Шарлотта Буше - Мужеубийца

– Я в это не верю, – отрезала я и отодвинула от себя тарелку с десертом.

Если Даниэль застрелил Марка, то у него должна быть для этого причина. Ревность? Нет, эту версию я сразу же исключила. Даниэль не может быть убийцей, нет, только не он. У Лайонела нет права это утверждать. Я должна была ему сказать об этом, но промолчала.

После ланча мы вышли из дома и отправились к тому месту парка, где в стене был проход. Эдвард как раз замуровывал его. Когда я его поблагодарила, он неприветливо заворчал:

– Для этого я здесь и работаю. В Дартмуре хватает всякого сброда, который шатается тут и там. А эта дыра была для бродяг прямым приглашением в парк.

Мы не стали ему больше мешать и пошли осматривать мраморные скульптуры в парке. Одна изображала молодую женщину в развевающемся платье, другая – юношу с вьющимися волосами, чье мускулистое тело было обвито плющом.

В парке вдруг стало тихо. Солнце, почти спрятавшееся за туманной дымкой, стало походить на тусклый круг грязно-желтого цвета. Лайонел обошел вокруг статуи юноши, ухмыльнулся, но затем его лицо снова приняло серьезное выражение:

– Пэгги, вы не должны забывать, что я ваш друг. Я сделаю для вас все, действительно, все. Пока еще слишком рано демонстрировать вам свои чувства.

– Разумеется, – ответила я и отвела взгляд.

Мы вернулись домой. В Лэндфорд-Хаузе я ощущала себя совершенно бесполезной. Здесь можно в свое удовольствие побездельничать, целиком положившись на Сару и ее мужа, которые идеально ведут дела усадьбы уже много лет.

– Вы не против, если я пойду в библиотеку? – спросил Лайонел в холле.

– Конечно, нет, Лайонел, у меня пока есть кое-какие дела, – ответила я, чтобы остаться одна. Хотя делать мне было абсолютно нечего. Хотя нет, стоило бы перебрать свой гардероб.

Пока я возилась в своей комнате, я то и дело смотрела на часы. Казалось, что минуты ползут нестерпимо медленно, как улитки. Я отчетливо ощущала, что Даниэль должен сказать мне что-то существенное и важное. Но в данный момент он был рассержен на меня.

В большом доме царила мистическая тишина. В окна коридора проникал серый свет. На улице сгустился туман, приглушавший свет и стиравший любые формы. Услышав шаги, я остановилась в ожидании. Сара? Но нет. Наверх по лестнице поднимался Лайонел. Он казался чем-то очень взволнованным. Он был настолько погружен в свои мысли, что заметил меня, когда мы чуть не столкнулись лбами. Из его правой руки выскользнула книга и упала на пол. Он моментально наклонился, чтобы ее поднять.

– Внимательнее, Лайонел! – наигранно весело воскликнула я. – Что читаете?

Он неуверенно засмеялся:

– Я же интересуюсь вами, Пэгги. Вот, кто-то из вашей семьи собрал старые семейные письма в виде книги. Мне захотелось их почитать в тишине.

– Марк никогда не упоминал о такой книге. Но муж редко читал. Так что это за письма, Лайонел?

– Письма ваших предков, Пэгги. Раньше ведь они были совсем другими. Любовные письма всегда писались таким высокопарным языком и перевязывались розовыми, голубыми, красными или желтыми шелковыми ленточками.

– Лайонел, дайте мне эту книгу, – тихо попросила я. – Мне она должна быть гораздо интереснее, чем вам.

– Само собой, – он протянул ее мне.

В растерянности мы некоторое время стояли друг напротив друга. Он пытался пережить эту неловкую ситуацию с улыбкой на лице.

– Даниэль появится здесь через полчаса, – зачем-то сказала я.

– Я знаю, Пэгги, – ответил он и вдруг совершенно неожиданно для меня схватил меня за плечи. – Пэгги, придите же, наконец, в себя! Вы идете по неверному пути!

– Я не совсем понимаю, о чем вы!

– В самом деле? – его гипнотические черные глаза уставились на меня.

– Лайонел, пожалуйста, объясните, что вы хотите?

– Вы действительно не понимаете? – его пальцы словно щипцы сжимали мои плечи. – Речь идет о вашем друге Даниэле. Он же лиса, да, он такой же хитрый и опасный.

– Я не могу согласиться с тем, что вы утверждаете. Даниэль оказался моим единственным другом, когда весь мир от меня отвернулся.

– Это все хитрый расчет.

– Нет, Лайонел, это не так, – энергично возразила я.

Я смотрела на него, он смотрел на меня; мы оба затаили дыхание. Когда он резко притянул меня к себе, мне показалось, что у меня онемело все тело. Его губы потянулись к моим, а его глаза были полны вожделения. Его горячий поцелуй лишил меня воли и при этом вызвал душевную боль.

Несколько секунд я пребывала в полной растерянности, меня словно лишили способности рационально думать. И тогда я подумала о Марке. Я стала колотить Лайонела кулаками, пока он не отпустил меня. Мое лицо горело от ярости, а дыхание стало прерывистым и хриплым.

– Никогда больше этого не делайте! – закричала я.

– Вы же сами этого хотите, Пэгги, – ответил он с такой самоуверенной усмешкой, что я бессильно опустила руки.

– Это неправда, – с трудом произнесла я. – Я люблю Марка.

– Пэгги, вы кое-что забываете, – в его усмешке появилось что-то дьявольское. – Марк мертв. Его кто-то застрелил. Но не вы. Поэтому я хочу вам помочь.

– Вы называете это помощью? – спросила я и коснулась пальцами своих трясущихся губ.

– Да, Пэгги, – спокойно ответил он и указал на пол. – Вы обронили книгу. Когда прочитаете ее, то потом дайте мне, пожалуйста. Я ее еще не дочитал.

С этими словами он поспешил по коридору, оставив меня в полном бессилии. Он даже не потрудился поднять книгу, чтобы мне ее дать. Я подняла ее сама.

Дверь его комнаты захлопнулась. Еще несколько минут я не могла сдвинуться с места. Никто не смел меня целовать. Но он это сделал, и мне это понравилось. Какой стыд!

Жизнь постепенно вернулась ко мне. Я развернулась и ненадолго зашла в свою комнату. Книга, которую я прижимала к себе, будто источала жар. Я бросила ее на кровать и уставилась на нее сверху. Почему Лайонел так интересуется моей семьей?

* * *

Издателем книги оказался Алек Лэндфорд. То есть отец Марка. Думаю, в мире существует лишь несколько экземпляров этой книги, и отпечатаны они исключительно для членов семьи.

Первое письмо было адресовано Фредериком Лэндфордом своей тогдашней возлюбленной Холли Маркарт, жившей в Лондоне. В нем предок Марка описывал в 1811 году будущий дом Холли. Судя по его описанию, Лэндфорд-Хауз имел в то время еще достаточно скромные размеры.

Я не дочитала письмо до конца, перелистнула страницу, пробежала глазами по следующему письму. Затем собралась прочитать самое последнее письмо, написанное Алеком Лэндфордом своей последней жене Марии Поделл, когда услышала звук приближающегося автомобиля.

Часы показывали половину пятого. Тем не менее, я выбежала из комнаты и поспешила по коридору к лестничной площадке. Вскоре зазвенел дверной колокольчик, и послышались хорошо мне знакомые, шаркающие шаги Эдварда. Затем зазвучал голос Даниэля.