонный разговор. Патриция послала отцу воздушный поцелуй и вышла из его кабинета в холл.

Дворецкий Джеймс, ожидавший юную леди у двери кабинета, сразу обратился к ней с вопросом:

– Желаете оседлать вашу лошадь, миледи?

– Нет, спасибо, Джеймс. Я решила не ехать с родителями.

– Как пожелаете, миледи, – покорно ответил Джеймс и удалился в помещение для слуг.

Патриция повернулась и бросила неуверенный взгляд на двери в библиотеку. С одной стороны, ей не терпелось выяснить, наконец, что за мистический спектакль был сыгран сегодня за этими тяжелыми дверями? Но, с другой стороны, она теперь боялась входить в библиотеку одна…

* * *

Леди Анна Маклауд критически оглядела себя, стоя перед огромным зеркалом в инкрустированной перламутром раме красного дерева, и решила, что ее фигура по-прежнему безупречна. «Конечно, – думала леди Анна, – скоро уже не я, а моя дочь будет притягивать восхищенные мужские взгляды, которые до сих пор доставались только мне. Кто знает, может быть, тогда Генри увидит, как время изменило меня, и я перестану быть в его глазах самой прекрасной женщиной в мире? Что ж, с этой проблемой сталкиваются все матери красивых дочерей: на их фоне наша увядающая красота становится все более очевидной и еще сильнее бросается в глаза».