Юхан Теорин - Санкта-Психо

— Нет… Вернее да, до Ивана мне есть дело, но… ты просто не понимаешь, о чем идет речь, Ян.

— Нет. Наверное, не понимаю.

Он допивает пиво. Надо попрощаться и идти домой.

Но Ханна словно удерживает его взглядом. Похоже, она решилась что-то ему рассказать.

— Речь идет об Иване Рёсселе и… и Лилиан.

— Лилиан?

Она по-прежнему не отрывает от него глаз и глубоко вдыхает, словно собирается нырнуть:

— Я общаюсь с Иваном ради Лилиан.

Ян, изготовившийся было встать, вновь опускается на стул:

— Прости… что ты сказала?

— Иван много чего может рассказать… он знает много. И я пытаюсь вытянуть из него кое-что.

— Что?

— Готова! — Лилиан изображает клич вставшего с горшка ребенка. — Дорогие дети, меня вам только и не хватало.

В руке у нее большой бокал пива. Когда только успела…

Широко улыбается.

— Там, в туалете, сидит девица и рыдает. — Она садится рядом с Яном. — Черт, вечно в дамских уборных кто-то рыдает… правда, Ханна? Ты не знаешь почему?

Ханна остановилась на полуслове, бросив на Яна многозначительный взгляд:

— Мы уходим, Лилиан. Пора по домам.

— Уже? — искренне удивляется Лилиан.

— Уходим и тебя забираем. Я вызову такси.

— А… а как же пиво?

— Мы тебе поможем. — Она берет ее стакан, делает большой глоток и протягивает Яну.

Он без всякого удовольствия допивает кисловатое пиво:

— Пошли, Лилиан.

Через четверть часа они сажают Лилиан в такси и садятся сами. Ханна объясняет водителю дорогу к небольшому таунхаусу к северу от центра. Окна в доме светятся, и Яну показалось, что в окне стоит мужчина и смотрит на подъехавшую машину.

Нет, не показалось. Он узнал его — это тот самый, что провожал Лилиан на работу.

— Вы такие добрые… такие милые…

Лилиан по дороге расчувствовалась. Обнимает Яна, целует Ханну в обе щеки и, покачиваясь, бредет к крыльцу.

— О’кей! — Ханна поворачивается к шоферу. — Отвезите нас, пожалуйста, назад в центр… в «Казино».

— В казино?! — Ян обалдело уставился на Ханну.

— Никакое это не казино. Название такое — «Казино».

«Казино» расположилось на неприметной улочке в центре. Здесь гораздо меньше народу, чем в «У Билла», и почти одни мужчины. Яну почему-то кажется, что это не случайность. Несколько человек, все около пятидесяти, смотрят на большом экране матч итальянской футбольной лиги с таким видом, будто их любимая команда безнадежно проигрывает.

Почти все столики пусты.

Ханна заказывает два стакана сока и садится подальше от стойки, в совершенно пустом углу.

— «У Билла» небезопасно, — объясняет она Яну свой выбор. — Там полно народу из Санкта-Психо.

— Разве? И как они выглядят?

— Настороже, — коротко отвечает Ханна и после короткого молчания начинает разговор: — Ивану Рёсселю нужно с кем-то общаться. Что здесь плохого?

— Может, и ничего… — Ян вспоминает слова доктора Хёгсмеда и добавляет: — Но, знаешь… если хочешь помочь заблудившемуся, легко заблудиться самому.

Ханна поджимает губы:

— Я вовсе не заблудилась и знаю, что делаю.

— И что ты делаешь? Я имею в виду, с Иваном.

Ханна смотрит в сторону и после паузы отвечает:

— Пытаюсь заставить его рассказать кое-что.

— Что значит — кое-что?

— Что ему известно про Йона Даниеля.

Йон Даниель… откуда-то Яну известно это имя. Откуда? Из газет?

— Йон Даниель Нильссон бесследно исчез шесть лет назад. Был на школьной танцевальной вечеринке в Гётеборге — и словно испарился. Последний класс гимназии… С тех пор его никто не видел. Но Иван… Иван намекнул, что ему кое-что известно про Йона Даниеля.

Ян вспомнил. Он как раз в то время жил в Гётеборге, всего-то в пяти или шести кварталах от здания гимназии, где была вечеринка. Рёсселя подозревали в причастности к этому исчезновению, но признания так и не добились.

— А что у тебя общего с Йоном Даниелем?

— У меня — ничего. У Лилиан. Я же сказала.

— А Лилиан как в этом замешана?

— Йон Даниель — ее младший брат. Она и устроилась в подготовительную школу, чтобы установить контакт с Рёсселем. Наконец ей это удалось, и она попросила меня помочь… Другой вопрос, что с ней будет после всего этого. Как бы она не сломалась.

Уже половина третьего ночи, а Ян все еще сидит за компьютером. Ищет в Сети все, что относится к истории Йона Даниеля. Криминальная хроника за много лет. Йону Даниелю Нильссону было девятнадцать лет, когда он исчез с гимназического танцевального вечера. Кто-то из приятелей угостил его контрабандной водкой. Он сильно опьянел, его стошнило. Вышел из танцевального зала один — проветриться, протрезветь, а может, решил пойти домой. После этого его никто не видел. Искали родители, искала полиция, но Йон Даниель как в воду канул.

Загадка так и осталась загадкой. Подозревали Рёсселя, но он ни в чем не признавался. Если верить Ханне, только в последние недели Рёссель стал намекать, что именно он последним видел мальчика в живых.

Ян читает и читает. Уже в глаза как песка насыпали, и вместо лица Йона Даниеля он видит перед собой мордашку пятилетнего Вильяма Халеви.

Пора кончать. Он выключает компьютер и ложится в постель.

На следующее утро Ян идет на работу с тяжелой головой. Лилиан на месте. Они устало кивают друг другу.

— Все хорошо, Лилиан?

Она в ответ мычит что-то нечленораздельное.

Похоже, опять с похмелья. Наверняка с похмелья, но Ян смотрит на нее совсем другими глазами. Она — жертва. Родная сестра исчезнувшего юноши.

Он хочет поговорить с ней, но из кухни слышится голос:

— Ян! Ты не мог бы подняться наверх за Матильдой?

Мария-Луиза.

— Конечно.

Он знает ее установку. Все должны быть чем-то заняты.

Отвести — привести. Сегодня несколько человек, но теперь он воспринимает эти визиты в подземный туннель как нечто само собой разумеющееся. Распорядок дня. Матильда, вслед за Матильдой — Лео.

Но с Лео рутинной работы не бывает. В лифте Ян касается его плеча:

— И что вы будете делать?

— Играть в карты.

— Ты уверен?

Лео кивает:

— Папа всегда играет со мной в карты.

— Попроси его что-нибудь рассказать.

Лео кивает. Но вид у него далеко не уверенный.

Какой-то безрадостный день. С Лилиан поговорить так и не удалось — все время какие-то дела. И она не проявляет никакого желания, даже не смотрит на него — все время с кем-то из детей. Но Лилиан не играет с ними — сидит и смотрит, иногда нехотя погладит кого-нибудь по голове, но такое ощущение, что ей трудно поднять руку.

Ханна тоже его почему-то избегает, она почти все время в кухне. Только Мария-Луиза настроена на разговоры.

— Как замечательно, что все это позади.

— Что?

— Эти ночные смены… Все утряслось, мы нашли для детей замечательные семьи. Я так за них рада!